— Убегаешь? — спросил Рагиро, прежде чем напасть снова. На этот раз быстрее, резче, чтобы Палач не успел снова исчезнуть и сбежать.
— Ни в коем случае, — тут же ответил Габриэль. Чёрная щупальца из-за его спины резко проткнула плечо Рагиро и испарилась.
Рагиро быстро рвано выдохнул и сделал шаг назад.
«Гекату» заволокло туманом так, что люди с других кораблей вряд ли видели корабль. Райнер Финн все ещё сражался с Палачом и явно одерживал победу, пусть и был ранен. Рагиро заметил рыжую шевелюру и понял, что вместе с Райнером сражалась Джеральдина. Туман был плотный и белый-белый, а тени за спинами Рагиро и Габриэля — чёрными-чёрными. А потом сила Габриля вновь приобрела белый цвет — слишком яркий и ядовитый. Даже в тумане он выделялся острыми краями и блеском.
— Почему именно белый? — спросил Рагиро и сжал плечо. Рана заживала медленнее чем обычно.
— Потому что белый — самый чистый цвет, — незамедлительно отчеканил Габриэль.
И только после этого началась настоящая бойня. Оба сорвались с цепи, больше не думая, не разговаривая, а лишь действуя так, как велели инстинкты и подавляемые желания уничтожить друг друга.
Чёрный сцепился с белым. Туман, окружающий Рагиро и Габриэля, превратился в щит, сквозь который невозможно было пройти посторонним. Они бросались друг на друга, управляя тенями позади, и чёрные ленты-щупальца беспрекословно слушались каждого безмолвного приказа, сплетались воедино, поглощая друг друга и уничтожая до крохотных песчинок.
Никто из них толком не понимал, что происходило в те секунды неистовой поднявшейся бури. Море вокруг почернело, и волны — только в том месте, где стояла «Геката» — поднимались вверх при каждом ударе. Рагиро не выпускал из рук рапиру. Ранить Габриэля в такой суматохе казалось проще и сложнее одновременно. Проще — потому что он защищался не только от лезвия, но и от самой могущественной силы во вселенной. Сложнее — потому что они оказались на равных условиях. Несколько порезов Рагиро все же нанес, но остаться самому невредимому у него не получилось. Тени Габриэля обожгли не только плечо — грудь, нога и бедро тоже были повреждены, но Рагиро упорно продолжал наступать.
Удары сыпались один за другим без остановки, без продыху. Ни Рагиро, ни Габриэль уже не могли уследить за тем, что делали: чёрные полупрозрачные щупальца уничтожали ярко-белые острые ленты. Ярко-белые острые ленты сжигали чёрные полупрозрачные щупальца. Никто не мог выиграть, никто не мог проиграть.
Плотный туман на мгновение расступился, и через образовавшуюся дыру прошёл Райнер Финн. Рагиро и Габриэль замерли рядом друг с другом, оба вымотанные до предела. Окровавленные, израненные, но не собирающиеся останавливаться ни на мгновение, не имеющие причин и желания останавливаться и жаждущие лишь смерти друг друга. Райнер выглядел немногим лучше: лицо у него было в крови, но в чьей — понять невозможно. Из рук выходили тонкие чёрно-синие нити, которые вот-вот норовили исчезнуть.
— Ты ещё не уделал этого подонка? — тяжело дыша, спросил Райнер у Рагиро и покачал головой.
Джеральдина махнула рукой Райнеру и соскочила с «Гекаты» на берег Маледиктуса, решив, что дальше они могли справиться и без её помощи.
Габриэль прищурился и присмотрелся к другой полуразрушенной части корабля: Палач был мёртв от руки Райнера Финна. Габриэль оказался в меньшинстве и уже достаточно уставшим, чтобы сражаться против двух сильных, пусть и не менее уставших противников.
— Как видишь, — рвано выдохнул Рагиро, и вновь ринулся на Габриэля.
Шесть чёрных рук ухватили Палача за шею, плечи, руки и ноги и тянули в сторону Рагиро, но Габриэль упорно сопротивлялся. Белые ленты собрались у него за спиной и обратились крыльями, которыми он взмахнул несколько раз подряд: это позволило избавиться от энергии, посланной Рагиро, и притормозить неизбежное. Габриэль не знал, что это неизбежное всё равно наступит рано или поздно. Не знал и не хотел знать, потому что привык выходить победителем из любой битвы и привык, что перед ним все вставали на колени. Но в тот момент, оглядываясь вокруг, он понимал, что вставать на колени перед ним некому. Кроме Рагиро Савьера и Райнера Финна.
Райнер недолго наблюдал за вновь начавшейся заварушкой — боем он назвать это не смог, потому что и Рагиро, и Габриэль держались из последних сил — и решительно направился прямо к ним. С головы до ног его окутала собственная магия, которую Райнер непрерывным потоком направил на Габриэля, целясь в сердце.
Подходить совсем близко он не стал, решив позволить Рагиро нанести последний удар, но его магические нити быстро пробирались к Палачу. Они невидимыми призраками ухватили его за щиколотки, но Габриэль смог выпутаться, отскочить в сторону. Крылья он использовал в качестве щита. Атаки удвоились: теперь на него нападали с двух сторон, и защищаться становилось сложнее, нападать — тоже, но Габриэль все же со всего размаху отправил в Рагиро и Райнера по две длинные тонкие белые стрелы, которые растворились, не долетев до целей.
Магические нити Райнера вновь захватили Габриэля и поднимались наверх до самой шеи, обездвиживая, обезоруживая. Габриэль дёрнулся в сторону, попытался исчезнуть, но остался заключенным в нити, обернувшиеся цепями.
