– Вы правы. Откуда бы ни появились эти деньги, налогов с них Глен не платил точно. И если потребуется провести аудит, власти могут затребовать ордера на вскрытие ваших с ним банковских ячеек.
– А у вас самого есть ячейка?
Несколько минут назад она не была уверена, можно ли поделиться со мной информацией и вообще стоит ли мне доверять. А сейчас уже хотела вручить крупную сумму.
– Это тоже не кажется мне хорошей идеей, – сказал я. – У вас есть адвокат?
– Настоящего нет. Был один юрист с Восточного Бродвея, который мне однажды помог решить спор с домовладельцем по старому адресу, но я очень плохо знаю его.
– Тогда есть один специалист, которого я могу вам рекомендовать. Его контора расположена по ту сторону Бруклинского моста, но поездка к нему себя оправдает. Я дам вам его номер и, если хотите, предварительно позвоню, чтобы предупредить о вас.
– Сделайте одолжение.
– Первым делом завтра утром. Он сможет дать вам хороший совет и, вероятно, возьмет деньги на хранение в своем сейфе. Там они уж точно будут в большей безопасности, чем в вашем стенном шкафу, и вступит в силу закон о конфиденциальности отношений адвоката с клиентом. Но я спрошу его об этом дополнительно.
– А до тех пор…
– Придется оставить ящик на прежнем месте. Пока, как мы знаем, ему там ничто не угрожало, а я, уж поверьте, никому о нем не расскажу.
– Буду только рада поскорее избавиться от него, – сказала она. – С тех пор как нашла, у меня нервы стали шалить.
– Я бы тоже занервничал на вашем месте, – сказал я. – Это куча денег. Однако не думаю, что их следует пожертвовать благотворительным организациям.
Глава 13
– Ты в курсе, – спросил Мик, – что моя матушка всегда божилась, будто у меня есть способности провидца? И подчас мне кажется, что эта умная и добрая женщина говорила чистую правду. Вот и сейчас, стоило мне собраться позвонить тебе, как ты явился сам.
– Я только заскочил, чтобы воспользоваться телефоном, – сказал я.
– Да неужто? Помню, когда я еще был мальчонкой, прямо над нами жила одна женщина, которая каждый день посылала меня в местный магазин за бадейкой пива. Им тогда так торговали – разливали клиентам в их тару. Она давала мне небольшое оцинкованное ведерко вот такого примерно размера. За доллар они наполняли его, а я получал за труды четвертак.
– И с этого начался твой бизнес.
– Да. Я экономил монетки по двадцать пять центов, а потом разумно их вкладывал. И посмотри, кем я стал нынче. Хотя нет, все я вру. Четвертаки я тратил на конфеты. Был тогда страшным сладкоежкой. – Он покачал головой, предавшись воспоминаниям. – Но суть истории…
– Ах, так у нее все-таки есть суть?
– Суть истории состояла в том, что та женщина не позволяла мне даже мысли допускать, что пиво она вливает себе в глотку. «Микки, мальчик мой милый, сходи-ка в магазин и принеси мне пивка. Понимаешь, голову надо помыть». Я спросил у матушки, как это миссис Райли моет пивом волосы. «Она им промывает не голову, а брюхо изнутри, – отвечала мама. – Потому что если бы Бидди Райли мыла волосы всем пивом, какое покупает, то давно облысела бы».
– И в этом суть?
– Суть в том, что она якобы нуждалась в пиве для мытья головы, а ты будто бы прибежал сюда, чтобы воспользоваться моим хреновым телефоном. У тебя разве нет своего телефона в номере?
– Ты меня раскусил. На самом деле я зашел помыть башку и сделать укладку.
Он усмехнулся и хлопнул меня по плечу.
– Если нужно позвонить, – сказал он, – иди к аппарату в моем офисе. Ты же наверняка не хочешь, чтобы весь мир слышал твой разговор?
Три человека расположились у стойки, один стоял за стойкой. Энди Бакли и еще какой-то парень, которого я знал в лицо, но не по имени, сражались в дартс. В зале же были заняты всего два или три стола. Так что весь мир не смог бы меня подслушать, даже если бы я позвонил с автомата, висевшего на стене. Но мне все равно импонировала идея разговора в интимной обстановке конторы хозяина заведения.
Это была просторная комната с дубовым письменным столом, креслом и набором зеленых металлических стеллажей для бумаг. Имелся и огромный старый сейф фирмы «Мослер». Не менее крепкий, чем тот, что стоял в кабинете юриста Дрю Каплана, но едва ли подпадавший под закон о конфиденциальности отношений адвоката и клиента. На стенах висели раскрашенные от руки гравюры в простых черных рамках, образовывавшие две отдельные группы. Размещенные над письменным столом изображали пейзажи Ирландии, выходцами откуда были предки матери Мика. А над старым кожаным диваном красовались виды юга Франции, где родился его отец.
Телефонный аппарат был не кнопочный, а снабженный старомодным диском, но меня это не волновало, потому что звонить я собирался не на пейджер Ти-Джея. Я набрал номер Джен и наконец-то попал на нее саму, а не на глупый автоответчик. Она поздоровалась, и по голосу чувствовалось, что я ее разбудил.
– Прости, – сказал я, – не знал, как рано ты ложишься спать.
