— Хочет, чтобы я сказала правду! — выкрикнула она.
— Правду о том, как он погиб?
Она подтвердила.
Доменик Джордан подумал о висящем в библиотеке портрете. О любимом мамином сыне и его некрасивой и всегда отодвигаемой на второй план старшей сестре. О дочери, которой перепадали только крохи материнской любви.
Казалось, Юлиана прочитала мысли собеседника — ее глаза округлились от страха.
— Не воображайте себе, что я…что кто-то из нас мог его обидеть. Я любила Алана. Мы обе его любили.
Он молча смотрел на девушку. Затем сказал:
— Убила его эта ваша любовь.
«Сегодня именно та ночь», — подумал Роберт Дарнис, с беспокойством всматриваясь в темноту за окном. Сегодня в башне можно встретить Дьявола. — «В любом случае, я не собираюсь туда лезть». Он потянулся и вернулся в кровать. Лекарь долго не мог заснуть.
Стоящие на каминной полке часы пробили 11, потом полдвенадцатого. Тихо заскрипели двери соседней комнаты. Медик навострил уши — он не ошибся, кто-то шел по коридору.
«Это Джордан», — изумленно подумал он. — «Собрался в дьявольскую башню».
Натянул одеяло на голову, не хотел ничего слышать. Врач заснул раньше, чем часы отбили полночь.
Утро было погожим, хотя и морозным. Земля была покрыта обильным бело-серебристым покровом, который искрился в лучах солнца. Ветви деревьев и кустов выглядели как посыпанные сахаром лакомства.
Посмотрев на эту красоту, Дарнис впервые за два дня усмехнулся с неподдельной радостью. Ночные страхи казались теперь мелким, недостойным внимания происшествием.
Настроение врача ухудшилось, когда к 10 Джордан не появился. Он тихо постучал в дверь его комнаты. Никто не ответил, Дарнис нажал ручку дверей и вошел.
Доменик Джордан несомненно любил порядок. Сквозь приоткрытую дверь шкафа медик увидел сложенные в идеально ровные стопки рубахи, кровать была старательно застлана и накрыта цветистым покрывалом. Либо Джордан, застелил его, не ожидая горничной, либо, что гораздо правдоподобнее, вообще не спал в своей комнате.
Врач повернулся. Стоящая в дверях служанка подпрыгнула, увидев его. Он тоже нервно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
— Где господин Доменик Джордан? — задал он вопрос. Врач старался, чтобы его голос был суровым.
— Господин Джордан рано утром приказал оседлать коня. Мальчишка с конюшни говорит, что спрашивал о дороге на Саважоль. Это большое поместье, расположенное по соседству. Им владеет граф Валадур.
— В Саважоль? Зачем Джордану ехать туда?
Он не знал ответа, но слова служащей немного успокоили Дарниса.
В полдень прибыл слуга, привезший из города заказанные врачом составляющие эликсира. Медик смешал лекарство и дал донье Маривел. Вскоре девушка появилась в салоне, и заявила, что ей значительно лучше. Дарнис ей не поверил. Действие не могло быть столь стремительным. Но лекарство должно было успокоить девушку. Скорее всего, Юлиана вообще не употребляла микстуру.
Несмотря на радостное, хотя и несколько нервное, щебетание девушки, в салоне была гнетущая атмосфера. Донна Эмма была разозленной, хотя и старалась скрыть это под маской холодной гордыни. Ей не нравилось, что Доменик Джордан куда-то исчез, забрав без спросу одного из ее скакунов.
Дарнис не знал, что же делать дальше. Ждать Джордана, который неизвестно когда вернется, или любезно распрощаться и уехать, раз его миссия здесь закончена.
Врач извинился и пошел в сарай. Морозный воздух щекотал его легкие, когда он остановился возле мальчишки, чистившего коня.
— Когда господин Джордан уехал? — выдавил он вопрос. — Далеко ли отсюда до Саважоль? Успеет ли он вернуться до сумерек?
Мальчишка удивленно посмотрел на него.
— Почему нет? Саважоль расположен неподалеку. Но господин уже вернулся. С четверть часа назад.
Дарнис выругался. Джордан не пожелал зайти в салон и хоть как-то объяснить хозяйке дома свое отсутствие. Куда-то ушел, а у врача было очень нехорошее предчувствие, что знает, где его искать.
Врач осторожно толкнул дверь, ведущую в башню. Она легко отворилась. Дарнис не думал входить внутрь. По крайней мере, не сразу. Сначала просунул в проем голову.
Просунул голову и заорал благим матом. Ему вторили вороны, сидящие на окрестных деревьях. Черная туча птиц поднялась в воздух.
Дарнис шлепнулся в снег. Двери отворились еще шире. В них стоял Доминик Джордан смеясь и помахивая карнавальной маской, которую он держал в руке.
— Вот как это сделали, — сказал он с удовлетворением. — Я так и думал.
«Наконец-то, дело проясняется», — подумал ошеломленный Дарнис. — «Он не позер, и не эксцентрик. Он просто напросто сумасшедший».
Джордан помог ему встать и отряхнуться от снега. Извинился. Дарнис, сопя и пыхтя, почувствовал, что его злость улетучилась.
— Такие шутки не для взрослого мужчины, — сказал врач, скорее с мягким порицанием, чем с гневом. — Откуда у вас эта маска?
