Меня учили языку, но я не проявлял способностей к его быстрому усвоению, чем сильно огорчал учителей. Пока я жил среди жрецов в храме, я стал свидетелем множества жертвоприношений: молодых людей убивали в угоду Кукулькану, умастив предварительно их тела маслом и украсив головы цветами, причем несчастные охотно ступали к алтарю, зная, что спустя мгновения у них вырвут сердца и с восторгом продемонстрируют их угасающим взорам. Я был вынужден присутствовать при этих богохульственных церемониях перед изваянием Пернатого Змея, при этом двое охранников крепко держали меня под руки, чтобы я не убежал. Всякий раз при такой отвратительной сцене я закрывал глаза и молил Господа и Пресвятую Деву Марию уберечь меня от подобной участи и дать силы перенести эти чудовищные испытания.
Церемонии жертвоприношения проводились также и у колодца в центре города, у подножья возвышающегося на вершине горного хребта храма в честь Юм Чака, Бога дождя, обитающего, как считают эти наивные люди, на дне колодца. На этих церемониях бросают в воду молодых девушек, и тс исчезают в бездонной глубине, чтобы встретиться с Юм Чаком. На эти злодеяния дикарей меня смотреть не заставляли.
Однажды меня осенила счастливая мысль, как избавиться от стоящей передо мной чудовищной дилеммы, выход из которой я искал неустанно. Да будет вам известно, что майя добились замечательных успехов в обработке камня и золота, хотя и направляют свои усилия главным образом на изготовление поганых идолов, дело, рук христианина недостойное. Да будет вам известно, мои сыновья, что ваш дед и мой отец был золотых дел мастером в Севилье и обучил меня своему ремеслу, когда я был еще ребенком. Как я подметил, майя не владеют столь распространенным в Испании способом применения воска. Поэтому я уговорил жрецов дать мне золота и пчелиного воска и позволить мне воспользоваться очагом, чтобы расплавить металл.
Посовещавшись, они дали мне все, что я просил, и стали наблюдать за моей работой. Там была одна девица, не старше четырнадцати лет, которая убиралась в моем жилище и исполняла мои желания, и я вылепил с нее фигурку из воска, хотя жрецам, судя по их хмурым лицам, это и не понравилось, поскольку они опасались колдовства. Так как у майя нет алебастра, я решил использовать в качестве формы сырую глину, облепил ею восковую фигурку, а в ее верхней части проделал воронку для заливки золота.
Мне было позволено воспользоваться кузницей при храме, и когда расплавленное золото потекло в литник и горячий воск с шипением брызнул из выходного отверстия, священнослужители не смогли сдержать громких возгласов удивления и восторга. Я же дрожал от страха и потел, опасаясь, что глина треснет, однако этого не случилось, и я был вполне удовлетворен моей фигуркой, которую жрецы представили кацику и объяснили ему, как она была изготовлена. Впоследствии я сделал еще множество предметов из золота, но не соглашался отливать ни идолов для их храма, ни иной утвари для языческих обрядов. Король распорядился, чтобы я обучал новому искусству его мастеров, и я выполнил его приказ, а также выполнял заказы на украшения других кациков этой страны.
Настал день, когда я уже не мог более скрывать, что в достаточной мере овладел языком майя, и жрецы отвели меня к королю на суд. Король приказал мне рассказать, кто я такой, и я откровенно поведал ему, что никакой я не Кукулькан, а знатный человек из земель, расположенных на востоке, и верноподданный великого императора Испании Карла Пятого, который и повелел мне отправиться к майя и распространить, среди них учение Христа.
Жрецы зароптали и стали наседать на короля с требованием принести меня в храме Кукулькана в жертву за мое святотатство, ибо их боги самые могущественные и иных идолов им не требуется. Тогда я собрался с духом и спросил короля, достоин ли казни человек, способный обучить его придворных умельцев многим удивительным вещам, украсившим это королевство и принесшим ему славу.
Король улыбнулся мне и приказал меня помиловать, а также предоставить мне дом с прислугой, чтобы я обучал своему искусству всех кузнецов этой страны. При этом он строжайше запретил мне учить их Слову Христову, пригрозив за непослушание смертью. Угроза эта явно была произнесена им, дабы успокоить жрецов Кукулькана. Я же был освобожден от кандалов и переведен в отдельный дом с кузницей и множеством служанок.
С тех пор я дважды бежал и плутал в бескрайнем лесу, где меня ловили королевские воины и доставляли назад в Уаксуанок. Король, однако, проявлял снисходительность и не наказывал меня. Однако когда я бежал и был пойман в третий раз, кацик пришел в ярость, потеряв терпение, и пригрозил мне смертью на жертвеннике в храме Кукулькана, если я дерзну убежать еще раз. После этого я навсегда расстался с мыслью о побеге и смирился со своей участью.
И вот уже двенадцать лет живу я в этом городе, дети мои, повсюду сопровождаемый охраной, привыкшей считать меня своей собственностью. Их храмов я не посещаю, а молюсь Господу нашему Христу и Деве Марии в часовне, которую построил сам в своем доме. Препятствий мне в этом не чинят, так как король разрешил мне молиться моему Богу, запретив при этом сеять Слово Христово в городе, чему я, к своему глубокому стыду, из страха подчинился.
