"Тогда да помогут нам небеса", - сказал я.
"Мы очень далеки от рая, мистер Фальк".
В этот странный сюрреалистический момент, купаясь в мерцающем свете свечей и ожидая, когда начнут действовать наркотики, Квинтон Касселлс выглядел не только грустным и глубоко озабоченным человеком, каким он и был, но и человеком, безнадежно тонущим в собственном безумии.
И по тому, как тени собирались и стелились по его лицу в том ужасном месте глубоко под землей, я понял, что он видел во мне то же самое.
18
Дождь забрызгивал причал, смешиваясь с грохочущими волнами. Дуэйн стоял на скалах, казалось, ничем не затронутый, глядя на темный горизонт. Я остался позади него на песке, наблюдая, как его рваная одежда развевается на ветру.
"Дерьмо лезет в голову", - сказал он. "Забивается в голову".
"Не могу избавиться от него. Кажется, становится только хуже".
"Посмотри на небо", - сказал он. "Раньше они так не выглядели".
Я посмотрел, и он был прав.
Дьявол дышит над тобой, детка.
"Мы все умрем, правда, Дуэйн?"
Он частично оглянулся, но не настолько далеко, чтобы установить зрительный контакт, а затем вернул взгляд к океану. "Конечно".
Наступила ночь, и самый сильный шторм еще не начался. Но, как и надвигающаяся темнота, она приближалась, и с местью. Для меня все это было связано с возвращением. Теперь я это знал. Вернуться в то, чего я только что едва избежал.
"Тебе пора домой", - сказал Дуэйн.
"Еще нет". Океанский воздух и его прохладные брызги приятно касались моей раскрасневшейся кожи.
"Мужчина всегда должен возвращаться домой, когда он может".
"Если я пойду... когда я пойду... кто там будет?"
На этот раз, когда Дуэйн повернулся, он смотрел прямо на меня. "Что случилось с твоим лицом?"
Я отступил, сначала медленно, а потом побежал, бросаясь на ветер и спотыкаясь, вперед, изо всех сил, так быстро, как только позволяло мое тело и песок под ногами. Бесчисленные кошмарные сценарии снова и снова прокручивались в моей голове, и в конце концов я добрался до основания дюн, ведущих к моему коттеджу. В задних окнах горел свет. Было что-то гипнотическое в сиянии света, пробивающегося сквозь тьму.
Я стоял под дождем, не в силах пошевелиться, не в силах отвести взгляд.
Шепот... невнятный смех... шум волн, разбивающихся о берег...
Я упал на колени. В окне кто-то был, силуэт смотрел на пляж, неподвижный и ждущий, но чего?
Тебя, Стэн...
Мир начал крениться и вращаться. Я закрыл глаза и почувствовал, как опрокидываюсь на песок. Он был прохладным и влажным, прижимаясь к моему лицу, а дождь приятно падал на мои волосы и стекал по шее. Но мне было страшно, потому что я знал, что я не один. Здесь был кто-то еще, кто-то позади меня на пляже, и это был не Дуэйн. Это был даже не тот же самый пляж.
Когда я открыл глаза, я лежал на животе, как коммандос. Тупая головная боль пульсировала в основании черепа, пока я с трудом поднимался на ноги и озирался по сторонам.
Я чувствовал запах остатков костра, смешанный с запахом океана. Вокруг меня в темноте колыхалась высокая трава, сгибаясь и разгибаясь от ветра и дождя. За дюнами виднелось место, где был костер, куда нас отвели, и я понял, что, возможно, мы никогда и не уходили. Однако все это казалось таким давним, каким-то событием, существовавшим в вихре, где кошмар и память были единым целым.
Время больше не имело смысла. А может, и никогда не имело.
Я остановился на вершине дюн, все еще пытаясь понять, как я сюда попал и что происходит. От потухшего костра поднимались огромные столбы черного дыма, отделяясь от тьмы и грациозно уносясь в ночь. Выдыхая густые клубы, дым тянулся к иссиня-черному небу, где впитывался обратно в ночь, выдыхая смерть, ушедшую, но все еще живую, скрытую в плаще тьмы.
А там, на пустынном пляже, меня ждала одинокая фигура на дальнем краю того места, где был костер.
Я спустился с дюн и побрел по песку, пока не добрался до выжженной ямы, в которой когда-то горел костер. От нее все еще поднимался пар, смешиваясь с проливным дождем. Напротив меня стояла светловолосая женщина. Обнаженная, она улыбалась сквозь туман, дым и темноту, ее ослепительно белые зубы резали ночь, скорее зловещую и дикую, чем прекрасную.
Я быстро, насколько мог, осмотрел окрестности. Если здесь и были другие, то они были очень хорошо спрятаны. Я вернулся к остекленевшим глазам женщины, ее диким коротким светлым волосам и маленькому телу, покрытому многочисленными черными татуировками - больше символов и загадок, смело выделяющихся на бледной коже, - и приготовился к тому, что мне, возможно, придется сделать. Я потянулся к задней части брюк, вытащил пистолет и позволил руке свеситься на бок.
Она бежала к воде, кружась и прыгая, раскинув руки в стороны, откинув голову назад в экстазе. Но она не издала ни звука, даже когда я последовал за ней. Вместо этого она остановилась перед волнами и повернулась ко мне спиной, ее обнаженная белая плоть пронзила ночь.
