Первая ночь на высоте около 4000 метров. Тут всех тревожат бессонница, головная боль, проблемы с пищеварением и недостаток кислорода. В лучшем случае удается поспать пару часов, но обычно это мучительное ожидание утра.
Подъем к вершине скал Пастухова. Это происходит в день акклиматизации на высотах 4500–4800 метров. Тут все без исключения начинают ощущать себя непривычно, даже циклические спортсмены. Цикл дыхания приходится на один шаг, идем очень медленно, все ощущают одышку, тяжесть в ногах, напряжение в пояснице (мы идем вверх 4–5 часов почти без перерыва с рюкзаком за спиной).
Косая полка[26] в день восхождения — высота 5050–5250 метров. Если тут получилось найти свой ритм шагов и синхронизировать его с движениями руками и дыханием, то дальше будет проще. Если же темп остается рваным, то самочувствие будет ухудшаться. А еще в этом месте обычно очень хочется спать.
Во многом эти сложности продиктованы разреженным воздухом. С каждым вертикальным метром в воздухе становится все меньше молекул кислорода. Их недостаточно для обычного функционирования организма, и именно к этому ему нужно адаптироваться.
— Как идти в условиях нехватки кислорода?
— Иногда гиды берут с собой баллоны кислорода для экстренных ситуаций. Это может быть аптечный баллон с 12 литрами кислорода, которых хватит на 20–30 вдохов. С таким баллоном весь день идти не получится, но он поможет проснуться на косой полке. Другой вариант — профессиональное кислородное оборудование для высотного альпинизма. С таким ходят на Эверест, можно взойти и на Эльбрус. Некоторые идут с таким оборудованием без акклиматизации. Голова болит от низкого давления так же, а вот проблем с кислородом они не испытывают и быстро поднимаются и спускаются на равнину.
— Кому легче всего добраться до вершины — мужчине или женщине, поджарому человеку или «на мышечной массе»?
— Начнем с того, что основная сложность — психологическая. Если человек настроен, что нужно подняться любой ценой, покорить, показать, какой он победитель по жизни, — восхождение может быть очень тяжелым. Если человек идет ради приключений, нового опыта, готовый, если что, повернуть назад, без лишних амбиций, — то то ему будет проще и веселее. Он будет рад любому новому опыту. Второй момент — наличие мышечной массы. Для работы мышц нужен кислород — чем больше мышц, тем больше кислорода будет распределяться в мышцы и меньше в мозг. Соответственно, человек с сильно развитой мускулатурой может «поплыть» гораздо быстрее и перестать адекватно оценивать происходящее вокруг. А вот хрупким девушкам приходится проще, они могут легко перейти в режим кислородосбережения. Еще есть ограничение для людей со слабыми сосудами и повышенным давлением. Переносить высоту им будет сложно, нужно обязательно проконсультироваться с врачом. Если говорить о преимуществах, то они однозначно есть у людей, тренирующих координацию тела. Тому, кто получает много вертикальной нагрузки — приседает, зашагивает на ступени, делает выпады, прыгает на скакалке, стоит на одной ноге с закрытыми глазами, — идти на Эльбрус будет легче.
Еще момент — это дыхательные практики. Мы потихоньку приходим к пользе предварительных тренировок по квадратному дыханию[27]. Если на равнине человек научился регулировать и минимизировать количество циклов дыхания в минуту, на высоте адаптироваться ему будет легче.
— Легко ли покорить Эльбрус спортсмену?
— И да и нет. Конечно, если есть спортивная подготовка, — передвигаться по склону будет проще. Но существует одна особенность: организм спортсмена привык к стрессу. Соответственно, в нижней части акклиматизации спортсмен находится в привычном стрессе и использует резервы организма для борьбы с высотой. А все остальные в это время уже запустили процесс акклиматизации. Выше резервов уже не хватает, и ко дню восхождения спортсмен может находиться в функциональной яме. Резерв уже отработан, а акклиматизация только началась. В итоге на седьмой день программы среднестатистические любители могут чувствовать себя лучше, чем профессиональный спортсмен. Но спортсмен привык терпеть, так что на морально-волевых зайти все-таки возможно.
— Как подготовить себя к восхождению, в том числе как в этом может помочь дыхательная практика?
— Залог успеха — научиться ходить «вертикально» долго, равномерно и без остановок. Мы заранее рекомендуем на местности либо в тренажерном зале ходить по вертикали. Есть тренажеры со ступенями, есть беговая дорожка в виде ступенек. Тем, кто живет в Москве, мы рекомендуем в Крылатском или на Воробьевых горах раз в неделю-две походить вверх-вниз, 500 метров набрать. Был случай, когда человек пользовался тренажером Фролова: занимался по индивидуальной программе перед восхождением. Сложно сделать выводы на основании одного человека, но он себя чувствовал лучше, чем пять других человек в группе.
К нам часто приезжают марафонцы, триатлонисты, то есть люди, которые вроде бы умеют работать с дыханием и готовы к серьезным нагрузкам. Но важно понимать, что при восхождении больше работают не те мышцы, что на равнине, например сильнее задействованы икроножные. Очень важно, насколько развиты мышцы кора, поясница и пресс: когда мы идем вверх с рюкзаком, человек начинает автоматически немножко сгибаться в пояснице, наклоняться вперед. Скругляется спина, соответственно, зажимаются легкие, дышать становится тяжелее. Мы идем с телескопическими палками, они помогают держать спину ровнее. Но все равно в какой-то момент диафрагму зажимает.
