Я склонился к Аринке, нерешительно едва коснулся ее губ. Замер на мгновенье. Выжидая ответной реакции. Оттолкнет ли она. Но Арина не оттолкнула, лишь сильней прижалась всем телом ко мне. И это был знак, тот самый, без которого, я бы точно не пошел дальше. Я слегка приоткрыл губы, в полном незнании, как должно быть, как правильно. Арина последовала моему примеру, и мы соприкоснулись языками. Сперва коротко, нежно, а потом я будто сорвался, и окончательно потерял рассудок. Не понял, где закончилась нежность и началась страсть. Просто водил своими губами по ее и пытался не сойти с ума.
Первый и такой желанный поцелуй. Упоительный, бесконечный, сладкий, со вкусом коньяка с колой, и клубники. В какой-то момент я опустил руку, и наши пальцы переплелись, сжимаясь в крепкий замок.
Я отчетливо ощущал, что мы оба захлебываемся в дурмане собственных чувств. Мы падаем и взлетаем в друг друге.
Впервые я осознал фразу, которую частенько говорили парни «я хочу тебя». В тот волшебный миг я хотел Арину. Хотел не только ее губы, хотел ее тело, всю ее без остатка. Моя. Только моя.
— О! Вот эта да! — Знакомые голоса ворвались в поток наших эмоций и нагло разорвали такой желанный поцелуй. Ромашка покраснела, даже в темноте ее щеки сияли ярче любого мака. Такая милая.
— Смотрю, месть свершилась? — Крикнул Валек. Я только сейчас смог осознать, кто стоит перед нами, и кого я уже ненавижу. Ник держал в руках камеру, рядом с ним пристроился Игорь, ну и Валек, куда ж без него. Тима не было. Ведь будь он тут, точно бы не дал этим весельчакам вмешаться.
— А мы думали, куда ты смылся, — не унимались парни. Я пытался сообразить, о чем они, но мозг из-за алкоголя плохо функционировал.
— Месть Ксюхе отменная, — засмеялся Ник, и парни тут же его поддержали. Захлопали в ладоши, в знак поддержки.
— Чт… — хотел было вставить свои пять копеек я, но не успевал.
— Правильно, братишка. А то ишь, Мельникова, совсем офигела. Танцует тут со всякими!
— Может, повторите? Только со страстью. Кирюх, давай! А мы Ксюху позовем. Вот она разорвется от злости!
Я не успел ничего сказать. В глазах Арины от смущенных огоньков не осталось и следа. А ее распухшие губы, от нашего поцелуя, теперь почему-то дрожали.
— Слу… — открыл рот я, чтобы послать этих горе-юмористов отсюда, но Стрельцова опередила всех. Дала мне пощечину. Только показалось, что не по лицу меня ударили, а по сердцу. Остро. Резко. И без всяких сожалений.
Аринка не стала ждать моих объяснений. Развернулась и побежала прочь. Как и всегда собственно. Как и всегда.
Глава 32
32.1
Чтобы просто выбраться из зала, мне потребовалось не меньше пяти минут. Парни одолевали вопросами, окружили меня, как стая пчел, и даже шага ступить не получалось. Я понимал, что любая секунда на счету, что, если не вырвусь, потом найти Аринку будет тяжело. А ведь она меня не оттолкнула. Значит, наши чувства взаимны. И это весомый повод послать всех к чертовой матери.
В итоге срываюсь на крик и толкаю в грудь Ника, от чего тот едва не падает. Он удивленно всматривается в мои пьяные глаз, но ответов там нет, потому что я не привык делиться ни с кем своими думками.
— И никому не слова об этом! — Кричу уже возле дверей, у самого выхода из зала. — Если кто узнает, вы — покойники!
Парни молча кивают, а я думаю, что иного выбора у меня и не было. Слухи — вещь неконтролируемая, не хочу, чтобы Арина еще и за это начала точить зуб. Там ложку в рот не клади, найдет повод обидится.
Выхожу в коридор, думаю, куда идти искать в первую очередь. Школа не маленькая. Туалет? А может наш класс? Или этаж первоклашек? Где она может быть? И, как назло, опять Ксюха. Идет в компании своих подруг. Естественно, при виде меня она не может, не остановится. Откуда такой магнетизм ко мне? Я вроде ничего не обещал, намеков на прекрасное будущее не давал.
— Кирилл! — Перегораживает путь Мельникова. Молча, без разговоров делаю шаг в сторону, забив на все нормы приличия. Но Ксенья повторяет за мной, стараясь не дать пройти. Просто нагло загораживает путь.
— В чем дело? Я спешу, — пытаюсь говорить спокойно, но сдерживать эмоции сложно. Алкоголь стреляет в виски, щека до сих пор горит от пощечины, а на губах сладких вкус Аринки. И я то ли с ума схожу, от дикого возбуждения, то ли готов с катушек слететь, что больше никогда ничего подобного не испытаю.
— Кирилл, пожалуйста, — практически умоляет Ксю, пытаясь рассмотреть что-то в моих глазах.
— Услышь меня, Ксюш, — кладу ей руки на плечи, слегка наклоняюсь, и уже тише заканчиваю фразу. — Не сейчас, ладно. Я очень спешу.
Делаю шаг и уже даже отхожу от нее, но Мельникова резко хватает меня за локоть и тянет на себя, в надежде, остановить. Чувствую, как волна злости поднимается, как челюсть сжимается, вот-вот и я сорвусь, просто не смогу контролировать этот поток эмоций.
— Кир! Послушай, — просит в очередной раз. А я думаю, сколько прошло минут. Если в зале пять, и тут я уже стою не меньше двух, да Аринка могла запросто покинуть школу.
