Я плачу служащему наличными при выходе со стоянки. Он даже не поднимает головы и бормочет: - Спокойной ночи, - пока я проезжаю мимо.
Я мог бы взять свою Теслу, но в Калифорнии слишком много платных дорог с камерами.
Я еду в Ла-Кресенту, на окраину города, граничащую с горами.
Паб расположен в самом запущенном районе, который я проезжал за время своего путешествия, с крошечными домиками-солонками, расположенными на проплешинах травы между сетчатыми заборами. Я уверен, что эти маленькие лачуги до сих пор продаются за шестизначные суммы, потому что это Калифорния, где одна спальня и одна ванная могут легко обойтись в миллион долларов. Несмотря на эту зиму, климат здесь по-прежнему самый умеренный на земном шаре. Чтобы жить здесь, люди готовы вынести любой уровень дорожного движения и налогов.
Я жду на стоянке прибытия Рэндалла. Я пришел на час раньше, хочу быть там первым, чтобы увидеть, на какой машине он водит, и убедиться, что он один.
Рэндаллу, должно быть, пришла в голову та же идея. Он сам приезжает на полчаса раньше, управляя потрепанным грузовиком «Ford», краска которого настолько изношена, что кажется, что это чесотка.
Мара рассказала мне, что ее мать и Рэндалл в конце концов развелись, отчасти потому, что их ссоры стали настолько жестокими, что соседи каждые выходные вызывали полицию, а Рэндалл как минимум дважды ночевал в тюрьме. У него заканчивались деньги, а это означало, что Тори Элдрич больше не интересовалась.
Похоже, ему еще предстоит снова разбогатеть. Я нашел его через налоговые декларации строительной компании, в которой он сейчас работает. Записанным адресом было пустое офисное помещение. Я до сих пор не знаю, где живет Рэндалл.
Теперь, когда он здесь, я захожу внутрь и беру пиво в баре. Выбрав кабинку в самом темном и дальнем углу паба, я пишу Рэндаллу:
Я здесь, где бы ты ни был.
Потом я жду, надеясь, что он не отступит.
Десять минут спустя Рэндалл заходит в паб. Ему далеко за шестьдесят, но можно сказать, что когда-то он был человеком, чьи плечи могли соперничать с Шоу. Теперь его плечи опускаются, а из-за твердого круглого живота его джинсы обвисают. Его покрытые шрамами руки свидетельствуют о годах труда. Поврежденные кровеносные сосуды на его выпуклом носу и желтый оттенок глаз рассказывают другую историю.
Рэндалл идет в бар за пивом. Наблюдаю за его общением с барменом, проверяю, знают ли они друг друга, друзья ли они. Взаимодействие краткое и обезличенное. Бармен сосредоточен на футбольном матче, который транслируется по телевизору, висящему в противоположном углу бара. Сомневаюсь, что он посмотрит в нашу сторону.
На всякий случай на мне бейсболка, очки и клетчатая рубашка на пуговицах, которую Рэндалл должен воспринимать как немного более стильную версию своей собственной рубашки из буйвола.
Я заказал ту самую бутылку, которую Рэндалл ставит на стол.
Он тяжело опускается в кабинку, сбивая животом столешницу.
- Они делают эти вещи чертовски тугими, — ворчит он.
- Ничто не создано для высоких мужчин, — соглашаюсь я.
Проблема заключается в массе Рэндалла, а не в его росте. Но сочувствие – это первый шаг к дружбе.
- Я даже не знал, приду ли я сегодня вечером, — ворчит Рэндалл. - Сто лет не видел эту сучку.
- Мара?
- Тори.
Я знал, что Тори Элдрич будет на крючке. Если женщина вцепилась в мужчину когтями, он никогда полностью от них не освободится. Рэндалл развелся с ней и переехал через весь штат, но, если Тори появится на пороге его дома в обтягивающем платье, он снова совершит те же ошибки.
— Когда ты видел ее в последний раз?
- Девять лет назад.
— Маре было бы шестнадцать?
- Пятнадцать.
— Она была твоей падчерицей?
Рэндалл издает пренебрежительный фыркающий звук. - Наверное.
Она прожила в его доме почти десять лет, но он ведет себя так, как будто едва ее знает.
— Что заставило тебя расстаться?
- Она чертовски чокнутая. И яблоко недалеко от яблони падает.
- Мне было трудно найти источники. Мне нужно опросить трёх членов семьи, а у Мары их не так уж и много.
- Мы не семья. Мы никогда ими не были.
- Хорошо, - я пожимаю плечами. — Хотя они платят пятьсот баксов. Так что, если ты что-то знаешь, тебе не составит большого труда получить деньги.
Рэндалл ерзает на своем месте, задумавшись.
— И ты дашь мне адрес Тори? — он говорит.
- Конечно. Когда мы закончим разговор.
Рэндалл крякнул в знак согласия.
— Что хочешь знать?
— Какой была Мара, когда ты ее знал?
- Чертовски раздражающей. Я никогда не хотел, чтобы в доме был еще один ребенок. Мои мальчики были достаточно плохими. И неблагодарная девочка — она ест мою еду, носит одежду, которую я ей купил, и у нее хватает наглости прятаться по дому и пристально смотреть на меня. К тому же она и ее мама все время занимались этим, как кошки, чертовски визжали и поднимали шум.
- Вы видели какое-нибудь раннее свидетельство ее таланта?
