Барнабас немного смягчился, и это меня окончательно убедило. В лунном свете его глаза казались серебряными.
— Никому не скажешь? — Мне хотелось довериться ему. Нужно было выговориться, но не стану же я звонить старым друзьям и ныть про то, каково быть мертвой. Тоже мне развлеченьице.
Барнабас заколебался.
— Нет, но постараюсь убедить тебя рассказать самой.
Это еще куда ни шло. Я глубоко вздохнула.
— Он сказал, что конец моей жалкой жизни — его пропуск в высший круг. И вернулся, чтобы доказать, что и в самом деле... срезал мою душу.
Я ждала отклика, но его не последовало. Наконец я не выдержала, подняла голову и встретилась взглядом с Барнабасом. Он словно пытался понять, что все это значит. У него самого ответа явно не было, и он медленно произнес:
— Ты лучше держи это пока при себе. Может, он ничего и не имел в виду. Забудь. Приноравливайся.
— Ага. — Я язвительно хихикнула. — Новая школа — это та-а-ак весело.
— Я о твоей жизни.
— Ну-ну. — Ладно, буду привыкать, не к новой школе, так к новой жизни. Прекрасно. Я вспомнила жуткий обед в папиной компании и закусила губу. — Кстати, Барнабас, я вообще могу есть?
— Конечно. Если захочешь. Я вот не ем. По крайней мере, не помногу, — сказал он почти тоскливо. — Но если ты теперь, как я, то никогда не проголодаешься.
Я заправила короткую прядь за ухо.
— А спать?
Он улыбнулся.
— Попробуй. У меня не получается, пока не станет до одури скучно.
Я снова запустила кусочком смолы в трубу.
— А почему мне не нужно есть?
Барнабас повернулся ко мне.
— Этот твой камень излучает энергию, а ты ее поглощаешь. Греешься в ней. Остерегайся ясновидящих. Они решат, что ты бесноватая.
— М-м-м, — промычала я. Интересно, в церкви мне смогут объяснить, что на самом деле происходит? Но ведь насчет мрачных жнецов они ошибаются, выходит, знают не так много, как им кажется.
Я вздохнула. Сижу на крыше со своим ангеломхранителем — белым жнецом. Чудно, Мэдисон! Может ли моя жизнь — вернее, смерть — еще сильнее запутаться? Я медленно провела пальцем по камню, который поддерживал во мне это странное существование. Что же теперь делать? Ходить в школу. Делать уроки. Быть с папой. Стараться понять, кто я и в чем мое предназначение. По большому счету, мало что изменилось, только вот теперь я не ем и не сплю. И у меня есть проблемы посерьезнее, чем черный жнец, который за мной охотится. И еще у меня есть ангелхранитель. И по всей видимости, жизнь продолжается, хотя я больше и не часть ее.
Барнабас внезапно поднялся, вытянулся во весь рост — черная тень на фоне звезд. Я обернулась.
— Пойдем, — он протянул мне руку. — Мне сегодня больше делать нечего, скучно. Ты же не из тех, кто вопит по любому поводу.
«Вопит? И куда пойдем?» — успела подумать я, но выдавила только:
— Не могу. Ни шага из дома, кроме как в школу, пока не расплачусь за платье. — Но тут же улыбнулась и взяла Барнабаса за руку. Он помог мне подняться. Если уж стараниями Рона папа забыл про мою смерть, Барнабас как-нибудь да отмажет меня за побег из дома на пару часов.
— Ну, с твоим домашним арестом я поделать ничего не могу, — сказал тот, — но там, куда мы отправимся, тебе и не придется ни шагу ступить.
— А? — запнулась я и замерла, почувствовав движение у себя за спиной. — Эй! — Это Барнабас обнял меня одной рукой. Но возмущение мое тотчас растаяло — нас внезапно окутала серая тень. Пахла она совсем как мамина пуховая подушка. Барнабас сжал меня крепче, и мои ноги оторвались от крыши...
— Черт возьми! — воскликнула я. Под нами разворачивалась земля, черная с серебром в лунном свете. — У тебя что, крылья есть?
Барнабас засмеялся. В животе даже заныло, и мы поднялись еще выше.
Может... может, в конце концов, все не так уж и плохо.
Мишель ЯффеПоцелуй Миранды Кисс
1
— Прости. Не вышло у нас с тобой красивой сказки со счастливым концом, — проговорил мужчина, сжимавший ее горло. Он улыбался, пристально глядя ей в глаза.
— Если ты решил меня убить, то нельзя ли сделать это побыстрее? А то мне, знаешь ли, как-то... дискомфортно.
— Что именно тебе не нравится? Мои руки у тебя на шее? Или осознание того, что ты всех подвела...
— Я никого не подвела.
— ...причем далеко не впервые?
Она плюнула ему в лицо.
— Ого, а ты у нас с огоньком. Не теряешься. Знаешь, эта твоя черта всегда меня восхищала. Думаю, при других обстоятельствах мы бы прекрасно поладили. Жаль, не сложилось.
Она предприняла последнюю отчаянную попытку высвободиться, вцепившись сначала в пальцы, сжимавшие ей горло, потом в предплечья... Бесполезно. Он даже не поморщился. Ее руки бессильно упали.
Он наклонился, обдав ее своим дыханием.
— Последние пожелания будут?
— Купи ментоловую жвачку для свежего дыхания. Тебе явно будет нелишне.
