– Они уже там?
– Еще нет, но Бенедикт снимает коттедж в Колвине на все летние каникулы. Разве я не говорила тебе о моей вчерашней беседе с Джейн?
– Ты говорила только о своем желании жить на Багамах. Мы могли бы погостить у них пару недель в июне.
– Ты, верно, смеешься.
– Насколько велик коттедж?
– О, это ужасная маленькая хибара, очень тесная. Мэтт, ты шутишь.
– Мне нравится эта часть уэльского побережья. Уолтеру повезло, что его имение расположено на полуострове Говер.
– Неудивительно, что ты испытал разочарование, когда Эван Колвин бросил Николу и умчался в Африку!
– Он ее не бросил, – Мэтт с щемящей сердце грустью подумал о дочери. – Они не были помолвлены.
– Никола проявила чрезмерную сдержанность, – сказала Лайза. – Она абсолютно не умеет обращаться с мужчинами.
– Во всяком случае, она – порядочная девушка, которая не желает путем ухищрений и уловок тащить мужчину в церковь!
– Откуда такая уверенность? Ты почти не видишь ее.
– Кто в этом виноват? – закричал Мэтт, забыв про дорогу. Автомобиль вильнул в сторону, Лайза закричала.
– Ради бога, будь осторожен! Мэтт, если ты не можешь ехать аккуратно, я выйду и поймаю такси – мои нервы на пределе.
Мэтт промолчал. Он чуть сильнее сжал руль и уставился на дорогу. Не раскрывая ртов, они доехали до салона, расположенного в Найтсбридже, где Лайзу ждал парикмахер.
– Желаю удачного дня, – сказал Мэтт, когда жена вышла из машины. – Увидимся вечером.
– Спасибо.
Она ушла. Провожая ее взглядом, Мэтт подумал о своей первой жене, матери Николы, умершей десять лет тому назад. В эту минуту отчаяния он спросил себя, как он мог после столь счастливого брака так ошибиться в выборе второй жены?
В Колвин-Корте Гвайнет впервые после таинственной болезни позволила себе физическую нагрузку. Она отправилась на прогулку с Тристаном Пуулом по тропинке, которая вела, петляя, к скалам, где стояли развалины старого замка Колвин. Добравшись до каменных стен, Гвайнет села отдохнуть на землю и с интересом прислушалась к биению своего сердца.
– Надеюсь, эта прогулка не окажется для меня слишком утомительной, – сказала девушка спустя мгновение.
Пуул ей не ответил. Он стоял в нескольких футах от края утеса, фалды его белого пиджака развевались по ветру.
– Тристан!
Он с улыбкой повернулся.
– Извини. Что ты сказала?
– Ты считаешь, что такая прогулка мне по силам? Мое сердце бьется учащенно.
– С тобой все будет в порядке. Только отдохни немного.
Гвайнет откинулась на траву, положила руки под голову и дала волю своему воображению. После ее слов об учащенном сердцебиении Тристан мог опуститься рядом с ней на колени, проверить своими длинными пальцами, как бьется ее сердце, и…
– У тебя очень живое воображение, Гвайнет, – произнес Тристан Пуул.
Она резко приподнялась, села. Ее щеки пылали. На мгновение она потеряла дар речи.
Но он не смеялся над ней. Далекий, отчужденный, он по-прежнему стоял и смотрел на море.
– Почему ты так сказал? – неуверенно спросила она.
– А разве, – он повернулся к ней, –. это не так?
Она растерялась. В смятении попыталась Сменить тему, но изобретательность покинула ее.
– Фантазии, – сказал Пуул, – не приносят такого удовлетворения, как реальность. Ты никогда об этом не задумывалась, Гвайнет?
Все мысли вылетели из головы Гвайнет. Она раскрыла рот, чтобы заговорить, но не смогла ничего произнести.
– Почему ты боишься реальности, Гвайнет?
– Я ее не боюсь, – громко сказала дрожащая девушка. Она боролась с желанием броситься назад к дому и запереться в комфортной безопасности своей комнаты.
– Но ты предпочитаешь жить в выдуманном мире, – вздохнул Пуул. Кажется, он с самого начала знал, что девушка слишком невротична для того, чтобы представлять для него интерес. Какая жалость, какая трата времени! Но работать с дефектным материалом бессмысленно. Все внутренние тревоги Гвайнет в конечном счете обернутся против него, и она не сможет принять то, что он способен предложить ей. Она видела в нем только доктора, любая другая его роль толкнула бы девушку в придуманный ею мир, прочь от любого иного мира, который он мог бы ей открыть.
Беспокойно осматриваясь по сторонам, она увидела над берегом коттедж шофера и торопливо произнесла:
– Кузен папы, Бенедикт, приедет сюда в июне – папа говорил тебе об этом? Он очень образованный, но несовременный, лет на тридцать отстал от жизни, Джейн, его жена, тоже немного старомодная, хотя вполне хорошенькая. Ну, не такая красивая, как Лайза, ее сестра. Та по-настоящему эффектна. Я хотела бы быть такой, как Лайза. Она замужем за миллионером – ты слышал о Мэттью Моррисоне, промышленнике?
Пуул смотрел на волны, обрушивающиеся на берег.
– Наверно, да.
Он бросил пристальный взгляд на Гвайнет.
– Значит, у миссис Бенедикт Шоу есть зять-миллионер?
– Да, сестра Джейн…
– Как, ты сказала, ее зовут?
– Лайза.
– Лайза, – повторил Пуул. – Лайза Моррисон. Звучит красиво.