Уаксуанок большой и красивый город, где из золота сделаны даже желоба для стока воды с крыш их храмов. Лично я пользуюсь – на кухне золотыми ложками, так что в этом смысле я превзошел любого из королей христианских государств. Мне кажется, что народ здешний произошел от тех самых египтян, которые держали в плену израильтян, потому что их храмы походят на египетские пирамиды, о которых мне рассказывал побывавший в тех краях странник. Дворец же их короля имеет прямоугольную форму, весьма велик и обшит золотыми листами. Даже полы в нем золотые, так что всякий вошедший во дворец ступает по золоту. Люди здесь владеют искусством изготовления красивейшей эмали, но используют свое мастерство для изваяния противных Богу поганых идолов. Следует признать, однако, что они делают и немало разнообразных украшений, и даже простолюдины щеголяют здесь в поделках из золота и эмали.
Я живу не обремененный особыми заботами, так как пользуюсь почетом за свое мастерство в ювелирном деле и благоволением короля, щедро одаривающего меня за радующие его глаз поделки. Но по ночам я нередко обливаюсь горькими слезами, мечтая о возвращении в Испанию и вспоминая таверны Кадиса с их музыкой и весельем, столь милым моему сердцу. Музыка же майя довольно бедна, ибо они умеют играть на трубах и барабанах, а я и вовсе не владею музыкальным искусством и не могу обучить их.
Но я должен сказать вам, мои сыновья, что Господь коснулся этой земли своим божественным перстом, вне всякого сомнения, с намерением присоединить ее к лону Святой Церкви, ибо, помимо множества разнообразных чудес, я собственными глазами видел особый знак, свидетельствующий о том, что заботливая Длань Христова распростерта над всем миром, и нет в нем уголка, обойденного его вниманием. Я лицезрел этот знак, начертанный пылающим золотом, на золотой горе, возвышающейся вблизи самого центра этого города, и великолепием своим затмевающий даже золотой дворец короля майя. Вне сомнения, сей знак предвещает грядущее торжество христианства на этой земле и низвержение воинами Христовыми языческих идолов в храмах.. Вслед за этим сорвано будет золото с крыш и стен дворцов, а золотая гора перейдет во владение христиан, чтобы удивлять и радовать восторженные взоры, устремленные на горящий на ней золотой знак.
Поэтому, мои сыновья Хайме и Хуан, внимательно вчитайтесь в это письмо, ибо я хочу, чтобы эта слава досталась семье де Виверо и возвысила ее. Вам известно, что род наш очень старинный, но утративший с появлением в Испании мавров былое богатство, вследствие чего главы входящих в наш клан семейств вынуждены были заняться обычными ремеслами. Мой отец был золотых дел мастером, благодаря чему я и выжил в этой стране. Когда нечестивых мавров изгнали из Испании, фортуна вновь улыбнулась нам, и я, получив от отца наследство, купил землю в провинции Уэльва и стал алькальдом. Но взор мой был устремлен на запад, к новым землям, где, как я надеялся, молено добиться успеха и сделать своих сыновей не только состоятельными людьми, но и губернаторами новых провинций. С этой мечтой я и отправился вместе с Эрнаном Кортесом в Мексику.
Овладевший городом Уаксуанок станет также обладателем вышеупомянутой золотой горы и прославится во всем христианском мире, снискав право восседать одесную от христианских королей и известность среди всех их подданных. Я хочу, чтобы этим человеком стал один из де Виверо. Но меня тревожит, что мои сыновья уподобятся Каину и Авелю и начнут враждовать между собой из-за пустяков, осрамив тем самым нашу славную фамилию, вместо того, чтобы объединиться ради ее блага. Поэтому я заклинаю вас. Именем Божьим жить в согласии и мире. Простите друг другу все прегрешения, живите дружно и трудитесь во имя достижения одной цели, а именно, ради овладения этим городом и золотой горой с чудесным знаком на ней.
Вместе с письмом я посылаю вам подарки, каждому – по одному, выполненные в той чудесной манере, которой обучил моего отца пришелец с Востока, появившийся много лет назад в Кордобе вместе с маврами. Надеюсь, вы помните, что я вам о нем рассказывал. Пусть пелена вражды падет с ваших очей, дабы могли вы надлежащим образом рассмотреть мои подарки и объединиться во имя увековечения, славной фамилии де Виверо во всем христианском мире.
Доставят вам эти подарки люди из племени майя, тайно крещенные мной и обученные испанскому языку, что значительно облегчит им путешествие к вам. Позаботьтесь о них и должным образом отблагодарите их, так как это отважные люди и верные христиане, заслуживающие за свои труды награды.
Да хранит вас Бог, мои сыновья, и да избавит Он вас от страха перед ловушками, уготовленными в этих лесах вашими врагами. Помните же мои наставления о качествах, необходимых истинному солдату, и тогда вам будет сопутствовать удача в сражениях с коварными язычниками за овладение этой землей и величайшим чудом, таящимся в ней. Совершите сей подвиг, и вы прославите род де Виверо на все времена.