Хеморецепция – это одна из фундаментальных жизненных функций. Когда два с половиной миллиарда лет назад появились первые аэробные формы жизни, они должны были ощущать присутствие двуокиси углерода, чтобы избегать ее. Развившаяся хеморецепция через бактерии перешла к более сложным живым существам. Именно этот феномен вызывает у нас чувство удушья, когда мы задерживаем дыхание.
По мере развития человека его хеморецепция становилась все более пластичной: она могла меняться вместе с окружающей средой. Именно ее способность адаптироваться к различным уровням двуокиси углерода и кислорода помогла людям колонизировать местности, находящиеся как на 250 метров ниже, так и на 5000 метров выше уровня моря.
Сегодня гибкость хеморецепторов отличает хорошего спортсмена от отличного. Вот почему некоторым элитным альпинистам удается покорить Эверест без дополнительного кислорода и почему некоторые фридайверы могут задерживать дыхание под водой до десяти минут. Все эти люди в ходе тренировок научили свои хеморецепторы сопротивляться экстремальным отклонениям в содержании двуокиси углерода, не впадая в панику.
Физические границы – это лишь часть истории. На гибкости хеморецепторов основывается и наше душевное здоровье. С. М. и близнецы из Германии не были подвержены панике и страху в связи с ментальным заболеванием. Они страдали от нарушения связи между своими хеморецепторами и остальным мозгом.
Возможно, вам все это кажется слишком очевидным: да, мы впадаем в панику, когда нечем дышать или когда мы только думаем о том, что следующего глотка воздуха может уже и не быть. Однако в основе этой паники лежит дыхание и реакция хеморецепторов, а не какая-то внешняя психологическая угроза, порожденная амигдалой.
Все это позволяет предположить, что в последние сто лет психологи, возможно, неправильно лечили хронические страхи и сопутствующие психические расстройства. Страх – это не просто ментальная проблема, от которой можно избавиться, только начав иначе думать. Страхи и тревоги имеют под собой и физическую основу. Они могут рождаться и вне амигдалы, в более древней части рептильного мозга.
Восемнадцать процентов американцев страдают от какой-либо формы тревожного состояния или приступов паники, и их число растет с каждым годом. Возможно, лучшим, что мы могли бы предпринять, чтобы вылечить их и сотни миллионов других людей в мире, было бы привести в порядок их центральные хеморецепторы и мозги в целом, чтобы они более гибко реагировали на уровень углекислого газа. А для этого надо научить их искусству задерживать дыхание.
Уже в первом веке до нашей эры обитатели местности, которая сейчас называется Индией, были знакомы с системой сознательного апноэ, которая, по их мнению, восстанавливала здоровье и обеспечивала долголетие. Бхагавад Гита – священный текст индуистов, написанный около 2000 лет назад, – описывает дыхательную практику пранаямы для перехода в транс за счет остановки дыхания. Несколькими веками позже китайские ученые написали несколько томов, в которых уточнялись детали искусства задержки дыхания. Один из текстов «Книга дыхания мастера Великого Ничто из Суншаня» предлагает следующий совет.
Каждый день ложись, успокаивай свой разум, отгоняй мысли и останавливай дыхание. Сжимая кулаки, вдыхай носом и выдыхай ртом. Дыхание должно быть неслышным, как можно более мягким и неуловимым. Сделав полный вдох, задержи его в себе, пока не вспотеют подошвы ног. Повторяй про себя сто раз: «Один и два». Выдержав, сколько можешь, медленно выдохни. Снова вдохни чуть больше, чем раньше и опять задержи дыхание. Если ощутишь жар, выдохни со звуком «Хо». Если ощутишь холод, выдохни со звуком «Чуй». Когда ты научишься так дышать и считать до тысячи во время остановки дыхания, у тебя не будет нужды в лекарствах.
Сегодня задержка дыхания считается чуть ли не проявлением болезни. Все только и твердят: «Не задерживай дыхание». Нам говорят, как вредно лишать организм постоянного притока кислорода. В большинстве случаев это вполне здравые советы.
Сонное апноэ как форма хронической бессознательной остановки дыхания чрезвычайно вредно, так как является причиной гипертонии, неврологических расстройств, аутоиммунных заболеваний и многого другого. Задержка дыхания в период бодрствования также может причинить вред, но имеет более широкое распространение.
По некоторым оценкам, до 80 процентов офисных работников постоянно страдают так называемым разделенным вниманием. Мы просматриваем почту, что-то записываем, проверяем твиттер и повторяем это раз за разом, не уделяя ничему пристального внимания. В этом состоянии постоянного отвлечения внимания дыхание становится поверхностным и хаотичным. Иногда мы не дышим по полминуты или даже дольше. Эта проблема достаточно серьезна, и Национальные институты здравоохранения инициировали ряд исследований на эту тему. В их числе можно упомянуть работу Дэвида Андерсона и Маргарет Чесни, в которой прослеживается воздействие этого феномена на протяжении последних пары десятков лет. Чесни рассказывала мне, что эта привычка, которая приобрела известность как «компьютерное апноэ», может привести к тем же болезням, что и сонное апноэ.