– О, она столь же прекрасна, как и ее имя, – оживленно подхватила Гвайнет, радуясь возможности переключить внимание Пуула с себя на кого-то другого. – Она очень обаятельная.
– Да? – Тристан Пуул снова повернулся к морю и добавил, обращаясь больше к себе, нежели к Гвайнет: – Это весьма интересно…
Глава вторая
Наступил июнь. В Кембридже река петляла мимо колледжей и зеленых прямоугольных лугов. Студенты разъехались, город опустел. Атмосфера старины, подчеркнутая древними зданиями, стала еще заметней. В маленьком доме на окраине Джейн торопливо собирала вещи, стараясь не поддаваться панике.
– Я уверена, что что-нибудь обязательно забуду, – сказала она Бенедикту. – Я отменила доставку молока и газет? Не помню, что я сделала, а что – нет. Скорей бы мы покончили со сборами и оказались в Колвине!
– Поскольку утром газет не было, – сказал Бенедикт, – и мы остались без молока, думаю, ты отменила их доставку. Как ты поступишь с котом?
– О, Марбл поедет с нами! Я не могу бросить его!
– Моя дорогая Джейн, он убежит от тебя, если ты повезешь его в Уэльс. Ты знаешь, как ведут себя коты! Они находят дорогу домой, если их вырывают из привычного окружения.
– Марбл не похож на других котов, – сказала Джейн.
– Ну, если ты думаешь, что я всю дорогу до Уэльса буду терпеть кошачий концерт, который устроит это ужасное животное на заднем сиденье…
– Он будет сидеть в корзине у меня на коленях, – твердо заявила Джейн. – Он будет вести себя безукоризненно.
– Верится с трудом, – сказал Бенедикт, но не стал больше спорить. Он сам подарил год тому назад Марбла жене, когда она увидела белого котенка в окне местной давки, где продавались домашние животные, и с тех пор кот пользовался ее любовью и заботой. Теперь ему было четырнадцать месяцев, он превратился в крупное красивое существо с густой пушистой белой шерстью, злыми розовыми глазами и безжалостными лапами. Бенедикт, изначально не жаловавший кошек, с первого взгляда влюбился в Марбла, но впоследствии стал с двойственным чувством относиться к его присутствию в доме. Он ощущал, что привязанность Джейн к Марблу имеет грустную природу, ему казалось обидным, что Джейн, полная неизрасходованных материнских чувств, тратит их на кота-альбиноса со скверным характером.
– Пойдем, Марбл, сказала Джейн, опуская кота в корзинку. – Нас ждут замечательные каникулы.
Марбл недружелюбно посмотрел на нее. Оказавшись в автомобиле, кот начал выражать свой протест сердитым рычанием.
– Я тебя предупреждал, –,сказал Бенедикт.
– Он успокоится, – попыталась защититься Джейн.
Хм… Мы все взяли?
– Кажется, да… господи, я забыла выбросить остатки хлеба! Одну минуту…
– Я это сделаю, – сказал Бенедикт. – Оставайся лучше с этим зверем. Я не хочу отвечать за него.
Наконец им удалось отправиться в дорогу, Бенедикт, путаясь, как всегда, выбрался из города и направился через центр Англии на запад, к Южному Уэльсу. Кот угомонился, Джейн облегченно вздохнула, и Бенедикт начал напевать себе под нос музыкальную фразу из «Пасторальной симфонии» Бетховена.
– Я уже не думала, что мы когда-нибудь отъедем от дома, – сказала Джейн. – Почему я такая неорганизованная? Как замечательно быть одной из этих энергичных, практичных, деловых женщин, которые сохраняют рассудок в любой ситуации и никогда не теряются.
– Не выношу энергичных, практичных, деловых женщин, – сказал Бенедикт. – Если бы ты не была такой, какая ты есть, мне бы и в голову не пришло жениться на тебе.
Джейн счастливо вздохнула. Она вдруг вспомнила, как Лайза на вечеринке сказала подруге: «Не понимаю, что нашла в нем Джейн!» Лайза не могла понять. И их мать, умершая год назад, – тоже. Джейн, погрузившись в прошлое, услышала ее огорченный вежливый голос: «Джейн, дорогая, тебе не пора сменить прическу? Она не слишком современная… дорогая, по-моему, это платье тебе не идет… Джейн, ты на самом деле очень хорошенькая – если бы ты приложила немного усилий, то стала бы весьма привлекательной… это в твоих силах… Лайза, например…»
– Но я – не Лайза, – сказала Джейн. – Я – это я.
Она вспомнила удивление молодых людей на вечеринках. «Ты – сестра Лайзы? Неужели? О…» А еще были учителя в школе. «Джейн старается, но…» Лайза тоже училась неважно, но все говорили, что это из-за нежелания. И наконец возникла проблема с полнотой. «Как обидно, что ты не похожа на Лайзу – она ест вдвое больше тебя и не поправляется…»
Лайза. Всегда Лайза.
– Ты не можешь любить меня, – заявила она однажды Бенедикту. – Я полная, глупая, всегда ужасно выгляжу, и в сравнении с Лайзой…
– Я не выношу таких женщин, как Лайза, – сказал Бенедикт.
– Но…
– Ты нравишься мне такой, какая ты есть. Если ты попытаешься измениться, я рассержусь.
Он повторил это несколько раз за шесть лет, прошедших со дня их знакомства, но даже сейчас Джейн не смела поверить в то, что он говорил правду. Автомобиль двигался на запад, в сторону Уэльса, Джейн гладила густую шерсть Марбла и думала о том, что сонное урчание кота – хороший аккомпанемент к ее состоянию покоя и умиротворения.