Внимание Ригана привлек один-единственный корабль, подошедший ближе остальных. Даже в белой пелене он казался смутно знакомым, но Риган так долго не выходил в море, что точно не мог его нигде видеть, потому что корабли без парусов никогда не подходили к берегам. Кроме «Гекаты», да и то всего единожды.
Корабль без парусов не останавливался, Риган различал уже несколько человеческих фигур, облаченных в знакомые плащи. У одной из них он видел копну красно-рыжих волос, которая бросалась в глаза даже сквозь туман.
Когда корабль без парусов подошёл совсем близко, Риган смотрел ей в глаза и знал, что её узнал бы из миллионов даже спустя столько лет. Юшенг на мгновение удивлённо распахнул глаза, встретившись с ней взглядом, но сразу же взял себя в руки: от неё стоило ожидать подобного, ведь она всегда была неуправляемой.
Она хмурилась, как обычно, и кусала нижнюю губу, тоже как обычно. Глаза блестели яростью, но смягчились: сначала — потому что увидела флаг Весёлого Роджера, а потом — потому что увидела Ригана и Юшенга. Она знала, что их узнала бы из миллионов даже спустя столько лет. Не могла не узнать тех, кто когда-то сражался бок о бок с ней и с её покойным мужем.
Название корабля, под парусами которого ходили она и её муж, всплыло в памяти и отдалось болью в груди: «Неберис». Тот самый разрушенный, потонувший «Неберис».
— Джеральдина, — в один голос выдохнули Риган и Юшенг.
Ни Риган, ни Юшенг уже не надеялись встретиться с Джеральдиной, женой Джеральда, их давнего друга, погибшего больше пятнадцати лет назад. Его поймали и казнили, оставив Джеральдину одну, и она, не долго думая, решила отомстить королеве. Риган даже не догадывался, сколько армейских судов она потопила при жизни и сколько — после того, как отправилась на морское дно. Её по праву называли Дьяволицей, потому что она была истинным воплощением зла — но только для тех, кто служил королеве, кто служил церкви. Пиратов она никогда не трогала, потому что сама была пираткой, возможно, самой опасной из всех.
Их встреча была чистым везением или случайным стечением обстоятельств, а может быть — самой судьбой. Риган был уверен, что Джеральдина им не навредит, даже если это — прямой приказ Морского Дьявола.
— Давно не виделись, — скрестив руки на груди, вместо приветствия сказал Риган.
— Кажется, лет десять, — беззлобно хмыкнула в ответ Джеральдина.
— Вообще-то больше, — улыбнулся Юшенг.
Остальные корабли без парусов пока держали дистанцию, ожидая приказа Дьяволицы, но Джеральдина смотрела то на Ригана, то на Юшенга и уже приняла решение, которое совсем скоро должно перевернуть всё вверх дном. Она никогда не вредила пиратам и не станет. Она никогда не вредила тем, кто когда-то сражался за неё и её покойного мужа. И не станет.
— Мне плевать, что у вас там произошло, но с одним кораблем…
— Вообще-то с тремя, — поправил Юшенг. Джеральдина оскалилась, недовольная тем, что её перебили, но продолжила:
— Но с тремя кораблями шансов у вас никаких. Не знаю, о чём вы думали! Риган, уж ты-то должен был остановить тех безумцев, которые это затеяли. Где Рагиро? Он пытался со мной связаться, но мне было совершенно не до него. Где он? — требовательно спросила она, на секунду оглянувшись назад: пока было тихо, все покорно ждали. Пока.
— С той стороны Маледиктуса на «Гекате», вместе с Эйлертом и «Пандорой», вторым кораблем, — отчеканил Юшенг, указывав на противоположную сторону острова.
Джеральдина бросила беглый взгляд на остров, прищурилась, поджала губы.
— Значит, Габриэль там, — заключила она и снова замолчала. Туман становился плотнее, белее и холоднее, но Джеральдина, погруженная в свои мысли, этого не замечала.
Джия неохотно подошла к ним, придерживая ружье. Оружие перевешивало со спины, и идти ей было тяжеловато, но упрямства Джие не занимать. Она рассматривала Джеральдину с явным интересом.
— Думаете, с четырьмя кораблями шансы увеличатся? — спросила Джия.
Юшенг незаметно усмехнулся, потому что только он один мог расслышать еле уловимую издёвку в её спокойном, вежливом тоне. Джеральдина покачала головой и сильней нахмурилась.
— Конечно, нет. Но кто тебе сказал, что у меня только один корабль? — с вызовом спросила Джеральдина, вскинув голову. — «Неберис» я оставила лишь в память о муже. Но, дорогая моя, все корабли, которые ты видишь вокруг, мои. У Бермуды есть три главных капитана: я, Рагиро и Габриэль. Рагиро уже его предал. Я никогда не была ему верна. Остался лишь Габриэль.
Джия удивилась, Юшенг с Риганом заговорчески переглянулись.
— Я не имею ни малейшего желания сражаться со старыми друзьями! — продолжала Джеральдина. — Помимо вас, кто ещё здесь?
— Райнер, Ханна, Монро, — ответил Риган и после назвал ещё несколько знакомых им всем имён. Джеральдина кивала на каждом имени и сверлила взглядом туманный остров.
Медлить она не стала: развернулась, взмахнув огненными волосами, и устремилась к своей команде, прошептала что-то двум мужчинам. Те кивали, иногда посматривали в сторону «Эгерии», но не выглядели ни удивлёнными, ни напуганными. Даже не возражали, насколько мог судить Риган издалека. Как только Джеральдина закончила, оба мужчины растворились в сгустках красного дыма, а сама капитан в один прыжок забралась на борт «Небериса» и один раз выстрелила из револьвера в небо, привлекая внимание всех.
