– Здравствуйте, – сказал я.
– Чем могу вам помочь? – холодно спросила она.
– Такое дело… мне нужно задать вам несколько вопросов о происшествии, случившемся пять лет назад. Я не отниму у вас много времени. Всего десять минут. Можно пройти внутрь?
– Я не пускаю в дом неизвестных мужчин.
Да она – сама любезность!
– Кто вы и что вам нужно? Если вы из полиции, предъявляйте удостоверение, и я впущу вас. Если нет, говорите четко и быстро, а то я закрою дверь и вызову полицию.
– Прежде всего хочу извиниться за вторжение. Я выпускник полицейской академии, при мне нет сейчас удостоверения. В частности потому, что я не думал к вам сегодня приходить. Просто полчаса назад появилась информация из одного источника, что, возможно, вы – тот самый человек, который может пролить свет на преступления, происходящие сейчас в городе. Если хотите, я достану телефон и позвоню своему старшему товарищу – лейтенанту Миллеру, он приедет, и мы втроем отправимся в полицейский участок на его автомобиле. А если не хотите, тогда ответьте на несколько вопросов, пожалуйста, и вы меня больше никогда не увидите.
Я говорил как можно тверже и убедительнее. Кажется, она мне поверила. Или я ошибаюсь?..
– Вот оно что. Вы и вправду думаете, что это… он?
– Я бы не стал этого исключать. Итак, в ваших показаниях я прочел, что пять лет назад на вас напал неизвестный, и руки у него были…
– Костлявые, как у смерти. Тонкие, сухие – лапы дьявола.
– Вы бы могли опознать эти руки?
– Конечно. Сразу бы определила. Поверьте мне, офицер, тот… случай очень на мне сказался. У меня жизнь не сахар: я всего боюсь, я не выхожу из дома после… Хотя какое вам до этого дело?
Она моментально взяла себя в руки. Сильная женщина.
Стойкость ее духа напомнила мне о Марке. В тот момент, когда у него по щеке потекли слезы, его глаза были стеклянными, а взгляд холодным. Безразличным. Может быть, это не стойкость, а эффект огрубевшей ветви, которая никогда больше не станет гибкой и мягкой?
А вот за «офицера» спасибо. Было очень приятно аж целую секунду, да.
– Вы что-то еще запомнили?
– Если читали мои показания…
– Я не читал. Соврал вам, извините.
Она замолчала, во взгляде снова проснулось сомнение. Но, видимо, моя внешность внушала ей доверие, потому что она все-таки ответила.
– Хорошо. Кроме рук я еще заметила, что он не особо силен. Знаете, бывают мужчины крепкие, большие, будто сделанные из камня. Один их удар и все, мрак перед глазами. Этот же был достаточно слабым, потому я и смогла вырваться. Знаете, что лично я думаю по этому поводу?
– Что? – Я аж весь подобрался.
– Если он – убийца этих невинных девушек… Боже, дочь отца Гренуя… Мы с ней знакомы почти с пеленок. В общем, если напавший на меня – тот самый убийца, то я думаю, что брал он не силой, а умом, или же своим статусом в обществе. Больше никак.
– Полагаю, вы недалеки от истины Линда, я и сам к этому недавно пришел. Честно, сначала никак не мог понять, как ему удавалось без свидетелей, без какого-либо шума похищать девушек. А потом убивать их. Но, если он не пытался применить силу, а просто устраивал представление, то это все объясняет.
– И быком этот выродок называет себя, потому что на самом деле слабак. Вот что я думаю.
– Почему вы не встретились мне раньше? Как говорил мой бывший друг: всему свое время, может, это судьба.
– Бывших друзей не бывает, офицер. Человек либо остается вашим другом, либо он никогда для вас им не был.
Она слишком похожа на меня… Это пугает.
– Спасибо, Линда, вы очень помогли. Если однажды потребуется опознание, сможете помочь еще раз?
– Я готова.
– Тогда еще раз спасибо.
– В следующий раз не врите.
– Не буду. Сам презираю ложь и сам же среди нее живу. Я не офицер, Линда, и не выпускник академии.
– Я это поняла. Слишком молоды. Вы что-то можете сделать, чтобы поймать убийцу?
– Да, кое-что могу и займусь этим незамедлительно.
– Хорошо, берегите себя.
– А вы – себя.
На этой ноте мы с ней и расстались – она просто закрыла дверь. Я хотел, спросить у нее номер телефона, но не стал стучать повторно. Слишком красивое прощание.
– Добрый день, отец Иоанн. Я пришел к вам за помощью.
– Слушаю тебя, дитя Божье.
– Я… хочу покаяться. В том, что нахожусь рядом с монстром, но не могу никому об этом сообщить. А в зеркале монстр или совсем рядом, в моем окружении, но по какой-то причине я не хочу произносить его имя вслух – я разобраться не могу. Я вру людям, что ничего не знаю, что я глух, нем и глуп, хотя я знаю гораздо больше, чем все они. Ключ не был шершавым… Я монстр, отец Иоанн? Или я видел тень монстра?
– Офицеры, вы все никак не успокоитесь с этим ключом? Пожалуйста, прекратите уже, я буду жаловаться, – устало вздохнул священник. И добавил после паузы: – Странно, вашего голоса в полицейском участке мне не приходилось слышать.
– Скажите мне правду. Вы соврали, и причина вашей лжи мне не дает покоя.
