(633-52, 173; 203а, 190).
Словом, в рассматриваемое время власть обладала многими и разнообразными приемами обнаружения, слежки, контроля за действиями подозреваемого в государственном преступлении. С давних пор была в ходу перлюстрация и использовались приемы провокации, методы внезапных, ошеломлявших арестованного действий, в том числе допросов по свежим следам. В руках политического сыска были также разнообразные, проверенные практикой способы и средства задержания преступников, предупреждения их побегов и возможного сопротивления. Умели в сыске довольно надежно изолировать и этапировать арестованных в столицу. Побеги же их с пути были весьма затруднены. Благодаря традиционной и очень развитой системе выслеживания и поимки беглых крепостных и холопов, задержание беглого государственного преступника не было неразрешимой проблемой для властей. Этому способствовали также традиции общинной жизни, распространенное доносительство и боязнь его, повсеместная поголовная перепись населения, размещение войск в сельской местности с правом контроля за местными жителями, введение паспортов, вся обстановка усилившегося при Петре I этатизма и полицейского режима В XVIII в. почти всюду до беглого дотягивались длинные руки власти. Одним словом, велика Россия, а бежать некуда!
Глава 5«Русская Бастилия» на Заячьем острове
Петропавловская крепость стала главной следственной тюрьмой политического сыска с того самого момента, когда после завершения первого цикла розысков по делу царевича Алексея Петровича сюда весной 1718 г. перебралась Тайная канцелярия. До этого политических преступников содержали в колодничьих палатах приказов и канцелярий, такие помещения были обязательны для всех государственных учреждений. Во время массового Стрелецкого розыска 1698 г., когда число арестантов достигло почти двух тысяч человек, их держали в подвалах Андроникова, Симонова и других московских монастырей. Да и позже, в начале XVIII в., подвалы монастырей служили «филиалами» тюрьмы Преображенского приказа (90, 738). Кроме того, предводителей мятежа в 1698 г. раздавали боярам под их личную ответственность — без «холодной» не было ни одного помещичьего дома (212, 108).
О существовании постоянных пыточных и колодничьих палат в Преображенском приказе известно с конца XVII в. По-видимому, они располагались в так называемом Съезжем дворе, а также на Генеральном дворе — комплексе различных служебных зданий гвардейских полков. Колодничьи палаты находились в каменных подклетях (297, 37–39). Ранее застенком служила Константно-Еленинская башня Московского кремля. Точнее, «Константиновским застенком» называли отводную стрельницу башни, ставшей в первой половине XVII в. непроездной (486, 219). Во время майского 1682 г. бунта там пытали боярина И.К. Нарышкина (171, 170). В самом Преображенском заключенные сидели также и в так называемой «бедности». Из одного документа видно, что «бедность» представляла собой высокий сруб, стоявший на земле, часто без потолка и пола. Крышу устраивали только на зиму, когда на жерди, положенные сверху сруба, клали солому, плохо спасавшую колодников от дождя и снега. На брошенных досках и кучах гнилой соломы сидели и лежали пытаные и непытаные колодники и колодницы. В срубе были небольшие окошки для милостыни. В одном деде упоминается, что колодник Никита Кирилов, сидя в 1714 г. в «бедности», увидел через окно проходившего мимо человека, кричал «Слово и дело!», требуя, чтобы караульный схватил его (325-2, 49, 94). Этот факт говорит, что посторонние могли довольно свободно подходить к «бедности». Известно и другое, не менее выразительное название этого места заключения — «беда» («Они, в беде сидя…» — 744, 367).
С весны 1718 г. в Преображенском находилась кроме приказа Ромодановского, как уже говорилось, и Тайная канцелярия П. А. Толстого. Потом ее здание унаследовала Московская контора Тайной канцелярии и даже екатерининская Тайная экспедиция. Старообрядец Иван Павлов в 1737 г. шел «пострадать за старую веру» именно в Преображенское (710, 171). Пойманного в 1772 г. фальшивомонетчика Сергея Пушкина Екатерина II приказала «посадить в Преображенском под крепким и надежным караулом» (554, 96). Но к этому времени знаменитое здание заметно обветшало, и привезенного в Москву осенью 1774 г. Емельяна Пугачева посадили на старом Монетном дворе на Красной площади. С весны 1718 г. главной тюрьмой политического сыска становится Петропавловская крепость. То, что с 1718 г. Петропавловская крепость, которую иностранцы уже в начале 1720-х гг. называли «Русской Бастилией» (150-1, 97), стала резиденцией как самой Тайной канцелярии, так и ее тюрьмы, объяснимо очевидным удобством этого мощного оборонительного сооружения на клочке суши, отделенном от города, с одной стороны, рекой, а с другой — протокой. В документах петровского времени крепость чаще называли «город». «Оного колодника изволите посадить в город» — так писал А.И. Ушакову в феврале 1720 г. по распоряжению Петра I его кабинет-секретарь А В. Макаров о посланном в крепость арестанте (181, 118). Во многих документах Петропавловская крепость называется также «Гварнизон» (752, 233, 598–618).
