– Я смотрю, ты замечтался, – засмеялся Марк. – Да, «душа» у нее что надо.
– А ты видел?
– Ну да. Что здесь такого? Каждый посетитель видел ее «душу».
– А тебе какие нравятся женщины, Марк?
– Мне наоборот. Высокие, стройные. Молчаливые, спокойные. Чтобы с ними можно было посидеть и просто помолчать. Сдержанные, но в то же время непокорные, и с чувством собственного достоинства.
– Ну у тебя и запросы!
– Твои тоже ничего, – хмыкнул он.
– Почему ты вдруг об этом заговорил? – В конце концов, я имел право на этот вопрос, ведь раньше мы общались как два девственника. Правда, по-взрослому смотрящие на жизнь.
– Так, стало любопытно.
– Хочется мне женщину, Марк. А вот женщинам меня нет.
– Ты говоришь, как неудачник.
– А как говорят не неудачники? К примеру, такие, как ты.
– Я красив и полон достоинств. Любая женщина будет моей, если я этого захочу. Ну, примерно вот так.
– Ты действительно так считаешь?
– А ты нет? – В голосе Марка прозвучало удивление.
– Да я как бы не особо рассматривал тебя с женской стороны. Вероятно, ты неплохой парень.
– Вот то-то, Домми! – засмеялся он.
Мы сидели в гостиной. Я возле пианино, а Марк на моем диване. Точнее на том диване, который он когда-то приобрел, а я на нем теперь почиваю. Такое чувство, будто я дома… Но нет, не стоит привыкать. Прекрасная и полная сдержанности Элизабет спит и видит, как перевезти весь свой гардероб в эту квартиру.
И тут у Марка зазвонил телефон.
– Алло. Да… Понял. Через полчаса буду.
Куда это он собрался на ночь глядя?
Вот вспомнил про Элизабет на свою голову. Нет, теперь она его точно не упустит. Вцепится как клещ. И будет сначала ласково поглаживать, а затем пить, пить кровь моего бедного свободолюбивого Марка.
– Домиан, мы поймали его!
В голосе Марка прозвучали совершенно противоречивые интонации: радость и печаль одновременно. Чистого счастья там точно не было.
Сам я на время впал в эмоциональный ступор. И кажется, не поверил услышанному. То есть как поймали? На моем лице отразилось недоумение.
– Что?
– Нет времени объяснять. Звонить и требовать подробности – тоже. Я сейчас лично поеду туда и все узнаю.
– Марк, погоди! Возьми меня с собой.
– Ты с ума сошел? Я не на экскурсию в зоопарк еду, а на задержание особо опасного преступника.
– Я останусь в машине. Ты меня не услышишь. Ни звука, клянусь тебе!
– Исключено, Домиан.
– Представь меня своим двоюродным братом, как ты предлагал. Те полицейские в засаде ведь уже видели меня, да? Или нет никаких полицейских и тебе позвонил не пойми кто, а едешь ты не на задержание, а на убийство?
Он подошел ко мне ближе и одним мягким быстрым ударом доставил моему носу крайне болезненные ощущения. Крови вроде бы не было, хотя мерещилось, что она вот-вот начнет капать на пол.
– Пойдем, черт бы тебя побрал. Я тебе душу излил, а ты в нее плюнул, подонок. Я закрою тебя в машине. Даже не вздумай привлекать внимание!
Я ничего не ответил, но пошел следом за Марком. В душе я был рад, что наконец смогу полностью оправдать в собственных глазах своего единственного друга. Да, Марка можно будет смело назвать таковым.
Мы приехали к церкви святого Ринальда, которая находилась практически на окраине города, ближе к полуночи. Около храма припарковались две полицейские машины, на улице возле входа стоял всего один полицейский.
Марк вышел из машины, закрыл за собой дверь, а спустя несколько секунд открыл ее снова.
– Ни звука, прошу тебя.
– Хорошо, – чистосердечно пообещал я.
Марк показал полицейскому удостоверение и спешно зашел внутрь. За то время пока его не было, никто не выходил и не входил в церковь.
Место, конечно, жутковатое само по себе. Напротив храма находилось городское кладбище.
Спустя двадцать минут Марк вышел из церкви, а за ним двое высоких полицейских вывели человека в наручниках. Хм… Не так я себе представлял преступника, отнюдь не так. Он больше был похож на Атланта, на того самого быка. Крепкий, высокий, очень запоминающиеся черты лица. Узкие скулы, двойной подбородок, синие большие глаза. Выглядел он, как актер кино, а не как наш убийца. Тот, по моему глубокому убеждению, должен был быть полной противоположностью.
Марк сел в машину и молча завел ее. Я ждал когда уже наконец он откроет рот и утолит мое любопытство. Но Марк был нем, как должник по истечении срока возврата долга.
– Ну? – Я не удержался.
– Домиан, я отвезу тебя домой, а сам поеду в участок на допрос. Это не убийца.
Часом ранее. Церковь святого Ринальда.
– Здравствуйте, отец.
Высокий, крупный мужчина с темными волосами зашел в исповедальню. Отцу Ричарду, как и всем другим священникам этого города, было приказано не закрывать церковь ранее полуночи.
– Здравствуй, сын мой. С чем пришел ко мне?
– Пришел с грехами. Грешен я, святой отец, и мой грех в том, что я человек. Ибо будучи львом или леопардом или хотя бы волком – я не был бы грешен.
– В чем грех твой, сын мой?
