[15]. Кровь вдруг отхлынула от ее головы, она качнулась и ухватилась за ближайший стол, чтобы удержаться от падения. Бри смутно различила, что Йен, словно кошка, поднялся со стула, схватил один из ее мастихинов[16] и беззвучно скользнул из комнаты в холл. Ее руки онемели и стали ледяными, как и губы. Она попыталась просвистеть припев в ответ, из ее губ вышел один лишь воздух. Выпрямившись, она взяла себя в руки и пропела несколько слов. Мелодия едва давалась ей, но в словах нельзя было усомниться.
Свист прекратился, на террасе воцарилась мертвая тишина.
– Кто ты? – спросила она отчетливо. – Выходи.
Тень медленно удлинилась, обнаруживая львиную гриву на месте головы, сквозь кудри лился солнечный свет, сияя на плитках террасы. Сама голова несмело высунулась из-за угла возле дверей. Она с удивлением обнаружила, что это был индеец, хотя одежда была в основном европейской и сильно изношенной, не считая ожерелья из вампума. Он был худой и грязный, с глубоко посаженными глазами, напряженно застывшими на ней с неким благоговением.
– Ты тут одна, подруга? – спросил он хриплым шепотом. – Мне показалось, я слышал голоса.
– Как видишь, одна. Ты кто, черт побери, такой?
– Э… Вендиго. Вендиго Доннер. А твое имя Фрэзер, так? – Он несмело зашел в комнату, настороженно глядя по сторонам.
– Это мое девичье имя, да. А ты… – Она замолчала, не зная, как спросить.
– Да, – отозвался он мягко, небрежно оглядывая ее сверху вниз в манере, какой не позволил бы себе ни один мужчина восемнадцатого века в отношении леди. – Значит, это ты? Ты ее дочь, должна быть ей. – Он говорил настойчиво, придвигаясь все ближе.
Она почти наверняка знала, что он не собирался причинять ей вреда, просто был очень заинтересован. Йен, однако, решил не ждать развязки – в дверях стремительно мелькнула тень, и он уже держал Доннера сзади, индейский тревожный клич застрял у пленника в горле, прегражденный рукой, пережимавшей шею, кончик мастихина опасно упирался в кожу под ухом.
– Кто ты такой, задницы кусок, и чего тебе надо? – потребовал Йен объяснений, усиливая хватку на шее Доннера. Глаза индейца полезли из орбит, и он стал издавать короткие мяукающие звуки.
– Как он должен отвечать, если ты его душишь?
Этот призыв к разуму заставил Йена неохотно ослабить хватку. Доннер закашлялся, нарочито хватаясь за горло, и бросил на Йена неприязненный взгляд.
– В этом нет нужды, приятель. Я ничего такого не делал. – Глаза Доннера бегали, переходя с Йена на Бри. Он кивнул в его сторону: – А он?..
– Нет, но он знает. Сядь. Ты встретил мою маму, когда она… Когда ее похитили, так?
В ответ на это кустистые брови Йена подпрыгнули вверх, и он сжал ладонь на мастихине, который был довольно гибким, но имел острый кончик.
– Да. – Доннер осторожно опустился на стул, настороженно поглядывая на Йена. – Я почти попался. Твоя мама, она сказала мне, что у ее старика крутой нрав и мне лучше убраться, пока он не пришел за ней, но я не поверил. Почти не поверил. Но потом, когда я услышал барабаны, блин, я понял, что дело плохо, и свалил, пока там не стало горячо. – Он сглотнул, лицо его было бледным. – Я вернулся утром. Господи, ребята…
Йен пробормотал что-то себе под нос, Брианне показалось, что на могавке. Это звучало крайне недружелюбно, и Доннер очевидно разобрал достаточно, чтобы отодвинуться вместе со стулом подальше и ссутулить плечи.
– Эй, приятель, я ей ничего не сделал, лады? – Он умоляюще посмотрел на Брианну. – Не сделал! Я хотел помочь ей сбежать – спросите ее, она подтвердит! Только вот Фрэзер и его люди пришли прежде, чем я успел. Боже, зачем бы я стал вредить ей? Она первая, кого я здесь нашел, она была мне нужна!
– Первая? – спросил Йен, хмурясь. – Первая…
– Первая… путешественница, он имеет в виду, – сказала Брианна. Ее сердце сильно билось. – Зачем она была тебе нужна?
– Чтобы рассказать, как вернуться… обратно. – Он снова сглотнул, рука потянулась к ожерелью из вампума на шее. – Ты… Ты прошла через камни или родилась здесь? Наверное, прошла, – добавил он, не дожидаясь ответа. – Они здесь не вырастают такими высокими, как ты. Маленькие девчонки. Я люблю высоких. – Он улыбнулся с выражением, которое явно задумывалось как игривое.
– Я прошла, – коротко ответила Брианна. – Какого черта ты тут делаешь?
– Пытаюсь подобраться достаточно близко, чтобы поговорить с твоей матерью. – Он тревожно оглянулся через плечо; в кухонном огороде разговаривали рабы, их было слышно отсюда. – Я прятался с чероки какое-то время, потом решил вернуться на Ридж, когда стало безопасно, но старая леди оттуда сказала, что вы все здесь. Чертовски длинная прогулка, скажу я тебе, – добавил он, морщась от неприятных воспоминаний. – Но потом громадный черный парень дважды вышвыривал меня отсюда. Видно, я не проходил по дресс-коду. Но я видел ее говорящей с тобой на террасе и слышал, как ты назвала ее мамой. Ну и по тому, что ты такая высокая, я понял, что ты наверно… Ну, в общем, что, если ты не подхватишь песню, попытка не пытка.