Джеральдина всегда была неугомонной, и Риган с Юшенгом отлично это помнили. Она не угомонилась даже после смерти.
Она резкими, отрывистыми движениями сняла с себя чёрный плащ, оставаясь в алом кителе, который когда-то носил Джеральд, и выбросила плащ в море. Из толпы собравшихся команд — некоторые корабли медленно подходили ближе к «Неберису» — раздались смешки, вздохи, хмыканье.
— Отныне мы больше не служим Морскому Дьяволу, — гордо заявила она без каких-либо объяснений, уперев руки в бока. Впечатляющее начало речи. — Возражения не принимаются! Все, кто против, получат от меня смертельную пулю в голову.
В ответ раздалась тишина. Никто не посмел ей перечить, но и радостными возгласами такая новость принята не была, и тогда Джеральдина продолжила в своей обычной, дерзкой и вызывающей манере:
— Хоть кто-то из вас получил от этого мерзавца то, о чем просил? Хоть кто-нибудь! Ну же! Никто? Мы столько лет служим ему, а ради чего? Чтобы только его величеству Бермуде было хорошо жить на этих Проклятых островах за счёт чужих жизней, — Джеральдина откровенно издевалась над Бермудой, не заботясь, слышал ли он её или нет, а заодно подначивала каждого, кто заключил с ним сделку, разорвать соглашение. Многие, конечно, тогда погибнут. Она погибнет. Но Джеральдина не боялась смерти и забирала страх у всех, кто был с ней.
По толпе пробежались первые согласные возгласы — неуверенные, тихие, но они положили начало неуверенности и нежеланию и дальше бороздить моря на беспарусных кораблях и забирать невинных на морское дно.
Риган наблюдал за этим с победоносной улыбкой, Юшенг — с приятным удивлением.
— Я прошу вас выступить против Бермуды не ради тех, кого вас послали убить, не ради моих давних друзей, не раз спасавших мою жизнь, а ради меня! Ради той, за кем вы шли все эти годы. Эта битва не будет лёгкой. Возможно, она станет самой сложной за всю вашу жизнь. Я не обещаю, что вы все выживете, потому что это неправда. Но я обещаю, что это сражение того стоит, ведь потом никто больше не сможет повестись на россказни Морского Дьявола. Он, кстати, не так страшен, как вы думаете, — уверенно добавила Джеральдина. Толпа уже гудела, готовая ринуться в бой, как только их капитан, их лидер отдаст приказ. — Как его приближённая я точно это знаю. Ну так что? Вы со мной?!
Вся команда — каждый, кто когда-то заключил договор с Бермудой, сейчас был готов пойти против него, главное — вместе с Джеральдиной.
За все столетия легенд о Морском Дьяволе, никто ни разу не сложил легенду о том, как он, Бермуда, выполнил свои обещания. И вера в его всемогущество медленно начинала таять под тяжестью слов Джеральдины.
— Отныне у вас два капитана: я и мой друг — Риган Оделис, — она указала в сторону Ригана, тот коротко кивнул ей в знак благодарности.
Кто-то выкрикивал имя Джеральдины, кто-то — имя Ригана, кто-то — имена их обоих поочередно. Кто-то сделал несколько выстрелов в воздух на эмоциях, кто-то подбросил шляпы. Риган надеялся, что часть команд последует за Джеральдиной, но ни он, ни Юшенг явно не рассчитывали на такой результат.
Джеральдина перепрыгнула на борт «Эгерии». Она улыбалась, и улыбка её была похожа на оскал дикого зверя в предвкушении хорошей драки.
— Наведаюсь к Габриэлю, а потом можем начинать, — жёстко отрезала Джеральдина, подмигнула Ригану и Юшенгу и сразу же исчезла в кроваво-красном дыму, напоследок бросив: — Я скоро, не скучайте.
***
— Ваше время подходит к концу, — Бермуда заговорил вновь, когда его корабли без парусов полностью окружили «Пандору» и «Гекату». — Какое решение вы примите: сдаться и остаться в живых или умереть за то, за что совершенно не стоит умирать?
Эйлерт чудом смог промолчать в ответ и не отдать приказ стрелять прямо в ту секунду. Злость захлестнула с головой, и сдерживать себя становилось сложнее. Сзади подошли Ханна и Грэм, и ведьма сжала его плечо, молча прося успокоиться. Возможность кинуться в бой никуда не делась и не денется. Легче от прикосновения Ханны не стало, но он сделал глубокий вдох и выдох.
— Это единственное, за что стоит умирать, — ответил Рагиро прежде, чем Эйлерт успел подумать и что-то сказать.
Они посмотрели друг на друга, понимая, что согласны: это действительно единственное, за что стоило умирать.
— Ты и так уже разочаровал меня, Рагиро, можешь не продолжать, — равнодушно отозвался Бермуда.
Эйлерту и Рагиро с кораблей показалось, что он обернулся назад, но наверняка знать не могли. Бермуда замолчал, туман усилился, и увидеть хоть что-то кроме силуэтов других кораблей было крайне сложно. Ближайший к «Гекате» корабль подошел вплотную. «Палач». Корабль Габриэля Грэдиса и его немногочисленная команда, которой не было на палубе. Сам Габриэль вальяжно облокотился о борт и пристально наблюдал за Рагиро своими светлыми голубыми глазами.