Джейми вздохнул и расправил плечи.
– С вашего позволения, сэр, я обдумаю ваше предложение, – сухо ответил он и поднялся.
– Не отчаивайся, mo chridhe[63], – шепнул он на гэльском. – Увидимся завтра.
Едва кивнув губернатору, Джейми поцеловал мне руку и вышел.
В каюте мгновенно воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком удаляющихся шагов. Не раздумывая, я выхватила из корсета скальпель и с размаху вонзила в стол – там он и остался, покачиваясь перед изумленным губернатором.
– Сучий ублюдок… – процедила я ровным тоном. И тоже вышла.
Глава 97Ради той единственной
На рассвете я снова ждала у планшира. С берега еще доносился едкий запах пепла, но дыма уже не было. Когда из утреннего тумана вынырнула крошечная лодка, я испытала радостный трепет дежавю, смешанный с надеждой, однако вскоре радость померкла – это был не Джейми. Какое-то время я пыталась себя убедить: это он, просто сюртук переменил… увы, с каждым гребком весел надежда таяла. В глазах защипало, и я зажмурилась. Ну что за глупости, в самом деле, – расстраиваться из-за такой ерунды! Джейми придет, он же обещал! Мало ли кто заявился в такую рань повидать губернатора – какое это имеет ко мне отношение?
Как выяснилось, самое прямое. Открыв глаза и вытерев их рукавом, я вздрогнула от удивления. Не может быть…
И все же это был именно он. Подняв голову на окрик вахтенного, Том Кристи заметил меня. На секунду наши глаза встретились, он кивнул и снова взялся за весла.
Губернатора вовсе не позабавила идея вставать на рассвете третий день подряд: он велел незваному гостю подождать и категорично хлопнул дверью каюты.
Однако я была вовсе не расположена ждать. Солдат, дежуривший у трапа, не пустил меня вниз; с бьющимся сердцем я развернулась и направилась на корму, куда поместили раннего визитера.
– Мистер Кристи!
– Миссис Фрэзер.
Том Кристи был смертельно бледен; на фоне лица борода с проседью казалась почти черной. Впрочем, бороду он все-таки подстриг, да и волосы тоже. Хоть он и выглядел как дерево, сожженное молнией, в глазах по-прежнему теплилась жизнь.
– Мой муж… – начала было я.
Кристи перебил меня:
– С ним все в порядке, он ждет вас на берегу. Вы скоро увидитесь.
Кипящий котел страха и ярости внутри слегка притих, словно кто-то приглушил пламя, хотя нетерпение и подбрасывало крышку.
– Так что происходит, черт возьми?!
Том долго молча смотрел на меня, затем облизнул губы и уставился на серую гладь воды. Постояв какое-то время, он глубоко вздохнул, будто собираясь с силами, и повернулся ко мне.
– Я пришел сознаться в убийстве дочери.
Я уставилась на него, потеряв дар речи; мозг отказывался воспринимать его слова. Мало-помалу я сложила их в предложение, прочла с внутренней «доски» и наконец осмыслила.
– Неправда!
В бороде шевельнулась легкая тень улыбки и тут же исчезла.
– А вы не меняетесь – что ни слово, то поперек.
– Не ваше дело, – грубо оборвала я. – Вы в своем уме? Или это Джейми затеял? Если так, то…
Кристи остановил меня, дотронувшись до руки; я вздрогнула от неожиданности.
– Это правда, – сказал он едва слышно. – Готов поклясться на Священном Писании.
Я застыла столбом, не сводя с него глаз. Том смело встретил мой взгляд, и я вдруг осознала, что все время нашего знакомства он вечно прятал глаза, отводил их в сторону, словно пытался меня не замечать, даже когда приходилось заговаривать. Теперь же робость исчезла и во взгляде появилось что-то новое, доселе невиданное. Страдания прорезали глубокие морщины, тяжелые веки набрякли, но сами глаза остались спокойными, как море вокруг нас. Тяжкое бремя, которое он пронес через кошмарное путешествие на юг, ощущение безмолвного ужаса, немой боли покинуло его, а взамен пришли решимость и что-то еще, горевшее глубоко внутри.
– Зачем? – спросила я наконец.
Том отпустил мою руку и сделал шаг назад.
– Помните, как-то раз, – судя по тону, это могло произойти десятки лет назад, – вы спросили меня, не считаю ли я вас ведьмой?
– Помню, – осторожно ответила я. – И вы сказали…
По спине пробежал холодок.
– Вы сказали: бывают на свете ведьмы, но я не из таких.
Том кивнул, не сводя с меня темно-серых глаз. Уж не собирается ли он изменить свое мнение?
– Бывают, да, я в них верю, – ответил он совершенно серьезно. – Потому что знал их. Сперва мать, за ней – девчонка.
Ледяные иголочки продолжали покалывать.
– Девчонка… – повторила я. – Ваша дочь? Мальва?
Том покачал головой, его глаза потемнели.
– Не моя.
– Как – не ваша? Но… глаза? У нее же ваши глаза! – невольно вырвалось у меня. И тут же захотелось прикусить язык.
Том лишь горько улыбнулся.
– И моего брата.
Он вновь устремил взгляд к берегу.
