Но в одно дивное мгновение, когда похмелье практически отпустило, и стало легко, и даже захотелось выйти на улицу — вдохнуть свежего воздуха, Маша неожиданно с ужасом поняла, во что влипла. Плохо в любом случае: и если все это правда, и если она сошла с ума. Она же ни разу не видела, как люди сходят с ума — может, вот именно так? Шизофрения, например.
А если правда? Маше было страшно поверить, но в глубине души она ликовала. Это случилось! Настоящее чудо! С ней! И не какой-нибудь там банальный чемодан с миллионом долларов…
Кстати, насчет миллиона долларов у Маши была любимая фантазия, продуманная до мелочей. Ловит она машину где-нибудь в районе Щукинской (у Маши был незабываемый опыт — она раза три пыталась поймать такси в этом зачарованном месте, и каждый раз спустя минут сорок чуть ли не бросалась под колеса автомобиля и уезжала за бешеные, просто невозможные деньги, потому что бомбил у них там не бывает — все по домам едут), никто не останавливается, начинается дождь, и тут вдруг тормозит дорогая машина, а в ней — подозрительный тип. Не настолько подозрительный, чтобы Маша отказалась сесть в машину. Они проезжают метров сто, и вдруг появляется автомобиль, из которого по ним открывают огонь. Маша падает на пол, подозрительный тип на бешеной скорости мчится по закоулкам, отрывается от погони — буквально на минуту, выкидывает ее в кусты, швыряет чемодан и говорит:
— Пользуйся, я все равно не жилец, — и уезжает.
Она открывает чемодан — а там куча денег.
В общем все, что с ней вчера случилось, — не чета глупым мечтам о внезапно обретенном богатстве. Это… Это невероятно… Магия! Как в это поверить?
И как теперь жить?
В дверь позвонили. Маша посмотрела на экран домофона и чуть не закричала: это был Андрей! Маша заметалась, спряталась в ванной, натянула джинсы, плеснула в лицо холодной водой и наконец на цыпочках вышла в коридор.
— Маша, открой! Ты дома, я знаю! — закричал Андрей и заколошматил в дверь.
«Откуда?» — подумала Маша, но решила поступить по-взрослому и отперла замки.
— Привет, — она нахмурилась и посторонилась, пропуская его в прихожую.
— Что случилось? — забеспокоился Андрей. — Ты заболела?
— А… Это… Да у меня просто похмелье, — отмахнулась Маша.
— С двух стаканов вина?
— С двух? Нет! Да я вчера… Да мы…
— Ты что, после меня еще куда-то поехала? — ужаснулся он.
Выглядело все это как семейная сцена. Маша даже поморщилась. Но, с другой стороны, ни о чем таком слишком личном Андрей не спрашивал — вполне нормально, что он удивился, когда понял, что она уехала среди ночи.
— Андрей, мне очень неловко, но мне позвонила подруга — у нее дедушка умер… — мысленно Маша попросила прощения у дедушки Веры, если он был жив-здоров, и пожелала ему долгих лет жизни. — Мне нужно было ее поддержать. Ну и мы напились. Вот.
— А… — не то чтобы Андрей не поверил, но и не успокоился до конца. — А почему…
— Мне тебя будить не хотелось — ты так крепко спал, что я подумала — если ты еще и решишь меня отвезти — мне будет совсем неловко…
— Хорошо, — кивнул он. — Ты чаю мне предложишь?
Маша засуетилась, бросилась ставить чайник, а Андрей с любопытством осмотрел ее квартиру.
— У тебя хорошо, — сообщил он.
— Благодарю, — улыбнулась Маша.
Пока она разливала чай по чашкам, он подошел и провел ладонью по ее спине — от лопаток до бедер. Маша даже на секунду забыла, что она тут делает — с чайником в руках, и ей вдруг стало так обидно…
— Андрей! — воскликнула она.
— Что?
— Чай готов!
— Спасибо, — усмехнулся он. — Совсем не обязательно так кричать. Слушай, а давай я тебя увезу за город, будешь там в шезлонге лежать, дышать свежим воздухом… Что с тобой?
Маша вдруг почувствовала дурноту — рот наполнился слюной, она бросилась в ванную, и там ее вывернуло так, будто она наелась протухших мидий.
— Уф… — выдохнула Маша, вытерлась туалетной бумагой и посмотрела на себя в зеркало.
Красавица… Глаза красные, опухшие, лицо в пятнах, волосы дыбом… Маша умылась холодной водой, почистила зубы, приложила к лицу полотенце, села на край ванны и задумалась.
Раз уж все так волшебно в ее жизни, может, она выйдет из ванной — а там нет никакого Андрея? С одной стороны, так прекрасно было бы отправиться за город, укутаться в мягкий плед, расслабиться… И тут же Маша представила апокалипсис: геенна огненная, все полыхает, при этом реки выходят из берегов, а пятидесятиметровые волны нависают на странами и континентами… Все вулканы действуют, всюду дым, крики, плач и отчаяние… И все из-за нее, Маши Полянской. Просто потому, что она слаба на передок.
— Маша! — Андрей постучал в дверь. — Ты там как?
Маша вышла из ванной, подлила себе горячего чаю и сказала:
— Андрей, извини, но мне лучше остаться дома.
— Почему? — он вроде насторожился.
