– Как тебя зовут, милый? – спросила она парня, когда полицейский разрешил ехать.
Эрвин позволил себе выдохнуть с облегчением. Он уже не сомневался, что из-за женщины их остановят. Снова взглянул на нее. Тощая, как оглобля, и какая-то грязная с виду. На лице слишком много макияжа, а зубы – в темно-желтых пятнах от многолетнего курения и несоблюдения гигиены. С переднего сиденья так и разило потом, и он решил, что им обоим не мешало бы помыться.
– Билли Бернс, – ответил он. Так звали продавца удобрений.
– Хорошее имя, – сказала она. – Ты откуда?
– Теннесси.
– А зачем тебе в Мид? – спросил Карл.
– Да просто заехать, вот и все.
– У тебя там семья?
– Нет, – сказал Эрвин. – Но когда-то давно я там жил.
– Городок вряд ли сильно изменился, – сказал Карл. – Такие в основном никогда не меняются.
– А вы где живете? – спросил Эрвин.
– Мы из Форт-Уэйна. Были в отпуске во Флориде. Любим знакомиться с новыми людьми, да, милая?
– Еще бы, – кивнула Сэнди.
Проезжая знак, обозначающий границу округа Росс, Карл взглянул на часы. Наверное, стоило бы остановиться пораньше, но он знал поблизости безопасное место, куда можно отвезти мальчишку. Наткнулся на него прошлой зимой, во время своих разъездов. Мид уже был всего в десяти милях езды, время – за шесть. Это значило, у них осталось самое большее часа полтора хорошего освещения. Карл никогда не нарушал свои золотые правила, но уже принял для себя решение. Сегодня он убьет человека в Огайо. Блядь, если получится, на фиг вообще такое правило! Может, это и означает встреча с парнем – а может, и нет. Времени на размышления не было. Карл повозился на сиденье и сказал:
– Билли, мочевой пузырь у меня уже не тот, что прежде. Мы притормозим, чтобы я отлил, ладно?
– Да, конечно. Хозяин – барин.
– Впереди справа будет дорога, – сказал Карл Сэнди.
– Далеко? – спросила Сэнди.
– Где-то миля.
Эрвин чуть придвинулся вперед, выглянул из-за головы Карла в лобовое стекло. Он не видел никаких признаков дороги, и показалось немного странным, что этот человек про нее знает, если сам не отсюда. Может, по карте увидел, успокоил себя парень. Снова откинулся на сиденье и смотрел на пейзажи за окном. Не считая того, что холмы стали меньше и круглее, выглядело все как в Западной Виргинии. Он гадал, нашли уже тело Тигардина или нет.
Сэнди свернула с шоссе 35 на дорогу из грунта и гравия. Проехала мимо большой фермы на углу. Где-то еще через милю замедлилась и спросила Карла:
– Здесь?
– Нет, дальше, – ответил он.
Эрвин выпрямился и огляделся. После той фермы они не проехали ни одного дома. «Люгер» давил на пах, и он его поправил.
– Вот хорошее местечко, – наконец сказал Карл и показал на слабозаметные остатки дороги, которая вела к полуразвалившемуся дому. Было очевидно: это место пустует уже много лет. Несколько окон выбиты, а крыльцо с одной стороны завалилось. Входная дверь стояла нараспашку, перекосившись на одной петле. Через дорогу – кукурузное поле, с завядшими и желтыми от жаркой засушливой погоды стеблями. Как только Сэнди заглушила двигатель, Карл открыл бардачок. Достал дорогую на вид камеру, показал Эрвину.
– Спорим, ты бы никогда не догадался, что я фотограф? – спросил он. Эрвин пожал плечами.
– Наверно, нет. – Он слышал гудение насекомых в сухих сорняках. Тысяч насекомых.
– Но слушай, я тебе не из придурков, которые фоткают всякую фигню для газет, да, Сэнди?
– Нет, – подтвердила она, глядя на Эрвина, – Карл не такой. Карл очень хорош.
– Слышал когда-нибудь про Микеланджело и Леонардо?.. Ох блин, забыл, как его по фамилии. Ну ты понял, про кого я?
– Да, вроде да, – Эрвин припомнил, как Ленора показывала ему в книжке картину под названием «Мона Лиза». Спрашивала, как ему кажется: похожа она на бледную женщину на картине или нет, и теперь он радовался, что ответил: нет, ты намного красивее.
– Ну, мне нравится думать: вот когда-нибудь люди посмотрят на мои фотографии и скажут, что они не хуже, чем вещи этих ребят. Мои фотографии, Билли, – настоящее искусство, как в музее. Был когда-нибудь в музее?
– Нет, – сказал Эрвин. – Не сказать, чтобы был.
– Ну, может, когда-нибудь сходишь. Так что скажешь?
– Про что? – спросил Эрвин.
– Может, выйдем и я поснимаю тебя с Сэнди?
– Нет, мистер, спасибо. День был долгий, так что я бы лучше ехал. Просто хочу добраться до Мида.
– Ой, ладно тебе, сынок, делов-то на пару минут. Что скажешь? А если она для тебя разденется?
Эрвин взялся за ручку дверцы.
– Ничего страшного, – сказал он. – Я и пешком по шоссе дотопаю. А вы оставайтесь, фотографируйте сколько хотите.
– Так, стоять, чтоб тебя, – забеспокоился Карл. – Я не хотел тебя расстраивать. Но, блин, за спрос же не бьют? – Он положил камеру на сиденье и вздохнул. – Ладно, дай мне поссать, и мы свалим отсюда.