Еще до переезда сюда Тайной канцелярии тюрьма здесь уже была. По общему признанию историков первыми колодниками были 22 моряка с корабля «Ревель», погибшего в сентябре 1717 г. при невыясненных обстоятельствах, а также участники так называемого Бахмутского соляного дела (752, 596). Из политических узников одним из первых был племянник Мазепы Андрей Войнаровский, который стал настоящим старожилом крепости, просидев в ней пять лет. В конце 1723 г. под конвоем его отправили в Сибирь, где он и сгинул (752, 616; 648, 17). С 14 июня 1718 г. крепость стала последним земным пристанищем и для царевича Алексея Петровича Думаю, что, решая вопрос о начале тюрьмы в крепости, нужно иметь в виду и информацию Ф.В. Берхгольца, который в 1721 г. писал, что раньше в казармах крепости содержали пленных шведских офицеров. Это вполне правдоподобно, пленных часто держали в крепостях.
Нам точно не известно, как выглядели первоначально Тайная канцелярия и ее следственная тюрьма Вероятно, под новое учреждение отвели здания, принадлежавшие гарнизону крепости. Они стояли как вокруг Петропавловского собора, так и в бастионах крепости. Обыкновенно такие здания называли «казармами». Ого были мазанковые или деревянные, одно- и двухэтажные сооружения. В одних на случай осады крепости устраивали склады, погреба и провиантские магазины, в других жили караульные солдаты и офицеры. Из записи книги Гарнизонной канцелярии от 14 июня 1718 г. видно, что царевича Алексея посадили «в роскат (бастион. — Е.А.) Трубецкой, в полату». По описанию современника, называющего помещение, в котором сидел царевич, «казармой», там были «великие сени» и два или три «упокоя», в одном из которых жила прислуга царевича, а в другом находилась его «опочивальня» (752, 612–613, 624).
Вполне возможно, что для содержания царевича использовали освобожденную специально для этого гарнизонную казарму. Пытали же царевича в каземате Трубецкого бастиона Это видно из записи журнала от 2 мая 1718 г.: «Изволил Его величество быть в гварнизоне в застенке, который учрежден в Трубецком роскате в каземате». По тем временам оборудовать камеру пыток не представляло сложности в любом сарае — была бы нужная высота для «виски» да перекладина под потолком или вбитый в стену крюк. Когда во время Стрелецкого розыска в 1698 г. возникла нужда пытать множество Стрельцов, то тотчас соорудили тринадцать таких застенков (212, 106). Для пыток в 1735 г. Егора Столетова в Екатеринбурге В.Н. Татищев построил простой сарай, этого было вполне достаточно для розыска (659, 9). В Петербурге были и другие места пыток. Из дела 1718 г. известно, что царевича Алексея вывозили за город на дачу П.И. Ягужинского и там пытали в сарае (322, 126–129).
В 1722 г. колодники в Петропавловской крепости сидели в нескольких казармах. Две казармы — офицерская и солдатская — находились «У Крон-верских [ворот]», т. е у ворот между кавальером Анны Ивановны и Зотовым бастионом. Колодники сидели также в офицерских казармах «У Петровских [ворот]», «У Васильевских [ворот], «У Невских [ворот]» (10-3, 246). Знатных узников держали и в благоустроенных домах обер-коменданта крепости и старших офицеров гарнизона Согласно «Записке о преставлении и погребении царевича Алексея Петровича» дом обер-коменданта, куда перенесли тело царевича, был на том же месте, где стоит это здание и сейчас: «В С.-Петербурхской крепости в деревянных хоромах, которые, въехав в крепость в С. Питербурхския ворога, у соборной церкви на правой стороне, близ комендантскаго двора» (752, 535). Впрочем, в записи журнала Гарнизонной канцелярии от 27 июня сказано, что тело царевича «из Трубецкаго роскату из караульной палаты вынесено в губернаторский дом, что в гварнизоне», а на следующий день перенесено в Троицкий собор (755, 614). Если здесь нет ошибки, то речь идет о какой-то резиденции А.Д. Меншикова в крепости, хотя на сохранившихся планах примерно того же времени такого дома не видно. Царевну Марию Алексеевну, арестованную в 1718 г. по делу Алексея Петровича, поселили «в плац-майорских красных хоромах» (755, 223). Местонахождение их неизвестно.
Когда возникла страшная тюрьма в Алексеевском равелине, точно сказать невозможно. Историки города считают, что ее деревянное здание построили либо в середине, либо во второй половине XVIII в. (551, 65; 140, 98). Однако в одном из документов Тайной канцелярии за 1722 г. сказано, что колодник Игнатий Иванов сидел за особым караулом «в Равелине, в офицерской», надо полагать, казарме