Дьявольская секта — страница 18 из 97

– Рассказывайте все без утайки, – кивнул ему тот. – Дело в том, мистер Уил, что я попросил Харриса проверить происхождение письма Виверо, которое я купил у торговца старинными вещами. Сделать это я решил после того, как Холстед обвинил меня в краже. Продолжайте, Харрис!

– Люди Гатта следили за мистером Фаллоном и, возможно, за Холстедом, – сказал Харрис. – Дело обстояло следующим образом. Письмо Виверо действительно сперва было у Холстеда. Он купил его в Мексике за двести долларов. Потом он взял его с собой в Штаты, а в то время ой жил в Вирджинии, и дом его вдруг ограбили. Среди пропавших вещей было и письмо Виверо. Как мне представляется, его прихватили случайно, в запертом чемоданчике вместе с другими вещами.

– С какими вещами?

– Телевизором, радиоприемником, часами, одеждой и деньгами.

Вы можете себе представить, чтобы я скупал подержанные вещи? – иронически покосился на меня Фаллон.

– Мне думается, это было делом рук мелкого воришки, – сказал Харрис. – Он взял товар, который легко сбыть. Мне кажется, содержимое чемодана его весьма огорчило.

– Однако письмо попало в руки специалиста – Джеррисона, – сказал я. – Каким образом, хотелось бы мне Знать?

Меня самого это поначалу несколько озадачило, – сказал Харрис. – И я навел справки о Джеррисоне. Репутация у него оказалась подмоченной: нью-йоркская полиция уверена, что он крупный и матерый скупщик краденого. Выяснилась любопытная подробность: Джеррисон в приятельских отношениях с Джеком Гаттом, тот даже гостит у него, когда приезжает в Детройт. – Харрис наклонился вперед. – Мне все это представляется следующим образом. Грабитель, очистивший дом Холстеда, обнаруживает в чемоданчике письмо Виверо. Оно жжет ему руки, поскольку продать его сложно и стоимость определить тоже нелегко. Что же случилось дальше с письмом? Мне кажется, что оно проделало долгий путь, прежде чем попало в поле зрения эксперта, а им, скорее всего, оказался Джек Гатт, старый бандит, имеющий собственный музей. Содержание пирьма мне не известно, однако осмелюсь предположить, что, если оно заинтересовало Гатта, он стал наводить справки о его бывшем обладателе, то есть Холстеде.

– Но мы же говорили о Джеррисоне!

– Возможно, Гатт хотел удостовериться лишний раз в ценности своей добычи, – сказал Харрис. – Мы с мистером Фаллоном обсуждали этот вопрос и пришли к некоторым выводам.

Фаллон выглядел напуганным и смущенным.

– Видите ли, мистер Уил, – заикаясь, проговорил он, – я заплатил за это письмо Джеррисону две тысячи долларов.

– И что из этого следует? – спросил я.

– Но я понимал, что письмо стоит дороже, – не глядя мне в глаза, промямлил Фаллон.

– Вы подозревали, что оно… Слово «паленое» в данном случае подходит, мистер Харрис?

– Очень точно сказано, – подмигнул мне Харрис.

– Нет! – замахал руками Фаллон. – Я думал, что Джеррисон ошибается. Если перекупщик ошибается в оценке товара, это его дело, они и так обдирают нас, коллекционеров, как липку. И я подумал, Что на сей раз можно и мне облапошить Джеррисона, ради разнообразия.

– Однако позже вы изменили свою точку зрения.

– Мне думается, мистер Фаллон заглотил подготовленную ему наживку, – сказал Харрис. – Гатт намеренно подсунул ему письмо, чтобы посмотреть, что он станет делать. Холстед не внушал ему особого доверия, ведь он всего лишь молодой и неопытный археолог. Другое дело – мистер Фаллон. Он авторитет в своей области, поэтому, когда он стал повторять путь, пройденный Холстедом, Гатт сообразил, что напал на верный след.

– Правдоподобно, но маловероятно, – заметил я.

– Вы так считаете? – нахмурился Харрис. – Гатт не дурак, вы недооцениваете его. Он достаточно умен и образован, чтобы распознать скрытую выгоду там, где се и не заметит обычный мошенник. У Гатта особое чутье на деньги, и своего он не упустит.

Я вспомнил о золотых желобах на крышах Уаксуанока и золотой обшивке королевского дворца, о золотой горе, отмеченной пылающим золотым знаком, и подумал, что Харрис, возможно, и прав.

– Я думаю, что за мистером Фаллоном и Холстедом с тех пор начали следить, – сказал Харрис. – И одним из тех, кто висел у них постоянно на хвосте, был Нишеми. Когда выяснилось, что заветный золотой поднос принадлежит вашему брату, Нишеми тотчас же дал знать об этом Гатту, и тот прилетел в Англию с целью завладеть им. Я проверил по своим каналам, чем он там занимался, и все подтвердилось. Гатт, получив отказ вашего брата, поручил Нишеми похитить вашу семейную реликвию, а сам решил подстраховаться и улетел назад в Штаты. Нишеми провалил дело и был убит при попытке ограбления.

И этот законченный мерзавец Гатт произвел столь благоприятное впечатление на простодушного девонширского фермера Гарри Ганнафорда!

– Но как нам изобличить этого негодяя? – спросил я.

– Законным образом – никак, – сказал Харрис. – Ни один суд не примет эту гипотезу всерьез и не станет рассматривать дело.

– Может быть, все это – плод нашего больного воображения? А вдруг на самом деле ничего такого и не было?