– Эдгар его звали. Когда началось восстание и я решил выступать за Стюартов, он возражал. Говорил – все ерунда, умолял не вмешиваться… – Том покачал головой, весь обратившись в прошлое. – Я подумал… А, неважно, что я подумал, но все-таки пошел. И попросил его позаботиться о моей жене и парнишке. – Том медленно выдохнул. – Вот он и позаботился…
– Понятно, – пробормотала я еле слышно.
Том резко обернулся, сверкая глазами.
– Он не виноват! Мона была ведьмой, колдуньей!.. Не верите? Это правда! Сколько раз я ее ловил! Однажды в полночь застал на крыше дома: стояла раздетая догола в центре пентакля, нарисованного кровью голубки; распущенные волосы развевались на ветру…
– Волосы… – Я пыталась уцепиться хоть за какую-то ниточку и вдруг поняла. – У нее были такие же волосы, как у меня, да?
Он кивнул, не глядя.
– Она была… тем, чем была. Я пытался спасти ее – молитвой, любовью… Не смог.
– Что с ней стало? – спросила я, стараясь не повышать голос. Вряд ли нас кто-то слышал – дул свежий ветер, и все же такие вещи не для чужих ушей.
Том снова сглотнул.
– Повесили, – ответил он почти безразличным тоном. – За убийство моего брата.
Видимо, это случилось, пока Том сидел в Ардсмуре: перед казнью она передала ему весточку о рождении Мальвы и о том, что вверяет детей заботам жены Эдгара.
– Наверное, решила позабавиться, – предположил он слегка отрешенным тоном. – У Моны было странное чувство юмора.
По спине побежали мурашки, и я инстинктивно обхватила себя руками.
– Но вы получили их обратно – Алана с Мальвой?
Том кивнул. Его перевели в другое место, и там ему повезло: один богатый и добрый человек выкупил Тома в кабалу и дал денег на вывоз детей в колонии. Затем разразилась эпидемия желтой лихорадки; хозяин умер, а за ним и жена, которую Том взял себе в тех краях. Помыкавшись в поисках возможностей, он прослышал о поселении Джейми Фрэзера в Северной Каролине: дескать, тот помогает осесть людям, которых знавал в Ардсмуре.
– Лучше б я себе горло перерезал, ей-богу! – воскликнул вдруг Том.
Похоже, он говорил совершенно искренне. Я не знала, что на это ответить; впрочем, ответа и не требовалось.
– Девчонка… Ей было лет пять, не больше, но в ней уже чувствовалось это… лукавство, недобрая, темная сила.
Он изо всех сил пытался спасти теперь уже дочь, выбить из нее дух злонравия, укротить дикость, помешать ей опутывать мужчин губительными чарами.
– И мать такая же была. – Том поджал губы при воспоминании. – Любого мужчину… На них лежало проклятие Лилит.
В желудке ощущалась противная пустота.
– Она ведь ждала ребенка…
Он побледнел еще больше, однако голос оставался тверд.
– Ждала, да. Не вижу худа в том, чтобы избавить мир еще от одной ведьмы.
Заметив выражение моего лица, Том торопливо продолжил:
– Вы знаете, что она пыталась вас убить? И вас, и меня?
– Как так – убить? Каким образом?
– Когда вы ей рассказали про те невидимые штуки – бактерии, она очень заинтересовалась. Это она мне призналась, когда я поймал ее с костями.
– С какими… костями? – Я вздрогнула, словно за шиворот засунули ледышку.
– Ну, с теми, что она вытащила из могилы Эфраима, – хотела приворожить вашего мужа. Все не использовала – я нашел их в рабочей корзинке. Я ее поколотил как следует, вот она и призналась.
Привыкшая бродить по лесам в поисках трав, в самый разгар эпидемии дизентерии Мальва набрела на хижину отшельника, поедателя грехов[64]. Она застала его уже на смертном одре, и пока размышляла, звать ли на помощь или просто убежать, он скончался.
Тут ее осенила идея. Помня мои наставления, она взяла образцы слизи и крови, поместила в бутылку, залила бульоном из котелка и засунула в корсет, согревая теплом своего тела. Дождавшись удобного момента, Мальва капнула несколько капель в еду мне и отцу. Расчет был простой: если мы заболеем, наши смерти в разгар дизентерии не вызовут никаких подозрений.
– Вы уверены? – прошептала я, с трудом шевеля пересохшими губами.
Том кивнул, не делая попыток меня убедить, и одно это послужило веским доказательством.
– Она хотела добиться… Джейми?
На мгновение Том прикрыл глаза; солнце уже поднималось сзади, сверкая на воде яркими зайчиками.
– Хотела, – ответил он наконец. – Жаждала богатства, положения, того, что ей казалось свободой, а на самом деле было распутством! Она не понимала, не хотела понять!..
Это прозвучало с такой горечью, что я догадалась: Мальва – не единственная, с кем он разошелся во мнении.
Значит, ей нужен был Джейми – сам по себе или как владелец собственности. И когда любовный приворот не сработал, она решила пойти к цели прямым путем. У меня пока не хватало сил осознать все до конца, но я верила, что это правда.
А тут еще нежданный ребенок – и у Мальвы возникла новая идея.
– Вы знаете, кто отец на самом деле? – спросила я. Горло снова сжалось – теперь так будет всегда – при воспоминании: сад, залитый солнцем, и две маленькие потерянные жизни…