Ухмыляясь, женщина подошла ближе, ее маленькая грудь задрожала, темно-розовые соски стали маленькими, но длинными, упругими и твердыми. Полностью выбритый живот украшала большая татуировка в виде анха, расположенная таким образом, что казалось, будто он вонзился в ее влагалище и выходит прямо между ног.
Тем не менее она ничего не сказала и не издала ни звука. Она потянулась ко мне, приглашая подойти к ней, позволить ей обнять меня, но я остался на месте, пистолет по-прежнему был опущен на бок.
Она продолжала двигаться, соблазнительно проводя руками по своему телу, которое было мокрым и скользким от дождя. Ее волосы прилипли к лицу, а черный макияж глаз и ярко-красная помада, которыми она пользовалась раньше, практически смылись. Она подошла ближе, ее маленькие босые ножки ступали на цыпочках, шагая по песку, словно имп.
Я стоял на месте, но слегка отклонился в сторону, чтобы прикрыть руку с пистолетом. Женщина остановилась в нескольких футах от меня, но была так близко, что я мог разглядеть вены в ее глазах и бисеринки дождя, стекающие с ее волос. Она снова жестом предложила мне заключить ее в объятия.
Моя решимость слабела.
"Отведи меня к ним", - сказал я. "Отведи меня к остальным".
Она по-детски радостно кивнула и потянулась ко мне, едва касаясь кончиками пальцев моей руки. По мне пробежал холодок. Я засунул пистолет обратно в штаны и наклонился ближе, позволяя ее пальцам сомкнуться на моей руке и притянуть меня к себе.
Я прижался к ней и опустился на колени. Она была невысокого роста, поэтому, несмотря на то что она стояла, моя голова оказалась на одной линии с центром ее груди. Я задрожал от страха, растерянности и первобытной похоти. Я не хотел, чтобы она была рядом со мной, не хотел, чтобы она прикасалась ко мне, и я не хотел прикасаться к ней. Но я не мог остановиться.
Ее руки вцепились в мою голову по обе стороны и вдавили мое лицо в ее груди, ритмично прижимая меня к ней, пока я не взял в рот один из ее сосков. Ее грудь вздымалась, когда я сосал его, ощущая вкус дождя и соли, а затем чего-то еще, чего-то металлического. Мои руки скользнули по ее талии, затем спустились к ее попке, обхватили и сжали ее, притягивая еще ближе.
Что-то большее, чем дождь, брызнуло мне в лицо, и тот же металлический привкус на языке усилился. Я повернул голову, и ее грудь вырвалась из моего рта с громким хлопком. Задыхаясь, я выплюнул полный рот крови. Ее крови.
Я отпрянул назад, наблюдая, как женщина обхватила груди и сжала их вместе, и кровь тонкой струйкой полилась из них на живот и на бедра. Но никаких ран, никаких видимых повреждений не было. Кровь выделялась прямо из ее грудей, когда она доила их и беззвучно смеялась, ее глаза были дикими и демоническими.
Судорожно вытирая рот тыльной стороной ладони, я поднялся на ноги и успел заметить, как кто-то зашевелился у воды. Человек, вынырнувший из прибоя, словно рожденный им, неуверенно шел к берегу.
Боковая часть его головы отсутствовала, ее снесло. И тогда я понял, кто он.
Когда он был жив.
Он посмотрел на меня, открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого его вырвало густой черной кровью, которая хлынула на губы и вниз.
Огромная волна обрушилась на берег, и мужчина исчез в ней. Когда волна исчезла, исчез и он.
Но женщина осталась.
Она побежала в темноту.
Я последовал за ней.
19
В темноте и под дождем я видел только ее белую спину, движущуюся в ночи передо мной. При более нормальных обстоятельствах это могло бы показаться комичным или даже эротичным, но в эту ночь это был еще один пример сошедшего с ума мира, в котором ничто не имеет смысла и не является тем, чем кажется.
К тому времени как женщина пробежала мимо таблички на песке, объявлявшей пляж за этой точкой частной собственностью, мои легкие горели, а мышцы болели так сильно, что я едва мог стоять. Обессилев, я опустилась на колени в надежде перевести дух. Промокнув насквозь, я смахнул дождь с глаз, перечитал знак во второй раз, а затем посмотрел на тот участок пляжа, где меня ждала женщина. Над нами возвышалась горстка красивых домов, встроенных в холмы и скалы, возвышающиеся над песком. Мы зашли так далеко, что достигли самой богатой части Сансета. Я никогда не была здесь раньше.
С трудом поднявшись на ноги, я последовал за женщиной, пока не добрался до ряда ступеней, встроенных в склон холма, с перилами и факелами по обе стороны от них до самого особняка наверху. В грозу факелы не горели, но я представил себе, как они могли бы выглядеть в любую другую ночь, величественно пылая и указывая путь к предполагаемой Шангри-ла, которую создали те, кто там жил.
Слева от меня молния пронзила ночь гигантскими копьями, озарив все вокруг голубым светом, а затем вернула нас во тьму. В эту долю секунды я увидел, что женщина стоит на нижней ступеньке и улыбается мне.
Мои ноги ослабли, и я хотел только одного - снова упасть на колени, но вместо этого, пошатываясь, подошел к ней и остановился прямо на ступеньке. Она раскрыла руки и откинула назад голову, как будто смеялась, но не издавала ни звука.