Цепи тянули вниз. Райнер Финн поставил Габриэля Грэдиса на колени.
Палач прожигал взглядом Рагиро, на которого первый раз смотрел снизу вверх. Он вообще впервые на кого-то смотрел не свысока, и это чувство неприятно обожгло что-то, называемое сердцем, внутри. Габриэль ненавидел Рагиро, а Рагиро ненавидел Габриэля. Эта ненависть между ними была нерушима, и ничто никогда не могло её пошатнуть.
Секунда, когда Габриэль упал на колени перед Рагиро, лишь укрепила эту липкую, вязкую ненависть.
Белые крылья за спиной Габриэля приняли облик множества острых стрел, и все стрелы были направлены на Рагиро. Он ещё раз дернулся в попытке освободиться от цепей, ещё раз предпринял попытку исчезнуть, как делал это миллиарды раз, но магические нити на то и были магическими, что блокировали чужую силу. Габриэль оскалился.
Рагиро протянул к нему руку, окутанную чёрной пеленой силы Шести Путей, и другая, чёрная полупрозрачная рука вонзилась в грудь Палача в ту самую секунду, когда Габриэль хотел пустить стрелы в Рагиро. Стрелы расплавились. Сердце Габриэля Грэдиса лежало в ладони Рагиро Савьера.
Глаза Габриэля потухли, цепи Райнера рухнули. Рагиро с силой сжал сердце в ладони, чувствуя, как впервые за много лет почувствовал удовлетворение.
Райнер неохотно подошёл к Рагиро и сжал его плечо. Первым порывом было скинуть чужую руку, но Рагиро не стал этого делать. Смотря на труп того, кого он боялся больше чем Бермуду, он не понимал, что именно чувствовал помимо тихого удовлетворения. Ненависть растаяла. Усталость свалилась на плечи новой сильной волной, и Рагиро опустился на одно колено, положил сердце Габриэля рядом с его телом и тихо произнес, обращаясь к Райнеру:
— Спасибо.
Райнер кивнул и направился к берегу.
— Найду Ригана, — напоследок сказал он. — Думаю, скоро всё закончится.
— Рагиро!
Рагиро и Райнер обернулись на крик: Эйлерт перепрыгнул на борт «Гекаты» и тут же подлетел к Рагиро, уставившись на бездыханное и медленно исчезающее тело Габриэля.
Райнер сошёл с корабля на чёрную землю Проклятых островов.
***
Бермуда расхохотался:
— Вы и впрямь настолько уверены в своей силе, что решили убить меня из ружей?
Лицо Юшенга не дрогнуло, глаза Джии опасно сверкнули. Риган устало выдохнул и покачал головой. Оружие было бесполезно против Бермуды, и это знали все здесь присутствующие, но ружья не опускали, словно они могли послужить гарантией их победы.
Не могли.
Бермуда выпрямился, раны на груди затянулись, а кровь засохла, но не исчезла. Он поднял голову, окинув взглядом всех по очереди, но опасности не заметил. Трое, с двумя из которых он уже был хорошо знаком, не могли напугать Бермуду, чтобы он стал воспринимать их всерьез, даже если многие его корабли решили предать его. Он чувствовал, что большинство команд приняли сторону Эйлерта Лира, но угрозы Бермуда не замечал: он покарает их за предательство немногим позже, и никто не сможет уйти от него живым. А потом он наберёт новых. Это никогда не было проблемой. Досадно ему сделалось лишь потому, что придётся отказаться от Рагиро и Джеральдины. Но даже им Бермуда найдёт замену, потому что не было незаменимых.
— Ружьями? — равнодушно переспросил Юшенг. — Отнюдь, Бермуда. Мы прекрасно знаем, что пулями, пусть и магическими, тебя не взять. Но с чего ты решил, что пули — единственное, что у нас есть?
Джия хмыкнула. Риган не вмешивался, мысленно благодаря Юшенга за то, что давал ему время отдышаться и прийти в себя.
Бермуда не впечатлился речью Юшенга, но отвечать не стал.
— Ружья! Тоже мне!
Ханна появилась внезапно. Образовалась рядом с Юшенгом, и никто не видел, как она подошла. Павлинья юбка в темноте и мрачности острова казалась ярче, чем была на самом деле. Джия от неожиданности незаметно вздрогнула, Юшенг слабо улыбнулся и кивком головы поприветствовал ведьму.
— Неужто решил, что мы не придумали ничего более изощренного, м? Из-за тебя между прочим Ила погибла, — напомнила Ханна, и голос её звучал угрожающе. Ничто не выдавало её раздражения и злости, кроме голоса, нёсшего опасность каждому, кто встанет у неё на пути.
Бермуда только усмехнулся в ответ. Он знал, как сильна Ханна. А ещё он знал, что он сильнее. Ханна, в отличие от Бермуды, не придавала такой маленькой детали должного значения.
— Если бы только Ила, — послышался чей-то возмущённый голос позади. Кудрявые волосы Монро растрепались, а одежда в некоторых местах порвалась. Выглядел он не лучшим образом, но блестящие гневом глаза говорили, что щадить он никого не собирался.
Райнер подошёл молча одновременно с Монро, безразлично взглянул на Бермуду и уже хотел развернуться и уйти, но передумал, решив хоть раз в жизни помочь кому-то, кроме себя. Бермуда все ещё не видел реальной опасности, но его руки окутала чёрная вязкая энергия — на всякий случай. Последней явилась Джеральдина с окровавленным мечом. Кровь на лезвии виднелась и красная, и чёрная, но сама она не была ранена.