Марк потушил сигарету в пепельнице. А затем обратился ко мне:
– Подойди, посмотри на шрам.
Он убрал волосы сбоку справа, чуть выше виска. Там действительно красовался большой белый шрам, который я не заметил раньше из-за густых волос Марка.
– Как ты выжил?..
– Если бы попал в висок, было бы хуже. А так сойдет. Шрамы же – украшение мужчины, – улыбнулся Марк. – Особенно когда они не на видном месте. Вот такая история.
Мы проболтали с Марком до полуночи. А ночью он зашел ко мне комнату. Просто стоял на пороге и смотрел на меня. Затем я услышал…
Хм, что бы это все значило?
К обеду Марк вернулся. (Во время его отсутствия я ел все, что было в холодильнике. А когда ничего не было – просто пил чай и курил).
– Есть новости, интересные новости, Домиан.
Прозвучало интригующе.
– Ты допросил второго священника?
– Да. И спросил у первого то, о чем ты мне говорил вчера. Результат этой беседы очень меня удивил.
– Ты видишь мои глаза, наполненные любопытством, Марк?
Он улыбнулся:
– В общем, дела таковы, что показания двух священников немного разнятся. И это мне сильно не нравится, дружище.
– Ну, говори уже!
– Отец Иоанн сказал, что ничего на ощупь не почувствовал: обычный шершавый ключ, такой же, как и был несколько секунд назад. Второй же священник, напротив, ответил, что ключ после возвращения оказался скользким. Когда я спросил у отца Айрэса, что, по его мнению, это могло быть – человеческий пот или что-то другое, – знаешь, что он ответил? Цитирую: «Мне кажется, офицер, что у этого бродяги руки были в машинном масле». Это подтверждает твою версию, Домиан. Убийца создавал точно такой же слепок, как мы, вот только использовал он не подсолнечное масло, а машинное. Себе же плохо сделал – машинное в разы хуже оттирается. Вот такие дела. Но мне не нравится, что…
– …отец Иоанн ничего странного не ощутил. Мне тоже это не нравится. Неужели в первый раз слепок был сделан по-другому? Или во второй раз? Так… а когда к священникам приходил этот человек, предполагаемый убийца?
– К отцу Иоанну около месяца назад. Появился за месяц четыре раза. А у Айрэса – три раза на протяжении того же месяца. Числа занесены в протокол. Наш гость посещал их в разные дни.
– Где сейчас священники?
– Мы их отпустили за отсутствием мотива убийства и улик. Твоя зацепка, теория с исповедальней, их оправдала. Поздравляю, Домиан.
– Пока нечему радоваться. Как выглядит отец Айрэс?
– Хм… Он крепкий мужчина. Гораздо выше меня. Плечи широкие, брови густые, глаза темные. Он служил в армии, довольно спортивного телосложения. Тяжеловес. Очень пронзительный взгляд. Мне он показался умным человеком. По типу темперамента флегматик, но все они флегматики до поры до времени. Думаю, если копнуть поглубже, внутри мы найдем холерика.
– И у вас нет подозреваемых, да?
– Угадал. Ни одного.
– А что насчет остальных церквей?
– Уже занимаемся этим, дружище, он никуда от нас не уйдет. Кто знает, быть может, именно благодаря тебе мы загоним его в мышеловку и прихлопнем. – Марк снова продемонстрировал свою фирменную улыбку, слегка насмешливую, но добрую. – Если он приходил или до сих пор приходит к другим священникам, мы об этом узнаем к завтрашнему утру. Если только…
– Если только завтрашним утром не обнаружите новую жертву. Понятно. Надо решить вопрос сегодня, Марк, – сказал я озабоченно.
Тот кивнул.
– Разумеется. Но это уже не от меня зависит. Завтра у нашего капитана день рождения. Сам понимаешь, многие думают не о том, о чем следовало бы думать. Но этим делом уже занимаются две группы, так что все должно быть хорошо.
– И все же… – Мысли у меня прыгали, как зайцы. – Слушай, ну не могла твоя девушка с собакой разглядеть кровь на лице убийцы. А, кстати, фоторобот священники не опознали?
– Она моя девушка, Домиан, такая же, как и твоя… Нет, увы, не опознали.
– Да ладно тебе. Как у вас с ней… все серьезно, Марк?
– Не знаю. Думаю после работы заехать к ней в кафе, выпить чашку кофе, поговорить о том, о сем.
– Что ты в ней нашел? Она ведь…
Мы как всегда курили и изучали лица друг друга.
– Она ведь что?
– Ну… высокая.
– Да нет, немного ниже меня.
– Она неприветливая, – продолжил я список ее недостатков.
– Я вроде тоже.
– Мне показалось, что она того, лесбиянка.
– Ну, я тоже люблю женщин. Мы с ней похожи, не находишь?
– Шутишь? – Я взглянул на него с недоверием.
– А ты нет? – улыбнулся он.
– Ни капли, – сказал я серьезным тоном.
– Да перестань ты. Нормальная она.
– Нормальные девушки не заводят собак, Марк. Они заводят мужчин.
– Ты что, ревнуешь, Домиан? – вдруг спросил он.
Я вскинулся:
– Ты дурак? Я тебя берегу. Но дело твое, встречайся с кем захочешь. Только предупреди, когда мне нужно будет собирать вещи и искать новое жилье, хорошо?
– Ладно, предупрежу.
И на этой приятной ноте мы замолчали. Марк докурил, встал со стула.
– Я поеду. До вечера.