— Принадлежала сыну госпожи Маривел. Выкинул ее вместе с остальными игрушками. К сожалению, влажность ее подпортила. Два года тому назад она производила гораздо больший эффект.
Это была правда. Гипсовую маску создал настоящий художник. Непонятное чудовище ухмылялось, и эта ухмылка не обещала ничего хорошего. Глаза были искривлены, зубы острые, старческое лицо, в котором было что-то звериное, покрывали черные нарывы.
Дарнис откашлялся и попробовал сохранить лицо.
— Не испугался бы этой мерзости, если бы не думал о Дьяволе.
Джордан пожал плечами.
— Тоже произошло с Кристианом Валадуром. Мальчишки пошли в башню встретится с Дьяволом. Алан, который был знатным шалуном, решил, что это прекрасная оказия для того, чтобы попугать приятеля. Могу поспорить, он опередил приятеля, надел маску, спрятанную в комнате в башне, и появился перед другом, поднимавшимся по ступенькам. Тот попятился от испуга, потерял равновесие и полетел вниз, свернув себе шею.
— Алан убил своего приятеля? — с недоверием спросил Дарнис.
— Ненамеренно, но он искренне поверил, что стал убийцей. Смерть друга была на его совести. Стал взрослым и серьезным. Выкинул все свои игрушки. А что касается глаз… — Джордан умолк.
Он мог себе это представить. Алан склонился над сухой чашей фонтана. В руках у него свеча. Через минуту пламя поглотит сброшенные туда игрушки. Глаза плюшевого мишки и деревянного коня смотрят с презрением, а он не может перенести такой взгляд. Игрушки надо сжечь, потому что он уже не маленький мальчик. В сердце он носит мрачную тайну, сделавшую его взрослым. Но это не отменяет того, что сжигание верных приятелей детских забав для Алана сродни убийству, а люди говорят, что в глазах жертвы отражается лицо убийцы. Поэтому мальчик откладывает свечу, берет нож, и помогая себе ногтями, вырывает глаза-пуговки.
Дарнис беспомощно покачал головой.
— А шрам на лице Юлианы? А Дьявол?
Темные глаза молодого человека заблестели.
— Я хотел бы провести эксперимент.
Доменик Джордан говорил вежливо, не повышая голоса. Несмотря на это, Эмма Маривел слушала его с побледневшим лицом, а Дарнис думал, когда же она вызовет лакея, чтобы вышвырнуть лекарей за двери. В углу, скрывая лицо в тени, сидела Юлиана. Сейчас на ней не было скрывающей лицо вуали.
— Зря вы, госпожа, такая скромная, — сказал Джордан. — Зачем рассказала о геройстве сына, если куда большую отвагу и ум выказала ваша дочь?
— Дочь? — переспросила она очень напряженным голосом.
— Да, дочь. Донья Юлиана не принимала участия в ночной вылазке в башню. Маленькие мальчики редко делятся своими тайнами со старшими сестрами. Но только она узнала о несчастном случае, действовала, не колеблясь. Если в полночь в башню вошли двое, а утром у одного свернута шея, а второй жив и здоров, то, госпожа со мной согласится, выглядит это несколько подозрительно. Однако, если в башню вошли трое: один погиб, вторая ранена, а третьему удается спастись. К тому же, слова мальчишки подтверждает его рассудительная сестра…В этом случае даже история о Дьяволе звучит правдоподобно. Мысль с ранами на лице была великолепна, я бы сказал — дьявольски великолепна. Граф Валадур не усомнился, что его сын стал жертвой Дьявола. Трудно добиться справедливости, если в игру вступают адские силы. Донья Юлиана понимала, что ценой боли и обезображивания, может обезопасить брата. И не колебалась. Вот и меня удивляет. Вы, госпожа, должны гордиться дочерью, а не сыном.
Эмма Маривел подошла к молодому человеку и посмотрела на него пылающими от ярости глазами. Дарнису показалось, что она может его ударить.
— Если вы знаете так много, господин медик, или кто вы там на самом деле, то догадайтесь, что я все это выдумала. Вся заслуга Юлианы — в подставлении щеки и в том, что сказала то, что я ей приказала сказать. Эта испуганная бедняжка могла бы проявить отвагу? Ясность мысли? Смешно. Я спасла сына, и меня он благодарил, целуя руки.
— Благодарил! — заверещала Юлиана, вскакивая из кресла. Она подошла к матери. — Так благодарил, что в годовщину смерти Кристиана повесился в той проклятой башне. Но даже тогда ты не оставила его в покое. Приказала мне уничтожить веревку и предсмертное письмо, которое он написал. После смерти Кристиана всем хвалилась, какой у тебя замечательный сын, который спас сестру и пробовал спасти приятеля. А он не мог этого вынести. Твой любимый сын поблагодарил тебя, влезая в петлю.
Донна Эмма ударила дочь по лицу. Юлиана вскрикнула и пошла на мать, молотя маленькими кулачками, но победить эту женщину она шансов не имела. Донна Маривел схватила дочь и тряхнула как соломенную куклу.
— Заткнись, глупая девчонка! Больше ни слова, поняла? — она ударила дочь еще раз, а затем опять — по другой щеке. Лицо Юлианы напухло от ударов и слез. — Выдумываешь глупости и хорошо об этом знаешь. Это неправда!
— Правда! Правда! — пискляво прокричала девушка.