– Гатт держит под наблюдением и этот дом, и дом Холстедов в Мехико, – усмехнулся Харрис. – Хотите, я покажу вам его парней, которые не спускают с нас глаз?

– Люди Харриса следят за этими наблюдателями, – кивнул головой Фаллон.

– Выходит, мы. под колпаком у Гатта?. И повсюду его люди?

– Возможно, что кто-то из боссов местной мафии оказывает ему такую услугу, – уточнил Харрис. – В их «организации» так принято.

– С этим Гаттом нужно что-то срочно делать! – озабоченно заметил Фаллон.

– И что же именно, любопытно узнать? – криво ухмыльнулся Харрис.

– Я ворочаю немалыми суммами, – сказал Фаллон. – Сотнями миллионов долларов. Я прижму его к ногтю.

– Я бы вам не советовал, – встревожился Харрис. – С Джеком Гаттом шутки плохи. Он не терпит, когда на него пытаются^ давить.

– А что он может мне сделать? – презрительно бросил Фаллон.

– Навсегда вывести из дела. Пуля весомее любого состояния, мистер Фаллон.

Фаллон весь съежился и посерел. Впервые он столкнулся с ситуацией, в которой его богатство мало что значило, и он не мог купить все, что хотел. Крохотная доза подобного снадобья, которым я попотчевал его, не шла ни в какое сравнение с шоковой терапией, предложенной Харрисо-м. Фаллон не был избалованным старым упрямцем, но он слишком долго действовал привычными методами: пускал в ход деньги и грубую силу, когда это требовалось для достижения его цели. А теперь он столкнулся с еще более безжалостным типом, которому наплевать на его деньги. Похоже, что это сбило с него спесь.

Мне стало жаль Фаллона, и я заговорил с Харрисом, давая профессору возможность прийти в себя.

– Мне думается, что пора раскрыть перед вами карты, – сказал я. – Вам следует знать, из-за чего заварилась вся эта каша. Тогда вам будет легче предугадать следующие шаги Гатта. Но это длинная история.

– Мне кажется, что лучше, если я этого не буду знать, – сухо сказал Харрис и криво усмехнулся. – Раз уж Джек Гатт выбрался ради этого из Детройта, это наверняка просто динамит.

– Как, разве он не в Детройте?

– Он не только не в Детройте, он сейчас в Мехико. – Харрис развел руками: – Утверждает, что прилетел посмотреть Олимпийские игры. А что же еще ему тут делать? – ехидно добавил он.

Глава пятая

1

Одеваясь на другое утро, я размышлял о превратностях человеческой судьбы. Совсем еще недавно я был обыкновенным лондонским бухгалтером уходил на службу в котелке и с зонтиком, а теперь я в экзотической Мексике, готовлюсь совершить опасное путешествие в неизведанные края. Насколько можно было судить по рассказам Фаллона, Кинтана-Роо – настоящая адская дыра. И какой черт дернул меня отправиться туда? Для чего мне этот затерянный в дебрях город? Уж не сошел ли я с ума?

Подтянув узел галстука, я взглянул на свое отражение в зеркале: вот он, новоиспеченный авантюрист Джемми Уил. Не хватает только ружья. Но ружья у меня не было, да и стрелять я не умел. Джеймс Бонд наверняка уже давно распаковал бы свой портативный вертолет и помчался бы за Джеком Гаттом, чтобы овладеть его скальпом, а заодно и парочкой прекрасных .блондинок. Я невольно усмехнулся, и человек в зеркале усмехнулся мне в ответ: на Шона Коннери я был совершенно не похож.

Так что же я мог предпринять против Джека Гатта? Против него, как верно заметил Пэт Харрис, нельзя было выдвинуть никаких обвинений, хотя Нишеми и действовал по его приказу. Сражаться с Гаттом его же оружием было равносильно тому, как если бы Монако вдруг объявило войну России или Америке.

Да и вообще, какого дьявола меня вдруг занесло в Мексику? Несомненно, из душевного равновесия меня вывели колкие слова этой стервы Шейлы. Ну и что из того, что у меня убили брата? Какой нормальный человек бросит все свои дела и пустится колесить по свету, чтобы отомстить убийце? Нет, это не объясняло мое странное поведение, дело заключалось совсем в другом: в моем задетом самолюбии. Я хотел доказать самому себе, что Шейла неправа и я вовсе не серое ничтожество, что свидетельствовало лишь об одном: я незрелая личность и к тому же еще и глуповат.

Однако отступать было поздно. Новые обстоятельства диктовали мне новые условия, и не выполнить их – означало предать самого себя. и потом всю оставшуюся жизнь укорять себя за это. Удивительно, сколько людей совершили опасные шаги исключительно из боязни потерять уважение к собственной личности!

Какое-то время я держался довольно браво. Мне удалось склонить миллионера на свою сторону, хотя во многом я и был обязан зеркалу Виверо. Но теперь, когда Фаллон узнал его секрет, я лишился своего главного козыря. Оставалось рассчитывать лишь на собственные силы, принудить профессора действовать в моих интересах я уже не мог.

Серенький человечек все еще жил во мне. И хотя он и облачился в нелепый маскарадный наряд и пытался выглядеть героем, в душе он мечтал поскорее вернуться в Лондон, надеть свой старомодный костюмчик и котелок и взять в руки складной зонтик вместо шутовского копья. Я скорчил недовольную гримасу человеку в зеркале: Джемми Уил – ты просто овца в волчьей шкуре.