– Ага, до вечера.
Не нравилась мне эта Элизабет. Очень не нравилась. Зачем было выгуливать собаку так рано? Особенно мимо этой церкви. Не было бы в тот день ее, не было бы проблем.
И тут мне пришла в голову мысль…
– Марк… Марк! Ты еще здесь?
– Да, – отозвался он из коридора.
Я вышел к нему. Он в это время обувался.
– Марк, а какой график работы у твоей дамы?
– Перестань уже, не смешно.
– Я серьезно. И если она выгуливала собаку, то должна жить где-то недалеко от церкви.
– Да, так. Она живет в нескольких кварталах. Метров пятьсот от церкви. Зачем тебе это?
– Просто хотел удостовериться. А график работы?
– С десяти утра до одиннадцати вечера. Ты ее подозреваешь?
– Она бы не могла, разве только ее сообщник.
– Если таковой имеется, Домиан, – поправил меня Марк.
– Ну да. Значит, возможно, после работы ты заедешь к ней в гости? На чашечку чая.
– Может быть, и заеду, если пригласит. Тебя это тревожит?
– Абсолютно нет. Просто хочу знать, когда тебя ждать сегодня.
– Думаю, не позднее полуночи буду.
– Добро.
– О’кей, до вечера Домми… Можно тебя так называть?
– Не думаю, Марри.
– Как скажешь.
И он закрыл за собой дверь.
Значит, с десяти утра до одиннадцати вечера она работает в кафе. Эта официантка. Хмурая нахалка. Разносчиком пиццы меня увидела. Высокомерная штучка. Ну-ну…
Я сел за пианино. Пытался что-то сотворить, но увы, мои старания потерпели фиаско. Ничего радостного, ничего светлого, ничего живого. А писать второй похоронный марш не было никакого желания. Еще несколько минут я просто смотрел в окно на проезжающие мимо автомобили, на капли дождя, разбивающиеся о стекло и лужи, а затем надел пальто и отправился в путь.
Кое-какое время все же пришлось потратить на то, чтобы найти в гардеробной Марка второй зонт, которого, к моему сожалению, у него не оказалось. Ну ладно. И так хорошо.
Глава восьмая
На сей раз Марка не было до половины одиннадцатого. Видимо, он все же решил не заходить в гости к своей новой знакомой на стакан холодной воды и ради предвкушения романтической поездки домой в ее присутствии.
Этот день я провел с пользой. Сходил в магазин и на те самые деньги, которые дала мама, купил еды на несколько дней, а между делом успел написать одну интересную мелодию. Я бы даже сказал, странную, эмоциональную, забирающуюся под самую кожу и вглубь тебя. Я написал ее сначала в программе, а затем сыграл на пианино. На удивление эта мелодия пришлась мне по вкусу. Я проиграл ее трижды, прежде чем понял, что она по-настоящему прекрасна.
Вот ее-то я и решил посвятить Марку в честь моего спасения. Не важно кто он на самом деле, важно, что я ценю ту жизнь, которую он мне подарил. И благодарен за нее.
– Здравствуй, Домиан, – сказал Марк, открывая дверь кухни.
– Привет. Ну что, есть какие-то новости?
Я уже прекрасно знал, зачем он покинул свою спальню вчера ночью, но решил об этом промолчать. Быть может, в надежде, что он расскажет сам. Он просил меня не лезть к нему. Дурной тон с моей стороны ковыряться в отходах его темной души.
– Интересных новостей пока никаких.
– Это потому что ты решил отстранить меня от дела?
– Нет, на самом деле пока тихо. Ждем его хода. Очень ждем. – Марк вдруг щелкнул пальцами, будто что-то вспомнив. – Кстати, у тебя же теперь мобильный, давай обменяемся номерами.
– Ага, я еще вчера собирался, но уснул. Между прочим, я забросил наживку. Жду…
Он никак это не прокомментировал, только достал телефон, чтобы записать мой номер. Я продиктовал ему.
– Теперь мы на связи.
– А твой?
– Я сброшу тебе вызов. Только будь добр, не звони в рабочее время. Если будет важная информация, я сам тебя наберу. Договорились?
– Ладно.
Конечно! Теперь я буду звонить ему каждые пять-десять минут. Стану интересоваться его делами. Как его самочувствие? Как утренний кофе? Как спалось? Что снилось? О чем думалось за кофе? О чем думается сейчас? Какого цвета ручка, которую он держит в руках? И так далее.
Тьфу… Сдался он мне триста лет, этот Марк. Центр моей вселенной. И минуты не проживет от страданий по нему мое ухо, ожидающее его голоса. Предвкушающее услышать его горделивый, спокойный тон. Нежность интонации. Вибрации…
– Чего это ты? – спросил Марк, увидев, как я тихонько рассмеялся.
– Да так, о своем. Забудь. Кстати, выходил я ночью на кухню, все никак не спалось…
Он был полон спокойствия и невозмутимости.
– Ну и? Курил сидел?
– Да, курил. Заварил себе чая. Где-то в четыре утра… – Я сделал паузу, ожидая его реакции.
– И как, смог уснуть после чая?
Нет, он явно не собирался рассказывать мне правду.
– Выпил и через десять минут повалился на кровать, как раненый бегемот.
– Понятно.
Конечно же, я хотел сказать вовсе не это. «Я просидел до утра, Марк. Не мог уснуть после чая. Ты не выходил из своей комнаты ни утром, ни днем» – вот, что я сказал бы, если б мог.