Он рассмеялся и сжал пальцы так, что они сомкнулись.
— Прощай.
Следующее мгновение она видела только его поблескивающие зрачки. Потом раздался отчетливый хруст, она почувствовала, что падает на пол... и вокруг стало темно.
2
За восемь часов до этого...
«Соблазнительная девушка, без сомнения, знает,что молчание — золото. Но! Не дольше четырех секунд. Потому что если молчание длится дольше — добро пожаловать, госпожа Неловкая Пауза».
Миранда прочитала параграф, насупилась. Вновь углубилась в книжку.
«Если ты чувствуешь, что пауза явно затянулась, предложи ему что-нибудь. Что угодно. Пусть даже совершенно банальное! Простенькое: «Орешков хочешь?», произнесенное с игривой улыбкой, мгновенно разрядит ситуацию. Помни, лукавство и обаяние — всегда в одном флаконе!»
Доверие Миранды к новоприобретенному сокровищу — «Как заполучить — и поцеловать! — парня твоей мечты» — стремительно таяло.
В этот теплый июньский вечер она стояла, прислонившись к черному лимузину, на парковке для встречающих муниципального аэропорта Санта-Барбары и вспоминала восторг, охвативший ее у полок в магазине. Книжка выглядела точь-в-точь как материализовавшаяся мечта про «...и-жили-они-долго-и-счастливо». Ну кто устоит перед соблазном узнать «Пять правил мимики, которые изменят Вашу жизнь!» или «Тайны тантры языка, известные лишь мастерам дао»? Однако, посвятив массу времени выработке Обаятельной Улыбки и ежедневному медитативному поглощению винограда (на каждую виноградинку — не меньше получаса), Миранда сильно засомневалась в чудодейственности предложенных методов. Это было далеко не первое ее разочарование в книжках из серии «Помоги себе сам». Перед «Парнем твоей мечты» была «Хватит тянуть время!», а еще раньше — «Заведи себе друзей». И то и другое оказалось в итоге
полной ерундой. Но на этот раз слишком высоки были ожидания. И жестокое разочарование не заставило себя ждать. Некстати вспомнилось недавнее замечание лучшей подруги. Кензи объявила, что старшеклассница, которая, влюбившись, ведет себя, как Миранда, явно нуждается в квалифицированной психологической помощи.
Девушка пробежала глазами еще несколько строк: «Ты можешь вместо ответа повторить его собственный вопрос. Не забудь слегка приподнять одну бровь, будто на что-то намекаешь. Или возобнови разговор какимнибудь остроумным замечанием. Например, ты говоришь: «Мы что, попали в магазин школьных канцтоваров?» Он: «Нет, а что?» Ты: «Просто ты классный!» Если канцтовары тебя не устраивают, можешь воспользоваться следующей формулой, которая никогда еще никого не подводила. Ты: «На тебе что, авиационные штаны?» Он: «Нет, а что?» Ты: «Просто задница у тебя...»
— Привет, мисс Кисс.
Миранда подняла глаза и уперлась взглядом в мужественный подбородок и смуглые щеки младшего сержанта полиции Калеба Рейнолдса.
Вот уж действительно зачиталась, раз он сумел подойти так близко, а она даже не обратила внимания на звук его сердцебиения. Стук был особенный, характерный, с легким эхом после каждого удара. Чемто напоминал ритм «раз-два-три, ча-ча-ча», о котором
Миранде поведал очередной шедевр под названием «Ты можешь танцевать!» (Надо сказать, и этот опыт обернулся грандиозным провалом.) Наверное, в старости столь необычный сердечный ритм еще даст о себе знать, но пока сержанту было двадцать два, и ничто не могло удержать его от частых посещений спортзала, если судить по грудным мышцам, плечам, предплечьям, запястьям...
Прекрати пялиться!
У Миранды была одна особенность. Стоило ей заговорить с симпатичным парнем, как голова отключалась, а на место головы заступал главный враг здравого рассудка, мистер Чокнутый Язык. Калеб Рейнолдс был не просто симпатичным парнем. В свои двадцать два (всего на четыре года старше Миранды) он числился самым молодым помощником шерифа в городе, каждое утро, перед началом рабочего дня, занимался серфингом и вообще выглядел так клево, что темные очки смотрелись на нем потрясающе. Даже после восьми вечера.
Мистер Чокнутый Язык тут же захватил бразды правления и заставил Миранду ляпнуть в ответ:
— Привет, сержант. Часто тут бываешь?
Рейнолдс нахмурился.
— Нет.
— Нет... Ну и правильно, с чего тебе тут часто бывать? И я тоже здесь редко бываю. То есть не то что бы редко... Где-то раз в неделю. В общем, не настолько часто, чтобы запомнить, где тут туалеты. Ха-ха!
В этом месте своей вдохновенной тирады Миранда в который раз пожалела о том, что мироздание не продумало для человека запасного выхода. Эдакой маленькой дверцы, куда можно юркнуть после того, как опустил себя ниже плинтуса. Ну, или куда можно исчезнуть, если просыпаешься с утра, смотришься в зеркало и видишь, что весь покрылся гнойными прыщами.
— Хорошая книжка? — Рейнолдс взял книгу из рук Миранды и прочитал подзаголовок. — «Путеводитель для хороших девочек, которые хотят (иногда) побыть плохими».
Увы, мироздание не продумало запасного выхода.
— Это для школьного пр