– Значит, ты хочешь вернуться туда, откуда пришел? – спросил Йен. Он явно считал, что это блестящая идея.
– О да, – жарко отозвался Доннер. – Да!
– Как ты пришел? – спросила Брианна. Шок от его появления постепенно сменялся любопытством. – Через Шотландию?
– Нет. Ты прошла там? – жадно спросил он. Едва дождавшись ее кивка, он продолжил: – Твоя мама сказала, что она пришла, потом вернулась назад и снова пришла сюда. Вы все можете ходить туда-обратно, типа как с вращающейся дверью?
Брианна решительно замотала головой, от воспоминаний ее пробрал озноб.
– Боже, нет. Это ужасно и очень опасно, даже с драгоценным камнем.
– Драгоценным камнем? – Он зацепился за это. – Нужен камень, чтобы получилось?
– Не обязательно, но, похоже, что он дает некоторую защиту. Еще, видимо, их можно использовать, чтобы вроде как управлять… процессом, но мы не знаем наверняка. – Она замялась, разрываясь между любопытством и необходимостью позвать Клэр. – Йен, можешь привести маму? Думаю, она в огороде с Федрой.
Ее кузен бросил на гостя пронизывающий подозрительный взгляд и покачал головой.
– Я не оставлю тебя одну с этим парнем. Ты иди, а я за ним послежу.
Она бы поспорила, но опыт общения с шотландскими мужчинами научил ее распознавать непреодолимое упрямство, когда она имела с ними дело. Кроме того, Доннер смотрел на нее таким взглядом, который заставлял ее ощущать легкий дискомфорт, – она поняла, что он смотрел на ее руку, на неограненный рубин в ее кольце. Она была в целом уверена, что сможет дать ему отпор в случае чего, и все же…
– Я мигом вернусь, – сказала она, торопливо засовывая забытую кисть в чашку со скипидаром. – Никуда не уходи.
Я была шокирована, но меньше, чем можно было ожидать. Я чувствовала, что Доннер выжил. Надеялась на это, несмотря ни на что. Тем не менее эта встреча в утренней комнате Иокасты заставила меня онеметь. Он говорил, когда я вошла, но остановился, увидев меня. Он не поднялся – что было естественно, – но и не выказал никаких эмоций по поводу того, что я по-прежнему жива; просто кивнул и продолжил прерванный монолог.
– Остановить белых. Спасти наши земли, спасти наших людей.
– Но ты выбрал неподходящее время, – сказал Брианна. – Слишком поздно.
Доннер бросил на нее угрюмый взгляд.
– Я все выбрал верно. Я должен был прийти в 1766-м и пришел. – Он зло ударил себя по голове основанием ладони. – Черт, и что со мной было не так?
– Врожденный идиотизм? – вежливо предположила я, снова обретая способность говорить. – Либо это, либо галлюциногены.
Пустой угрюмый взгляд немного ожил, и он дернул углом рта.
– О да, подруга. Такое было.
– Но если ты пришел в 1766-м, как собирался, – запротестовала Бри, – как насчет Роберта Спрингера, Зуба Выдры? Если верить истории, которую мама слышала о нем, он должен был предупредить коренные племена о белых и предотвратить колонизацию. Только он пришел слишком поздно; это при том, что он явился за сорок или пятьдесят лет до тебя.
– План был другим! – взорвался Доннер. Он поднялся, запустив обе руки в пышную копну, и возбужденно ерошил волосы, превращая свою шевелюру в ежевичный куст. – Боже, нет!
– Значит, другим? Каким тогда, черт побери, был ваш план? – вопросила я. – У вас ведь он был.
– Да, был! – Он уронил руки, оглядываясь вокруг, как будто в страхе быть услышанным, и облизнул губы.
– Боб хотел сделать, что ты говоришь, только другие сказали, что это не сработает. Слишком много разных групп, большой соблазн торговать с белыми… Просто нет шанса, что это сработает, понимаешь? Мы не могли совсем остановить происходящее, но могли сделать историю лучше.
Официальный план группы был не особенно масштабным. Путешественники должны были прибыть в 1760-е и в течение последующих десяти лет среди хаоса и замешательства – после окончания войны между французами и индейцами племена начали кочевать с места на место, образуя новые поселения, – внедриться в индейские группы вдоль линии соглашения и выше, на канадской территории.
После этого при помощи дара убеждения они планировали склонить индейцев на сторону британцев в грядущей революции, чтобы обеспечить англичанам победу.
– Понимаете, англичане обращаются с индейцами как с суверенными нациями, – начал он с рвением, обнаруживающим хорошо заученную теорию. – Они победят, продолжат торговать и всякое такое – это хорошо, – но они не станут вытеснять и выселять индейцев. Колонисты, – он с пренебрежением махнул в сторону открытой двери, – эти жадные ублюдки вгрызались в индейские земли последнюю сотню лет, и они не остановятся.
Бри подняла брови, но я видела, что идея показалась ей интригующей. Очевидно, это было не настолько безумно, насколько это звучало.
– Как вы могли думать, что преуспеете? – требовательно спросила я. – Всего несколько человек… Господи, – прервалась я, увидев его изменившееся лицо. – Иисус твою Рузвельт Христос, вы были не единственными?