В таких случаях помогает правильный ритм движения и дыхания. Во время восхождения мы идем в определенном ритме: один шаг делается на вдох-выдох. Вдох-выдох — шаг. Кажется, это очень медленно, но на высоте по-другому не получается, иначе возникнет одышка. На восхождении мы набираем в день штурма 1800 вертикальных метров. По расстоянию это 5 километров, а занимает около 10 часов — довольно медленное движение, понимаете? В подготовке самое важное, чтобы каждый человек и группа в целом почувствовали этот темп, привыкли к медленному передвижению, но при этом к равномерной, правильной ходьбе в ритме с дыханием. Ритм движения и ритм дыхания — это главное.
— У вас были случаи, когда люди впадали в эйфорию от гипоксии?
— Однозначно — на спуске, когда кислорода становится больше, это происходит. На короткий промежуток времени группа не чувствует физической усталости, у всех моральный подъем — кислорода становится больше, и люди начинают ощущать прилив сил. Потом, правда, силы быстро заканчиваются, на спуске начинают болеть колени, и эта эйфория пропадает.
О себе могу сказать. Я катаюсь на горных лыжах, занимаюсь альпинизмом и иногда впадаю в медитативное состояние. Именно в горах получается достичь такого состояния, и, думаю, дело не в составе горного воздуха, а в совпадении движения тела и дыхания. Мне нравится, когда мои движения попадают в один ритм с дыханием, я в каком-то трансе нахожусь в этот момент. И тогда все проблемы уходят. Ощущаешь полную гармонию.
Глава 11. Гипоксия — наш друг!
Перефразируя Парацельса, гипоксия есть яд и есть лекарство — все зависит от дозы. Это глава о том, как использовать кислородное голодание себе во благо, в каких случаях и кому гипоксические тренировки помогут стать здоровее.
Мне двадцать. Я курсант третьего курса факультета подготовки авиационных врачей Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Стою навытяжку, а пожилой врач внимательно заглядывает мне в ухо через зеркало Воячека, светит фонариком, напевая под нос: «Не кочегары мы, не плотники…» У врача добрые глаза и мягкая улыбка, но обманываться не стоит: забракует — и дело с концом. Сергея уже отправил в казарму: «С насморком я вас, батенька, в барокамеру не пущу. Поправляйтесь». — «Иван Акандинович…» — «Товарищ курсант… Свободны».
С Иваном Акандиновичем Колосовым — легендой факультета — не поспоришь. Врач первого отряда космонавтов, человек, который 16 лет работал в Центре подготовки космонавтов, измерял давление Гагарину, Леонову, Титову, Быковскому, Терешковой… «Гагарина мог завернуть», — от этой мысли я еще больше вытягиваюсь и прямо мысленно пытаюсь прочистить уши и на всякий случай нос. В барокамере четыре места, а нас, желающих подняться на 6000 метров, — десять человек… На практических занятиях по авиационной и космической медицине предусмотрен только один подъем, поэтому Колосов мягок, но внимателен: измерил температуру, пульс, артериальное давление, спросил, как и сколько спали, как себя чувствуем. Отбраковал двоих, остальные тянули жребий, и тут мне повезло — длинная спичка! В космосе одного здоровья мало, нужна еще и удача. Вчетвером мы идем решать примеры — это контрольные данные — «на земле»: от трехзначного числа в течение минуты нужно отнимать последовательно 17. За минуту без ошибок это можно сделать около 25 раз.
И вот наконец барокамера — большая железная бочка, напичканная аппаратурой. Вы видели подобную, если смотрели фильм Алексея Германа-младшего «Бумажный солдат». В нем есть сцена гибели космонавта Валентина Бондаренко: в 1961 году он сгорел в барокамере при тренировочном подъеме. Это была настоящая трагедия. Сцену снимали на кафедре авиационной и космической медицины Военно-медицинской академии, где я в это время преподавал и писал кандидатскую диссертацию. В Санкт-Петербурге только у нас была барокамера СБК-48, в такой же тренировался первый отряд космонавтов. Приехали 12 автобусов с киноаппаратурой и съемочной группой, бригада строителей разобрала одну из стен кафедры, чтобы прошла камера на рельсах, а после съемок возвела стену заново и покрасила весь коридор. Два дня репетировали сцену, на третий приехал Герман-младший, провели два десятка дублей, режиссер уехал. Космическая точность.
Но все это будет через 10 лет, а пока я стою перед барокамерой и мне примеряют кислородную маску, объясняют, в каких случаях жать на аварийную кнопку, прикрепляют на шею ларингофон — прибор, который считывает вибрации с гортани. Благодаря ему летчики переговариваются в полете, когда вокруг очень шумно. От всего этого становится волнительно, даже немного тревожно. Наконец мы расселись внутри, и подъем начался. В барокамере зашумело, стрелка высотомера дрогнула и пошла вверх. Скорость подъема 15–20 м/с, высота 500 метров… 1000… 2000… 2500. На высоте 5000 метров стрелка остановилась.