Рэндалл усмехается. - Рисование картинок теперь должно стать работой? Не заставляй меня смеяться. Она чертовски ленива, как и ее мать.
Я не жду от этого человека какого-либо реального понимания. Меня интересует только одна информация, и я буду разыгрывать эту загадку, пока не получу ее. Остальное — лишь масло в огонь. Хотя я не могу позволить ему увидеть хоть малейший намек на ярость, разгорающуюся во мне с каждым словом, вылетающим из его отвратительного, пропитанного никотином рта.
- Ты сказал, что у нее были плохие отношения с матерью?
Чертовы сучки ненавидели друг друга. Тори хотелось бы, чтобы она никогда не была у нее. Говорила это все время. Я сказал ей, чтобы она отвезла ее к какому-нибудь родственнику, но некому было ее отвезти. Кроме того, в Тори было что-то странное.
- Что ты имеешь в виду?
- Она безостановочно говорила всякую ерунду. Но она была одержима чтением своих дневников и текстовых сообщений. Она носила одежду Мары и ее духи. Особенно вокруг меня.
У меня тикает челюсть.
— Она думала, что это привлечет тебя?
- Черт, если я знаю. Она ревновала до чертиков. Всегда кричала на меня, если думала, что я смотрю на Мару.
Это самая деликатная часть, где мне нужно вытащить приманку, не спугнув рыбу.
Я издаю тихий смешок, который говорит мужчине, что разговоры в раздевалке на столе.
— Ну… Тори не становилась моложе.
Рэндалл фыркает. — Это чертовски точно.
- А Мара достаточно хорошенькая…
Рэндалл делает большой глоток пива, вытирает рот тыльной стороной ладони и тихо рыгает. Затем он наклоняется вперед, пристально глядя на меня своим налитым кровью взглядом.
- Эта женщина позволила бы мне сделать с ее дочерью что угодно. Она предложила ее, когда поняла, что я действительно ее брошу. Прямо сказала мне, что я могу забрать ее.
Я сохраняю дружелюбную ухмылку на своем лице, говорю тихо и весело.
— Почему ты не поддержал ее? Или, может быть, ты…
- К тому времени оно того не стоило. Эта сучка собиралась бросить меня в тюрьму. А дочка вся в проблемах. Чертова неудачница. С ней что-то не так. Она какая-то тупица…
Он замолкает, переводя взгляд на мою верхнюю губу, которая изгибается в рычании, которое я не могу сдержать. Мне приходится превратить это в смех, который получается резким и пронзительным.
— Ты не говоришь.
- Ага. Рэндалл делает еще один глоток пива, закрывая лицо, и снова садится в кресло.
Я предупредил его. Не мог держать себя в руках. Я чертовски неряшлив.
Где старый Коул, когда он тебе нужен?
Я делаю длинный и ровный вдох. Намеренно замедляю пульс. Отбросив все мысли о Маре, мирно спящей в отеле. Сокрушая свою ярость и тошнотворное чувство отвращения, которое грозит захлестнуть меня каждый раз, когда я смотрю на самодовольное лицо Рэндалла.
Я очищаю свой разум от всего, кроме цели.
Когда я это делаю, старый Коул уже ждет меня.
Привет, старый друг.
Комната обостряется. Гопот вокруг меня распадается на отдельные разговоры. Я чувствую запах хмеля в пиве Рэндалла и замечаю пятно от соснового сока на его левом рукаве — свидетельство того, что он недавно был в лесу.
Я практически слышу, как бьется его сердце.
Я снова наклоняюсь вперед, снимаю кепку и пробегаю рукой по волосам.
— Возможно, ты прав, — говорю я заговорщицким тоном. - Я знаю о ней одну чертову вещь. Мой босс не разрешил мне это распечатать, и это чертовски жаль.
Рэндалл не может этому сопротивляться. Он тоже наклоняется вперед, стоя на коленях, сверкая поросячьими глазками.
Все любят секреты.
- Что это такое?
Я оглядываюсь вокруг, словно проверяя, чтобы нас никто не услышал. Я уже чертовски позаботился о том, чтобы эта будка в углу была вне поля зрения, но она дает должный эффект.
- Думаю, Маре некоторое время назад понадобились деньги. Она снимала порно.
- Что она сделала?
Рэндалл пытается вести себя хладнокровно, но я слышу, как у него перехватывает дыхание. Я вижу, как его толстая рука сжимает бутылку пива.
- Ага. Какая-то мерзкая, грязная херня. Она выкупила его в студии и не хочет, чтобы кто-нибудь заполучил его, но ты знаешь, Интернет никогда не забывает.
- Ты нашел это?
Я ухмыляюсь, коренные зубы скрипят сзади. — Ты чертовски прав, я так и сделал.
Теперь я сижу, торжествуя, попивая свой напиток. Ожидание того, что, как я знаю, обязательно последует.
Еще одно долгое молчание Рэндалла. Затем тихое, настойчивое бормотание:
- Думаешь, ты мог бы послать это мне?
— Оно у меня есть на флешке в отеле. Я делаю еще один глоток пива, позволяя ему корчиться. Наблюдая, как румянец поднимается по его шее. Затем я выставил настоящую приманку: ту, перед которой он не сможет устоять. - Какая-то сумасшедшая херня в каком-то школьном наряде…
Ему это нужно сейчас. Он должен это иметь.
- Ты можешь прислать мне копию, не так ли?