Почему же так противоречат друг другу современная наука и древняя практика?
Все дело опять-таки в воле. Задержка дыхания во сне и разделенное внимание – это бессознательные явления. Они происходят вне нашего контроля. Задержка дыхания, которую практиковали в древности, осуществляется осознанно. Мы делаем это по собственной воле.
А если делать это правильно, то такая практика, как я слышал, может творить чудеса.
Пасмурное утро среды. Я сижу на порядком изношенном диване в кабинете Джастина Файнстайна в Институте исследований мозга в центре Талсы, штат Оклахома. В окне напротив я вижу небо цвета серого картона и разноцветный ковер из красных и оранжевых листьев. У окна сидит Файнстайн и роется в груде научных работ, которыми завален весь широченный письменный стол. На нем рубашка с расстегнутым воротом и засученными рукавами, сандалии и мешковатые штаны цвета хаки со следами цветных мелков, оставленными его трехлетней дочерью. Он выглядит так, как и должен выглядеть в вашем представлении нейропсихолог, – умным, но чудаковатым.
Файнстайну только что выделили пятилетний грант от НИЗ для изучения феномена вдыхания двуокиси углерода пациентами, страдающими паническими приступами и тревожными расстройствами психики. После того, как этот газ был использован в случае С. М. и немецких близнецов, страдавших болезнью Урбаха – Вите, Файнстайн пришел к убеждению, что углекислый газ может не только вызывать приступы паники и тревоги, но и помогать излечивать их. Он полагал, что вдыхание большого количества двуокиси углерода может предоставить те же физические и психологические преимущества, что и приемы задержки дыхания, насчитывающие уже тысячи лет.
Однако при этом способе лечения пациентам не требуется на самом деле задерживать дыхание и считать до ста со сжатыми в кулаки ладонями, как древним китайцам. Нынешние пациенты слишком пугливы и нетерпеливы, чтобы испытывать на себе такие экстремальные методы. За них все сделает двуокись углерода. Придя на процедуру, они смогут думать, о чем захотят. Несколько вдохов газа приведут в нормальное состояние их хеморецепторы, и они смогут отправляться по своим делам. У них нет поводов бояться древних методов задержки дыхания.
Вмешательства в процесс дыхания (или терапия с помощью двуокиси углерода по методу Файнстайна) существовали тысячелетиями. Древние римляне расценивали долгое пребывание в термах (вода в которых содержала большое количество двуокиси углерода, впитывавшейся через кожу) как лечение от чего угодно – от подагры до полученных в боях ран. Несколько столетий спустя, в годы расцвета Прекрасной эпохи, французы точно так же съезжались к термальным источникам во Французских Альпах, где могли сидеть целыми днями в бурлящей воде.
«Изучение химического состава четырех минеральных источников в Руайя показывает наличие в нашем распоряжении нескольких мощных действующих веществ, пригодных для лечения многих болезненных состояний, которые не поддаются фармацевтическим воздействиям, используемым в повседневной практике», – писал Джордж Генри Брандт – английский врач, посетивший этот курорт в конце 1870 года. Брандт говорил о таких заболеваниях кожи, как экзема и псориаз, а также о респираторных расстройствах типа астмы и бронхита, которые «почти гарантированно излечиваются» уже за несколько сеансов[9].
Врачи в Руайя иногда наполняли бутылки двуокисью углерода и использовали их в качестве ингаляций для пациентов. Этот метод лечения был настолько действенным, что в начале 1900-х годов был переняти в США. Смесь, состоявшая из кислорода с добавлением в него 5 процентов двуокиси углерода, стала популярной с легкой руки физиолога из Йельского университета Йенделла Хендерсона и использовалась в лечении инсульта, пневмонии, астмы и асфиксии у новорожденных. Пожарные департаменты Нью-Йорка, Чикаго и других крупных городов установили на свои спецмашины баки с углекислым газом. Утверждают, что это помогло спасти много жизней.
На протяжении этого времени газовые смеси из 30 процентов двуокиси углерода и 70 процентов кислорода были распространенным средством избавления пациентов от тревожных расстройств психики, эпилепсии и даже шизофрении. После всего нескольких вдохов пациенты, проведшие порой целые месяцы или годы в состоянии кататонии, вдруг приходили в себя. Они открывали глаза, оглядывались по сторонам и начинали спокойно беседовать с врачами и другими пациентами.
«Это было необыкновенно, – вспоминал один из пациентов. – Я чувствовал большую легкость и не понимал, где нахожусь. Я знал, что со мной что-то случилось, но не знал, что именно».
Пациенты находились в состоянии полной ясности ума примерно 30 минут, пока не кончалось действие двуокиси углерода. Затем, совершенно внезапно, они останавливались на полуслове и застывали, уставившись в пространство, словно статуи, или падали. Их снова одолевала болезнь, и это продолжалось до очередной дозы двуокиси углерода.