— Кирилл! — Прикрикивает Ксюха и слегка тормошит меня, пытаясь заставить обратить на нее внимание.
— Да твою мать! — Срываюсь, потому что уже невыносимо просто! — Оставь меня в покое! Слышишь?!
Скидываю резко руку Ксении, мысленно ругая себя, что не сделал этого раньше. Разворачиваюсь и бегу в сторону лестницы. Пусть Арина будет в классе, пусть она окажется на втором этаже. Мы должны поговорить. Слишком сладкий поцелуй, слишком сильно едет крыша от нее, чтобы все вот так разрушить.
Дергаю ручку кабинета, закрыто. Бегу к следующему. Опять облом. Я как дурак кидаюсь к каждой двери, но то ли поздно, то судьба издевается. Закидываю голову к потолку. Где искать. Куда дальше. Твою мать.
Спускаюсь снова вниз. Смотрю под лестницей, там иногда тусуется народ. Но тщетно. Иду в коридор первоклашек, даже проверяю коморку с надписью «запасной выход». Натыкаюсь только на парочку учителей, которые вот-вот отбудут на покой.
Остаются туалеты. И я врываюсь сначала в женский, обшарив, как собачонка, каждую кабинку. Затем даже иду в мужской, не знаю зачем, ну мало ли. А ее нет. Тупо нет нигде. Неужели опоздал. Твою мать. Бесит. Как же бесит это все. Ну почему она никогда не дает мне и шанса высказаться. Принципиальная такая.
Вспоминаю про телефон. Точно. Раньше надо было голову включать. Вытаскиваю его из кармана и понимаю, как же сука, жизнь меня нагнула. Зарядка села. В самый нужный момент. Сколько прошло времени. Пять? Нет, десять? Или пятнадцать минут? Что все это время я делал? Где я был эти проклятые минуты? А если она плачет? Вдруг сидит где-нибудь во дворе в полном одиночестве и плачет? Из-за меня… из-за этих идиотов, которые все испортили.
Забираю куртку из гардероба, и бегу в сторону наших домов.
«Еще не поздно», — шепчет сердце.
«Ты влип», — издевается голос внутри.
Холодный воздух заполняет легкие и поры алкоголя немного выходят, освежая разум. Хотя не могу сказать, что соображаю трезво, и отчетливо понимаю, всю суть происходящего. Бегу. Просто бегу. Быстро, как умею. Не зря же за школу выступаю. С моим ногами добраться до места назначения расплюнуть. Только вот Аринки во дворе нет. Тут вообще людей нет. Только собаки.
Усаживаюсь на лавку возле ее подъезда и поднимаю голову к верху. Крикнуть что ли, позвать по имени. Какое из этих окон принадлежит моей Ромашке? Даже рот открываю, набрав побольше воздуха, но в нерешительности закрываю обратно. Стрельцова не оценит моих порывов, еще больше разозлится. А вдруг она и не дома вовсе? Вдруг к своим подругам пошла. Голова разрывается от потока вопросов. Из-за прохладного зимнего ветра немного потряхивает.
Дотрагиваюсь пальцами до губ, провожу по ним, и улыбка на лицо тянется. Уверен, это был первый поцелуй для нас обоих. Она тоже нерешительно отвечала, будто и не знала, как дальше двигаться. Закрываю глаза, и погружаюсь в тот самый момент, как сжимал крепко ее пальцы, а другой рукой скользил по спине, в диком желании опустится ниже положенного. Хорошо, хоть сдержался. Иначе и за это получил бы по полной.
На лавочке возле ее дома сижу минут двадцать, а может и больше. Потом правда приходит озарение, что вероятно зря я это делаю. Надо идти домой, и пробовать позвонить. От того, что протираю здесь штаны, ничего не изменится. Как бы еще и хуже не сделал.
Забегаю к себе в квартиру, ставлю мобильный на зарядку и сразу же начинаю набирать. Не берет. Ожидаемое, конечно. Пробую снова. И снова. И снова. Раз десять нажимаю на проклятую зеленую трубку, а в итоге результат отрицательный. Ясно. Опоздал.
Встаю с дивана и со всей силы бросаю гаджет в стенку. Зубы сводит от злости. Бешусь знатно. Какого черта. Почему она вечно так себя ведет. Почему не дает мне и шанса. Эти ее обиды… ладно. Делаю глубокий вдох, выдох. Как нас в Китае учили в лагере. Сохранять спокойствие штука важная, особенно в критических ситуациях.
Я должен дать ей время. Арина остынет. И мы обязательно поговорим. Не сейчас, так в школе. Черт, каникулы же впереди. Две недели ожидания… две недели мучительных пыток.
Сажусь обратно на диван и всматриваюсь в стенку, а затем скольжу ниже, упираясь в телефон, из которого вылетела зарядка. Жив ли он еще. Толку от моих эмоций.
Поднимаю руку вверх. Наш парный браслет, наша общая частичка. Все наладится. Мы будем вместе. Рано или поздно, но мы будем вместе.
32.2
(писала под эту композицию. Включите, чтобы ощутить атмосферу.
James Smith — Got the Love)
Каникулы тянутся бесконечно долго. Я больше не пытаюсь звонить Аринке. Надо выдержать паузу. Иначе все испорчу, если буду давить. Она у меня хрупкая, нежная, с ней так нельзя. Пусть мне и хреново, пусть я тоскую по ней, но выбора особо нет.
Пятнадцатого января прихожу в школу с одной единственной мыслью — поговорить. Никакие кружки, никакие другие люди, ни с кем не буду пересекаться, пока не решу вопрос со Стрельцовой.