— Андрей, мне тяжело это говорить, но нам лучше пока не встречаться…
Маша чувствовала себя драматической героиней. Ее удел — боль. Ее судьба — одиночество. Ее жизнь — это редкие мгновения счастья на дороге лишений и разочарований. И тэдэ и тэпэ…
— Пока? — воскликнул Андрей. — Маш, что ты имеешь в виду? Я что-то не понял. Когда — «пока»? Мы и так всего третий или четвертый раз «встречаемся».
— Хорошо! — вспылила Маша, которой уже хотелось орать на кого угодно: на Тину, на Зою, на Веру, на Андрея… — Нам вообще лучше не встречаться!
Маша была уверена — он сейчас хлопнет дверью и уйдет. Но Андрей лишь стукнул кулаком по столу и заорал:
— С какой стати?! Почему это вчера можно было встречаться, а сегодня уже нет?! У тебя что, муж из дальнего плавания возвращается?!
— Потому что мы друг другу не подходим!
— Что за херня?! — он бушевал. — Маша, что ты, блин, несешь?
— Поверь, у меня есть причины, просто я не могу тебе о них сказать! Ясно?!
— Это бред! Просто бред! — психовал Андрей. — Ничего я не понимаю!
— Да! Бред! Я истеричка! Психопатка! Ясно?!
— Ясно, — довольно спокойно согласился Андрей, выпил залпом чашку теплого чаю и ушел.
Маша бросилась к телефону, набрала Веру и сообщила:
— Я рассталась с Андреем!
— Черт! Черт-черт-черт! — Тина в сердцах кинула в стену бутылку белого вина. По стене офиса расплылось желтое пятно.
— Ура! — подпрыгнула Зоя на сиденье автомобиля. — Наша взяла! Ура!
— Да, и чего? — поинтересовалась Вера.
— Ну, так… — немного остыла Маша. — Можно я к тебе приеду? Ты — уже ты, или все еще Монро?
— Частично, — кисло ответила Вера. — Давай часа через два, а то я тут с одним гороскопом мучаюсь.
Маша повесила трубку, плюхнулась на диван и утешила себя тем, что, в принципе, она ничего не потеряла. С Андреем у них пока еще не было ничего серьезного… то есть она, конечно, с удовольствием проползла бы от Тверской до Переделкино на животе, лишь бы он ее простил — в том случае, если окажется, что вся эта вчерашняя история — сплошная липа… А так все в порядке, жизнь продолжается… Она помылась, оделась, решила, что проще взять такси, чем рулить по пробкам, благо Семеновcкая — это все-таки не Южное Бутово, нашла таксиста поприятнее и вскоре высаживалась у особняка Веры — пробок почему-то не было.
Вера выглядела смешно — волосы у нее были светлые, глаза — как у Монро, бедра тоже, а грудь сдулась.
— Когда зелье старое, странный эффект происходит, — пояснила Вера. — Не обращай внимания.
— У тебя есть пожрать? — с голодным блеском в глазах поинтересовалась Маша.
— Есть ли у меня пожрать?! Ха-ха! Вот! — Вера провела Машу в дальний конец дома, толкнула застекленную дверь и пригласила гостью на кухню, где сумасшедше пахло вкусной едой.
Из духовки Вера вынула расстегай — пышный, с тонким тестом и сочной начинкой из рыбы, овощей и пряностей, на столе стояло глубокое блюдо с креветками в сладком соусе, из холодильника появились икра, жирные маслины и шоколадный торт.
Не прошло и четверти часа, как они объелись, заварили зеленый чай — в надежде на легенду о том, что зеленый чай помогает от обжорства, развалились в креслах, которые стояли чуть поодаль от обеденного стола — напротив телевизора, и положили ноги на кожаные скамеечки — Маше досталась в виде слона, Вере — в форме бегемота.
— Значит, ты ведьма? — уточнила Маша.
Вера, уже пару минут с удивлением смотревшая на пульт, который сжимала в руке, встрепенулась и включила телевизор.
— Завтра ожидаются пробки в районе Преображенской заставы, на Ярославском шоссе при выезде из города, а также на Ленинском, Кутузовском и Рязанском проспектах. Дневные рейсы в Стамбул задержат на пару часов. В шесть тридцать начнется сильный дождь. В районе Сокольники на Милютинской улице отключат электричество, — говорила дикторша в черном прозрачном платье. — А сейчас временно прервемся на рекламу.
В душе мылась девушка с потрясающей фигурой — и совершенно голая. Она повернулась к зрителям, взяла полотенце, вышла из душа, прошла в гостиную и посмотрелась в зеркало, которое отразило свежее, юное лицо с упругой блестящей кожей. После чего девушка взяла фотографию со стола, посмотрела на снимок унылой тетки с серым оттенком кожи и тусклыми пепельными волосами, расхохоталась и обернулась к шикарному молодому человеку, который вошел в комнату, на ходу снимая майку.
— Раньше я была такой… — девушка продемонстрировала фотографию тетки. Вместо девушки и гостиной возникла сценка в кафе — угрюмая тетка со снимка одиноко сидела за столиком и ковыряла вилкой котлету. — Я была невидимой. Но крем «Три сезона» полностью изменил мою жизнь.
Молодой человек подошел к девушке и принялся ее страстно целовать.
— Я привлекательна, — говорила девушка через плечо молодого человека. — Сексуальна. Мужчины от меня без ума.
В конце ролика молодой человек повалил девицу на кровать и сдернул с себя штаны, обнажив фантастической красоты ягодицы.
— Что это? — Маша повернулась к Вере.
— Реклама крема, — пояснила та. — Кстати, крем отпадный. Его тетушки Лемм делают. Им все наши пользуются.