– Ничего подобного. Я просто читала и задремала прямо в кресле с книжкой на коленях. Рада, что ты позвонил. У меня из головы не идет наш с тобой недавний разговор.
– И что же ты надумала?
– Мне показалось, что я, возможно, перешла границы того, на что позволяет рассчитывать даже старая дружба.
– Почему?
– Потому что поставила тебя в неловкое положение. Попросила о том, о чем не вправе была просить.
– Я бы тебе так и сказал.
– В самом деле? Не знаю, верить тебе или нет. Мог сказать, а мог промолчать. Быть может, на тебя давило чувство, что ты мне чем-то обязан. По крайней мере я хотела с тобой созвониться и дать тебе еще одну возможность.
– Какую?
– Сказать, чтобы я катилась со своей просьбой куда подальше.
– Не валяй дурочку, – отозвался я. – Если только ты сама не изменила решения.
– Решения приобрести…
– Да, приобрети ту вещь.
– Вещь? Ах, ну конечно. Назовем это так.
– Во всяком случае, по телефону.
– Договорились. Нет, у меня все по-прежнему. Мне нужна твоя вещь.
– Вот только добыть ее оказалось немного труднее, чем я думал, – сказал я. – Но работа в нужном направлении ведется.
– Вовсе не хотела торопить тебя. Наоборот, думала дать тебе возможность в последний момент выйти из игры, сохранив лицо и чувство собственного достоинства. В конце концов речь ведь именно об этом.
– О чем?
– Чтобы с достоинством уйти.
Я спросил, как она себя чувствует.
– Неплохо, – ответила она. – И какой чудесный сегодня выдался день, правда? Вот почему меня не было дома, когда ты звонил. Мне не сидится в четырех стенах. Обожаю октябрь. Впрочем, многие особенно любят этот месяц.
– Да, все, в ком есть хоть капля здравого смысла.
– А как твои дела, Мэттью?
– Очень хорошо. Неожиданно стал очень занятым человеком, но со мной так обычно и происходит. Долго сижу вообще без работы, а потом вдруг сразу дел невпроворот.
– Но тебе такая жизнь нравится.
– Вообще-то да, но порой не знаешь, за что хвататься. Все немного непредсказуемо. Но твоя маленькая задача будет решена. Как я и сказал, работа ведется.
– А теперь хотя бы предупреди, каких сюрпризов мне ждать в следующей пачке телефонных счетов, – сказал Мик. – Ты звонил случайно не в Китай?
– Всего лишь в Трайбеку.
– Есть такие, кто считает это тоже заграницей, но, к счастью, на телефонных тарифах это не сказывается. Есть время немного поговорить? Берк как раз сварил свежий кофе.
– Только не кофе. Я пью его без конца целый день.
– Тогда колы?
– Стакан минералки.
– Свидания с тобой обходятся дешево, ничего не скажешь, – сказал он. – Присаживайся, я принесу то, что нужно нам обоим.
Он вернулся с личной бутылкой ирландского виски «Джеймисон» двенадцатилетней выдержки, любимым стаканом и бутылочкой перье для меня. Я даже не подозревал, что у него есть такая вода. Едва ли клиенты его заведения заказывали ее или могли хотя бы правильно прочитать название.
– Мы сегодня долго не засидимся, – сразу сказал я. – У меня плохая спортивная форма для марафона.
– С тобой все в порядке, приятель? Ты, надеюсь, здоров?
– Здоров, но веду расследование, которое начало набирать обороты. Завтра придется встать пораньше.
– И это все? Потому что вид у тебя встревоженный.
Я ненадолго задумался.
– Верно, у меня есть причина для беспокойства, – сказал я.
– Выкладывай.
– Одна знакомая очень больна.
– Насколько тяжело?
– Рак поджелудочной железы. Это неизлечимо, и, похоже, жить ей осталось недолго.
– Я с ней знаком? – насторожился Мик.
Мне пришлось подумать.
– Нет, едва ли. Мы с ней перестали встречаться еще до того, как жизнь свела меня с тобой. Мы расстались друзьями, но уверен, что никогда не приводил ее сюда.
– Слава тебе, господи, – отозвался он с заметным облегчением. – Ты меня здорово перепугал.
– Почему? А, так ты подумал…
– Конечно, я сразу же подумал о ней. – Он не хотел даже произносить имени Элейн в таком контексте. – Дай ей Бог здоровья и всех благ. Как она там?
– В полном порядке и шлет тебе приветы.
– А ты передай ей самый пламенный от меня. Но у той твоей знакомой дела, похоже, действительно плохи. Осталось недолго, говоришь? – Он наполнил бокал, поднес к свету и полюбовался на восхитительный цвет напитка. – В таких случаях даже не знаешь, чего ей пожелать. Иногда лучше, если все кончается быстро.
– Этого она желала бы и сама.
– Неудивительно.
– И вероятно, поэтому у меня встревоженный вид. Она хочет застрелиться и попросила меня достать ей пистолет.
Не знаю, какой реакции я ожидал от Мика, но уж точно не шока, отразившегося на его лице. Он спросил, взялся ли я выполнить просьбу. Я ответил, что взялся.
– Вся твоя беда в том, что ты вырос без веры в Бога, без церкви в душе, – сказал он. – Как ни таскаю я тебя к мессам, католика из тебя не получается.