– Если ты проверял меня, ты наводил справки и о Холстеде, не так ли? – спросил я. – Мне он не внушает доверия. Странный тип.
– В этом ты прав, – вновь улыбнулся Пэт. – Этот парень возомнил себя гением, но потом выяснил, что всего лишь талантлив, а это бьет по самолюбию. Беда Холстеда в том, что он никак не может с этим смириться.
– Не можешь ли объяснить мне это поподробнее? – попросил я.
– Дело тут вот в чем, – вздохнул Пэт. – Студентом он проявил незаурядные способности и после окончания учебного заведения надеялся сделать хорошую карьеру. Но он, как и многие ему подобные вундеркинды, заблуждался насчет реального положения вещей в корпорациях. Там полно образованных умников, когда-то претендовавших на ведущие роли, но вынужденных в силу обстоятельств оставаться на второстепенных должностях. А заправляют всем другие ребята, те, что добились своего положения, действуя ногтями и, если нужно, острыми ножами. Я знаю многих президентов корпораций, которые никогда не ходили в колледж:. Встречаются, правда, такие, как Фаллон, но он имел солидную базу, а не начинал с нуля. К тому же у него уже было имя. Фаллон из тех, которые в любом деле добиваются успеха. А Холстеду суждено вечно быть только вторым. Он это понимает, но не хочет в этом признаться даже самому себе и упрямо лезет наверх, снедаемый амбициями. Вот почему он пытался в одиночку найти Уаксуанок, его манили лавры первооткрывателя потерянного города. Он рассчитывал сделать себе на этом имя и удовлетворить свое самолюбие. А ты вынудил его пойти на сотрудничество с Фаллоном и, следовательно, разделить с ним славу. Ему это не понравилось.
Я подумал над услышанным и осторожно заметил:
– Но ведь Фаллон и Холстед осыпали друг друга взаимными упреками. Холстед обвинил Фаллона в похищении у него письма Виверо. С этим мы, предположим, все выяснили. А как насчет того досье, которое, по словам Фаллона, украл у него Холстед?
– Мне думается, что за Холстедом есть такой грех, – откровенно сказал Пэт. – Сопоставим события. Фаллон собрал материалы, относящиеся к письму Виверо, но не придал им особого значения, так как был занят другой проблемой. Холстед знал о досье от самого Фаллона, поскольку тот не делал из него секрета. Вернувшись с раскопок, Холстед обнаруживает письмо у одного старика в Дуранго и покупает его за двести долларов: хозяин, не знал его подлинной стоимости. Но Холстед отлично понимал, что в письме может быть ключ к разгадке тайны Виверо. Мало того, в нем была заложена настоящая бомба: город, о котором никто даже и не слышал.
Харрис потянулся еще за одной бутылкой пива и откупорил ее.
– Спустя месяц Холстед ссорится с Фаллоном и исчезает вместе с его досье по Виверо. Фаллон не придает пропаже особого значения, полагая, что коллега случайно прихватил его досье вместе со своими бумагами. И лишь много позже, узнав о том, что именно с этого момента Холстед и развил бурную деятельность, Фаллон изменил свою точку зрения.
– Все это лишь косвенным образом подтверждает вину Холстеда, – заметил я.
– Однако именно косвенные улики и помогают раскрыть большую часть всех преступлений, – возразил мне Пэт. – У Холстеда далеко не безупречная репутация в академических кругах, поговаривают, что некоторые свои открытия он просто фальсифицировал. Уличить его в этом пока не удалось, изгнать с позором из научного общества тоже. Подобное случается довольно часто, например, у вас в Англии тоже была какая-то скандальная история.
– Да, в области антропологии, – подтвердил я. – Феномен так называемого пилтдоуновского человека. Он не вписывался в общепринятую схему развития человека, появились множество теорий на сей счет, но в конце концов радиоуглеродный анализ показал, что это фальсификация.
– Любители подобных проделок еще не перевелись, – кивнул Пэт. – Они готовы пойти на любой подлог, чтобы прославиться. Эти людишки сделаны из того же теста, что и Холстед, – ничтожные посредственности, мечтающие о быстрой славе.
– И все же, – упрямо повторил я, – все это только наши предположения..
Я не мог себе представить, что и в науке встречаются мошенники. А может быть, мне не хотелось верить, что такая женщина, как Катрин Холстед, могла выйти замуж по любви за такого человека.
– Пока его не схватили за руку, – сказал Пэт. – Но мне кажется, что это вопрос времени.
– А как давно они женаты? – спросил я.
– Три года. – Бокал в руке Пэта застыл на полпути ко рту. – Послушай, если ты думаешь о том же, что и я, то мой тебе совет: не делай этого! Держись подальше от его жены, Фаллону это не понравится.
– Да ты, как я погляжу, читаешь чужие мысли, – язвительно заметил я. – Не волнуйся, миссис Холстед с моей стороны ничего не угрожает. – Сказав это, я поймал себя на мысли, что не совсем в этом уверен. Мне понравилось, что Пэт именно так выразил свою озабоченность: его волновало исключительно мнение его босса, а на реакцию Холстеда ему было наплевать. – Как ты думаешь, – спросил я, – Катрин знает о том, что ты рассказал мне относительно репутации ее мужа?