Я сидел в темной исповедальне и ждал исповеди от священника.
– Я никого не убивал. У меня алиби, офицер… как вас зовут?
– Вы были в участке, я помню. Но все нити так или иначе ведут к вам. Либо вы убийца и у вас есть подельник, либо вы знаете, кто убийца, но не хотите нарушать тайну исповеди, как нарушил ее отец Гренуй. Вы боитесь, не так ли? У вас есть дети?
– Уходите. Я не понимаю о чем вы.
– Я вас арестую, если не скажете.
– Арестовывайте. Только по какому обвинению?
– Отец, вы ведь святой человек, остановитесь, прошу вас, или остановите его…
– Если вы сейчас не уйдете, то я сам вызову полицию.
– Вы – убийца. Защищая его, вы становитесь причастны так же, как и он. На ваших руках кровь.
– У вас слишком мало информации, меньше, чем вам хотелось бы. А потому вы злитесь и обвиняете меня. Откройте глаза, офицер, и смотрите. Вы все увидите. Несомненно, увидите. Только не слушайте собственный разум, он вас отвлечет. Посмотрите и сделайте выводы.
– Это Марк? Это полицейский?
После этого вопроса отец Иоанн замолчал и не произнес больше ни слова.
Черт бы тебя побрал, старый пень!
Я был вне себя. Да, он прав. Конечно, я не обладаю информацией, а потому хочу заставить говорить немого. Ищу подход. Тонкий. Грубый. Ничего не помогло. Он еще больше закрылся. Дилетант я, жалкий дилетант! В детективных романах все намного легче.
Ладно, рассуждаем. Жертвы могли довериться полицейскому. Он мог сделать вид, что ведет их в участок… Но нет. У меня другая версия на счет Марка! Был бы он реальным маньяком, он без раздумий уехал бы из города, из страны, вместе со своей подельницей. Пожалуй, они скрывают нечто другое…
Нужно вызвать Линду на опознание рук священника Иоанна. Вот только под каким предлогом заставить его дать осмотреть руки?
Допустим, когда он будет читать Библию своим прихожанам. Да! Его ложь сыграет с ним злую шутку! Как важно следить за своим языком.
Покинув стены церкви, в которой Элизабет Миллер якобы видела ужасное лицо, измазанное кровью, я вернулся в свой отель, чтобы посмотреть почту.
От Марка пришло два сообщения.
Первое утром, в 9:58: «Элизабет пока останется у меня. Как ты, Домиан? Напиши хоть что-нибудь».
Второе днем, в 16:53 (как раз в то время, когда я ходил к священнику): «Домиан, отец Иоанн заявил в полицию, что какой-то подозрительный человек наведался к нему со странными расспросами, представившись полицейским. Он попросил прислать ему полицию для охраны. Будь осторожен, Домиан».
Благодарю за заботу, Марк. Всего разок сходил, а вони… Утопает святой человек в своей лжи, пытался спастись. Ну-ну. В тюремную камеру бы его, да как того молодого парня, чтобы он своей рукой написал чистосердечное признание. Чувствую я, что это он, вот сердцем чувствую!
Я ничего не ответил Марку. А что было отвечать? Элизабет, вероятнее всего, лежит сейчас на моем диване или играет на моем пианино. Думает, наверное: его нет, он все равно об этом не узнает. Да и какая ему вообще разница?
Ненавижу, когда чужие люди притрагиваются к моим вещам. Марку бы только позволил, это ведь его подарок.
Вечером я вышел прогуляться, пока не наступил комендантский час и не начали бродить по улице полицейские. Проветрю голову и поразмышляю о разном…
Обдумывает ли маньяк новое убийство, или решил залечь на дно?
Пока есть единственная зацепка, единственный подозреваемый, но он нем, как рыба. Несгибаемый и упрямый. К чему приведет его упрямство? К новому трупу. Не могу понять… если он маньяк, как он смог убить второй раз, находясь при этом в полицейском участке? Это невозможно. Нет, это не он. Стал бы он тогда просить охрану? Стал бы! Чтобы сбить со следа.
Он сказал мне открыть глаза и не полагаться на разум. Стоит ли мне прислушаться к его словам, или это ловушка?
Почему-то возле церкви у кладбища полицейского уже не было. Что-то поменялось? Отец Гренуй отпустил полицию и заговорил? В чем дело? Или у них один охранник на всех? И он переместил свое тело из пункта в пункт. Из одной церкви в другую.
В конце концов мое любопытство взяло надо мной верх. Я зашел внутрь. Было темно, и лишь единственный источник жизни теплился в этом мрачном, покрытом непроглядным мраком месте – голос, который громко и ясно читал библейские стихи и слова неизвестных мне молитв. Я шел на этот голос. Хотя при малейшем скрипе или шорохе готов был без оглядки бежать к выходу. Страшное место… без освещения. В воздухе стоял, нет – парил запах церковных свечей, им насквозь пропитались эти стены. Запах старости. Неизбежности. Неизвестности. В какой-то момент я понял, что мне боязно находиться здесь. Только голос священника вел меня сквозь туман тьмы и страха. Я боялся этих стен, боялся тьмы, пустоты, этого церковного запаха. Всего. И не объяснить…
Наконец я подошел к двери, из нижнего и верхнего проемов которой сочился свет. Искусственный свет.