– Я хочу убить. Во мне жажда внутри, отец. Я хочу прямо сейчас выйти на улицу и убить первую встречную девушку. Как прыткий ягуар валит на землю беззащитную косулю, я хочу прочувствовать ее падение. Ее страх. Ее последний жадный вдох. Увидеть ее глаза, наполненные слезами и безысходностью. Я хочу услышать, как она будет молить меня о том, чтобы я насиловал ее вновь и вновь. Она будет убеждать меня, что ей это нравится. Лишь бы я ее не убивал. Я хочу предложить сделку, отец.
– …
– Мне нужна ваша сила. Какая-нибудь маленькая безделушка, которая зарядит меня божьим светом, которая спасет меня.
Спустя несколько секунд в конфессионал ворвалась полиция и повалила человека на пол.
– Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание…
– Да, – протянул я. – Если бы это был настоящий убийца, он бы воспользовался советом и хранил бы молчание.
– Не факт, но, может быть, – ответил Марк. – Парень перепугался не на шутку. Он реально думал, что это всего лишь безобидный розыгрыш и хорошая возможность подзаработать. Убийца сказал ему, что священник не имеет права раскрывать тайны своих прихожан.
– Текст он просто заучил?
– Да. Этот парень играл какое-то время в местном театре, пока театр не закрыли. В нашем городе, понимаешь ли, люди не ходят в театры. Бары, кафе – это да. Церковь… Кстати, в его кармане нашли такое же приспособление, как делали мы с тобой. Очень похожее.
– Понятно. А как убийца вышел на него?
– Нашел его резюме. Майкл Дуглас безработный, и наш умник был об этом хорошо осведомлен.
– Марк… ты ведь понимаешь, что все это значит?
– Что убийца для нас теперь иголка в стоге сена… – процитировал он мои слова.
– Да. Он ясно заявил, что ему известны ваши планы. А еще, что он умнее вас.
– Открыл глаза, спасибо.
– Но ведь это было понятно изначально – что извилин у него в голове предостаточно. И вот теперь меня волнуют два вопроса. – Я сделал выразительную паузу. – Первый: где он совершит новое убийство? Заметь, это уже не мое предположение, а лишь дело времени. Второй вопрос: чем ему был выгоден этот маскарад?
– Как чем? – Мы уже подъехали к дому. – Он хотел сказать нам, что мы дураки, а он умник.
– Нет, Марк. Если бы он хотел продемонстрировать свой ум и наблюдательность, он бы не сделал в этой ситуации ничего. Абсолютно ничего. Не предпринял бы никаких шагов, а только ухмылялся бы со стороны, глядя, как вы, полиция, не на то тратите время своих людей, свои умы и силы. А нанятым актером он хотел сказать нечто другое… Но я не могу пока понять что именно.
– Ночь впереди. Думай сколько влезет, а сейчас выматывайся из моей машины и иди домой.
Я не стал возражать.
– Доброй ночи, Марк.
– Доброй.
– Сколько он заплатил ему за это шоу?
– Сто пятьдесят долларов.
Я вышел из машины.
Как и у Марка, у меня была бессонная ночь. Спустя двадцать минут после прощания с ним мне стало понятно, почему убийца этой ночью послал вместо себя другого человека.
Всем это стало понятно.
Глава девятая
Отец Гренуй по возвращении из церкви домой обнаружил тело молодой девушки, лежавшее у него на газоне. Ее губы были зашиты черными нитками, запястья и ноги прибиты железным колом к земле.
Других ран на теле убитой не обнаружили. На сей раз убийца не слил кровь из своей жертвы и не осквернил ее семенем быка. Но впервые за все это время он оставил на месте преступления записку.
Ни отпечатков пальцев, ни волос, ни запаха. Просто лист бумаги, распечатанный на самом обыкновенном принтере.
Записка гласила: «Я не хотел убивать ее. Но вы меня вынудили это сделать, отец. Теперь постарайтесь с этим жить».
Что это значило? Это значило, что труп, лежавший на газоне отца Гренуя, принадлежал его дочери.
Священник отказался иметь хоть какие-то дела с полицией, он закрылся в одной из комнат своей церкви и не выходил оттуда целое утро.
– Вот такие дела, Домиан. В городе сегодня будет объявлен комендантский час после девяти вечера. По всему городу развешаны предположительные ориентировки на убийцу, фоторобот, сделанный со слов Элизабет. Мы…
– Да врет она, Марк, твоя чертова Элизабет. А ты ее покрываешь и веришь ее бредням. Вот с кого нужно не спускать глаз! Да, возможно, она не имеет никакого отношения к убийце, но тогда по какой причине она соврала? Найди, пожалуйста, ответ на этот вопрос.
– Отстань ты уже от нее. Ты прямо одержим ею, влюбился, что ли?
– Ты дурак? Она, мягко говоря, не в моем вкусе! И будь она моей девушкой, я бы ее боялся. Но дело не в том. Просто мой пазл не складывается из-за этого момента. У меня мало информации, а потому я просто слушаю, доверяю, а затем проверяю, насколько могу, те жалкие крохи, которые ты мне скармливаешь изо дня в день. Жаль, что я не могу работать с тобой бок о бок, Марк. Жаль, что не могу хоть на какое-то время стать твоим напарником. И располагать ста процентами информации, которой владеет полиция. Я просто хочу понять, почему Элизабет соврала, и все. Это не ревность, не чувства к ней. Это просто ее ложь, и я хочу в ней разобраться.