Карл вытащил грузное тело из машины, подошел к багажнику. Сэнди достала сигарету из пачки. Эрвин бросил на нее взгляд и заметил, как дрожат у нее руки, пока она несколько раз пыталась зажечь спичку. Вдруг его, будто нож, пронзило нутряное чувство, для которого парень и названия-то не мог подобрать. Он уже вынимал «Люгер» из-за ремня рабочих брюк, но услышал, как Карл говорит:
– Выходи из машины, парень.
Толстяк стоял в двух метрах от задней двери и целился в него из длинноствольного пистолета.
– Если вам нужны деньги, у меня есть немного, – Эрвин снял оружие с предохранителя. – Можете забирать.
– Теперь весь такой послушный, а? – усмехнулся Карл. Сплюнул в траву. – Вот что, хуесос мелкий, деньги пока придержи. Мы с Сэнди с ними разберемся, но сначала сделаем гребаные фотографии.
– Лучше делай, как он говорит, Билли, – посоветовала Сэнди. – Если его не слушаться, он нервничает. – Когда она глянула на него и улыбнулась своими гнилыми зубами, Эрвин кивнул сам себе и толкнул дверь. Не успел Карл осознать, что у парня в руке, как первый выстрел уже пробил ему живот. От удара пули его дернуло в сторону. Карл отшатнулся на три-четыре шага и удержал равновесие. Начал поднимать оружие, чтобы прицелиться, но еще одна пуля попала ему в грудь. Он с тяжелым ударом приземлился навзничь в сорняки. Еще чувствовал в руке тридцать восьмой калибр, однако пальцы не слушались. Откуда-то издали доносился голос Сэнди. Казалось, она снова и снова повторяет его имя: Карл, Карл, Карл. Он хотел ответить, думал: если передохнет всего минуту, то все уладит. По телу пополз холодок. Карл чувствовал, как под ним в земле разверзается яма, а тело туда погружается, и стало страшно – и от самого этого ощущения, и от того, как из-за него в груди перехватило дыхание. Стиснув зубы, начал выбираться из ямы, пока не погрузился глубоко. Почувствовал, как поднимается. Да, черт возьми, он еще все исправит, а после этого они с Сэнди завяжут. Увидел тех двух сорванцов на велосипедах, которые проезжали мимо и махали руками. Больше никаких фотографий, хотел он сказать Сэнди, но не хватало дыхания. Потом на него опустилось что-то с большими черными крыльями, снова толкнуло вниз, и, как ни хватался он в панике левой рукой за траву и землю, в этот раз остановиться уже не смог.
Когда женщина стала звать мужчину по имени, Эрвин повернулся к ее сиденью и увидел, как она начала копаться в сумочке.
– Не надо, – покачал он головой. Отступил от машины и прицелился из «Люгера». – Я вас богом прошу.
По ее лицу бежали черные ручьи туши. Она еще раз выкрикнула имя толстяка, потом замолчала. Сделала несколько глубоких вдохов, уставилась на подошвы Карла, успокоилась. В одной из них, заметила она, зияет дырка размером с монету в пятьдесят центов. Всю дорогу он об этом молчал.
– Пожалуйста, мэм, – сказал Эрвин, когда увидел, как она улыбается.
– Ну на хуй, – шепнула она, достала пистолет и выстрелила. Хотя целилась парню прямо в грудь, он остался на ногах. Она еще раз судорожно взвела курок большим пальцем, но не успела нажать на спуск повторно, как Эрвин прострелил ей шею. Двадцать второй калибр упал на пол, пуля отбросила Сэнди на дверцу со стороны водителя. Зажав руками горло, она попыталась остановить красный ручей, бьющий из раны. Начала задыхаться и закашлялась на сиденье кровью. Подняла глаза к его лицу. На несколько секунд они расширились, а потом медленно закрылись. Эрвин слушал, как она сделала несколько прерывистых вдохов, а потом с хлюпаньем испустила дух. Он не мог поверить, что женщина промахнулась. Господи боже, она же стреляла в упор!
Он сел на край заднего сиденья, и его стошнило в траву между ног. На него стало опускаться оглушающее отчаяние, и Эрвин попытался его стряхнуть. Вышел на грунтовку и прошел по кругу. Сунул «Люгер» в штаны и присел рядом с мужчиной. Залез под него рукой, достал из заднего кармана кошелек и бегло просмотрел содержимое. Водительских прав не увидел, но за бумажными деньгами нашел фотографию. Вдруг его снова замутило. На снимке была женщина – она, словно младенца, держала на руках мертвеца. На ней были только черные лифчик и трусики. Над правым глазом у мужчины виднелось что-то похожее на пулевое отверстие. Во взгляде у женщины читалась скорбь.
Эрвин сунул фотографию в карман рубашки и бросил кошелек толстяку на грудь. Потом открыл бардачок, но не нашел ничего, кроме дорожных карт и катушек пленки. Снова прислушался, не едут ли машины, отер с глаз капли пота. «Думай, твою мать, думай», – приказал он себе. Но единственное, что он знал наверняка, – отсюда надо по-быстрому убираться. Забрав спортивную сумку, он отправился на запад по выжженным рядам кукурузы. Уже зашел в поле на двадцать метров, но вдруг остановился и обернулся. Поспешил к машине, прихватил две катушки из бардачка, закинул в карман. Потом достал из сумки рубашку и вытер все, до чего мог дотронуться. Насекомые снова загудели.
48
Эрвин решил держаться подальше от дорог, и в Мид вошел уже за полночь. Посреди города, сразу рядом с Мейн-стрит, нашел низкий кирпичный мотель под названием «Сайото-Инн», на котором еще горел знак «Свободные места». Он еще никогда не останавливался в мотелях. Клерк – понурый парень ненамного старше его самого – уставился в старый черно-белый телевизор в углу, – там шел фильм «Эббот и Костелло встречают мумию». Номер стоил пять баксов за ночь. «Полотенца меняем через день», – сказал клерк.