– Не уверен, – сказал Пэт. – Не могу себе представить, чтобы кто-то решился прямо сказать ей, что у ее мужа паршивая репутация среди ученых. Она узнает об этом в последнюю очередь. – Пэт с интересом взглянул на меня: – А зачем ты втянул ее в эту затею с нырянием? Ты уже дважды вынуждаешь босса идти тебе на уступки. Долго так продолжаться не может.
– Она умеет сдерживать своего муженька, когда это не под силу другим. Ты же знаешь, какой у него вздорный характер. Одному мне не, удастся долго удерживать наших ученых мужей от желания перегрызть друг другу глотки, мне понадобится помощь.
– Ты, скорее всего, прав, – кивнул Пэт. – Со стороны Фаллона вряд ли можно ожидать неприятностей, однако Холстед на все способен. Он явно психически неуравновешенный человек. Знаешь, что я думаю? Окажись он в трудной ситуации, он либо Лопнет, как тухлое яйцо, либо взорвется, как бомба. И то, и другое не доставит тебе удовольствия. Я– бы на него не положился в серьезном деле, ему нельзя верить ни на йоту.
– Спасибо за добрый совет, – сказал я. – Не хотел бы я, чтобы ты писал на меня характеристику.
– О тебе я лучшего мнения, Джемми, – ухмыльнулся он. – Чтобы добиться успеха, тебе следует лишь перестать скромничать. За вами, англичанами, вообще утвердилась репутация тихонь, но ты слишком перегибаешь палку. Мне можно быть с тобой откровенным?
– А разве я могу этому помешать?
– Скорее всего, нет, – рассмеялся Пэт. – Это моя слабость – говорить правду в глаза, за что я в свое время не раз получал по физиономии.
– Ладно, не темни, я готов выслушать худшее. Обещаю не давать рукам волю.
– О’кей. У тебя твердый характер, иначе вряд ли тебе удалось бы уломать Фаллона, это далеко не каждому под силу. Но чего ты после этого добился? Всем теперь заправляют Фаллон и Холстед, а ты выпал из игры. Мало того, своим нелепым требованием взять в экспедицию миссис Холстед, ты разозлил Фаллона. И вообще, для чего ты влез в эту историю?
– Я решил, что смогу таким образом добраться до организатора убийства моего брата, – признался я.
– Об этом можешь забыть, – отрезал Пэт.
– Я и сам уже это понял, – мрачно сказал я.
– Это уже неплохо, – отметил Пэт. – Гатт раздавит тебя, как букашку, и даже не поморщится. Не лучше ли тебе плюнуть на все это и вернуться домой, Джемми? На свою маленькую ферму. Ты же видишь, что никаких сокровищ нет, а открытие затерянных городов в Латинской Америке тебя мало волнует. Так зачем же терять время?
– Я не теряю надежды отомстить Гатту, – сказал я. – Он может и сам подставиться, а уж я не упущу момента.
– Тогда тебе придется ждать довольно долго, Джемми. Скорее Ад замерзнет, чем это случится. На меня сейчас работают пятнадцать оперативников, но пока я не очень-то продвинулся вперед. Планы и намерения Гатта остаются для меня загадкой. Он опытный малый и не допускает промахов. Он все время подстраховывается и держится в тени, это его стиль работы.
– Но ведь его заинтересует, чем мы будем заниматься в Кинтана-Роо?
– Безусловно, – согласился Пэт. – Он будет держать экспедицию под своим неусыпным оком.
– Тогда ему придется последовать туда за нами, – сказал я. – Ему ничего не удастся сделать, находясь в Мехико. Если он так сильно заинтересовался сокровищами Уаксуанока, ему придется отправиться туда за добычей. Я прав?
– Вполне возможно, – задумчиво сказал Пэт. – Не могу себе представить, чтобы Джек доверил такое дело кому-то еще.
– Но там он окажется в непривычной обстановке, Пэт! Кинтана-Роо – это не Нью-Йорк, там он может и допустить ошибку.
– Не понимаю, почему ты так уверен, что у тебя там будут перед ним преимущества? – удивленно посмотрел на меня Пэт. – Да, Гатт городской человек, но это не значит, что его можно назвать цивилизованным. Не сравнивай его с собой, Джемми, ты обыкновенный лондонский бухгалтер, а он гангстер. И в Кинтана-Роо тебе вряд ли придется легче, чем ему.
– Во всяком случае, мы там окажемся в равных условиях, а это уже что-то значит, – сказал я.
Пэт осушил залпом свой бокал и в сердцах стукнул им по столу, едва не разбив его. – Нет, ты все-таки псих! – воскликнул он. – Доля здравого смысла в твоих словах, конечно, есть, но я думаю, что ты псих. Ты такой же ненормальный, как и Холстед. Ты умеешь обращаться с оружием?
– Не пробовал, – признался я. – Поэтому не знаю.
– И что ты намерен делать, доводись тебе столкнуться с Гаттом один на один? Зацеловать его до смерти?
– Не знаю, – уныло сказал я. – Там видно будет. В зависимости от обстоятельств, как говорится.
Он схватился за голову руками и долго молча рассматривал меня, словно сумасшедшего. Наконец он . глубоко вздохнул и сказал:
– Позволь мне нарисовать такую гипотетическую ситуацию. Допустим, тебе удастся отделить Джека от его телохранителей, что само по себе маловероятно. И вот вы остались с ним вдвоем, оба горожане и новички в джунглях. – Он нацелился в меня пальцем. – И первое, и последнее, что ты успеешь сообразить, – это то, что Джек уложит тебя на месте из обреза, и ты уже ничего не сможешь сделать.