– Серьезно, что ли, ты, лилипут? – прошипела Брианна. – Блондинки ему нравятся, вы только поглядите!
Брианна вывернулась из захвата и нависла над Говардом.
– Послушай меня! – Она старалась, чтоб голос звучал внушительно. Говард растерянно заморгал. – Я из приличной семьи! Меня похитили. Моего отца зовут Джеймс Фрэзер, а мужа – Роджер Маккензи. Моя тетя – миссис Гектор Кэмерон – живет на плантации Риверан.
– Она правда из приличной семьи? – заинтересовался Говард.
Боннет кивнул.
– Так точно, сэр! Голубая кровь.
– Хм. И со здоровьем все в порядке. – Говард рассматривал ее во все глаза. – Рожала?
– Да, сэр. Здорового сына.
– Зубы хорошие?
Говард приподнялся на цыпочки, а Боннет завел ей руку за спину и дернул за волосы. Брианна охнула.
Говард взял ее за подбородок и сунул руку ей в рот, постучал по зубам.
– Да, отличные! И кожа хороша…
Брианна мотнула головой и сильно – до крови – цапнула его за большой палец.
Говард с криком отскочил и замахнулся. Брианна увернулась. Боннет выпустил ее. Она отступила к стене.
– Она мне палец откусила, сука! – крикнул Говард со слезами на глазах, прижимая руку к груди. Его щеки вспыхнули от ярости, он двинулся было к Брианне, но Боннет его остановил.
– Не сейчас, сэр! Не портите мне товар, она еще не ваша.
– Плевать я хотел, чья она! – орал Говард. – Я убью ее!
– Не горячитесь, мистер Говард, – успокаивал пират. – Зачем терять деньги понапрасну. Пусть остается у меня.
Не дожидаясь ответа, он потянул Брианну за руку через комнату и всучил слуге, который стоял в дверях и молча наблюдал за сценой.
– Забери ее, Мэнни, и преподай урок хороших манер. А потом приводи обратно, только рот заткни.
Эммануэль не улыбался, но в глубине его глаз мелькнул веселый огонек. Он схватил ее за запястье. Брианна охнула, пытаясь освободиться, однако напрасно. Африканец заломил ей руку за спину и вытолкнул из комнаты.
– По лицу не бей, Мэнни, и не ломай ничего! – крикнул Боннет им вслед.
В голосе Говарда больше не слышалось ярости.
– Боже правый, – выдохнул он с благоговением.
– Красота? – спросил Боннет.
– Да уж. Краше всего, что я видел. Какие изгибы! Можно потрогать…
В его голосе послышалось вожделение. Раздались приглушенные ковром шаги. Говард сжал ее ягодицы. Брианна замычала – во рту был кляп, – но сильные руки нагнули ее к столу. Ударившись грудью, она захрипела. Говард радостно засмеялся и отпустил ее.
– Смотрите, – восхищенно протянул он, – как моя ладонь отпечаталась. Белое на малиновом. Да уж, горячая штучка… Позвольте-ка…
Говард полез ей внутрь. Брианна накрепко сжала ноги. К ее облегчению, Боннет оттянул клиента.
– Достаточно, сэр. Она ведь еще не ваша… Пока.
В ответ Говард предложил сумму, услышав которую Брианна охнула. Однако Боннет лишь рассмеялся.
– Великодушно с вашей стороны, сэр. Но принять ваше предложение будет нечестно по отношению к другим покупателям. Я дам им возможность поторговаться. Устроим аукцион. Придется подождать еще денек.
Говард запротестовал. Он не мог ждать, его раздирало желание, и он рвался заключить сделку, но Боннет отклонил все предложения, вывел клиента из комнаты и передал в руки Эммануэлю. Вскоре негодующие возгласы стихли в коридоре.
Брианна поднялась, как только Боннет убрал руку с ее шеи. Она извивалась, как червяк, пытаясь оправить юбки. Эммануэль не только заткнул ей рот кляпом, но и связал за спиной запястья. Если бы он этого не сделал, она бы попыталась придушить Боннета голыми руками.
Должно быть, гнев был написан у нее на лице, потому что Боннет загоготал.
– Молодец! – Он вынул ей кляп изо рта. – Наш гость здорово раскошелится, чтобы снова пощупать тебя за попку.
– Ах ты, чертов… – От ярости она не могла подобрать слов. – Я убью тебя!
Он снова загоготал.
– Да ладно тебе, золотце! Всего-то за задницу подержали. Будем считать, что мы в расчете. Помнишь, что я из-за тебя яичка лишился? – Боннет пальцем поддел ее за подбородок, затем шагнул к столику с графином. – Налить тебе бренди или портвейна? Заслужила.
Брианна не ответила. Она пыталась унять гнев. Щеки пламенели, как и бесцеремонно ощупанные ягодицы.
– Какой еще аукцион? Что ты затеял?
– Я ведь ясно выразился, золотце. Сама все слышала. – Боннет весело оглядел ее, затем щедро плеснул себе бренди и осушил стакан в два глотка. Выпив, он крякнул, заморгал и потряс головой. – Ух!.. Я припас для тебя еще двоих клиентов. Они приедут завтра или послезавтра. Бьюсь об заклад, в пятницу уже поедешь в Индию.
Он говорил безо всякой насмешки, совершенно обыденным тоном. Брианна для него не более чем товар. И для него, и для его чертовых клиентов – Говард дал ясно это понять.
Боннет наблюдал за ней, прищурив бледно-зеленые глаза.
– Чем ты ее, Мэнни?
– Деревянной ложкой. Вы же сказали, чтобы без следов.
– Я сказал ничего не ломать, – поправил пират. – Для мистера Рикасоли пусть будет как есть. А вот для мистера Гувенера… Посмотрим.
Эммануэль кивнул, оглядывая Брианну с внезапным интересом. Ее стошнило прямо на шелковое платье.
Донеслось раскатистое ржание. По пляжу скакали дикие лошади. Будь дело в книжке, она бы уже связала из простыней веревку, с горечью подумала Брианна. Она выглянула из окна, отыскала взглядом табун и стала упражняться в телепатии – посылала лошадям сигналы, чтобы спасли ее.
Никаких простыней не было, только голый матрас, набитый водорослями. А что до лошадей… От лошадей ее отделяла целая миля. Она бы все отдала за то, чтобы рядом оказался Гидеон. На глаза навернулись слезы.
– Не сходи с ума, – прошептала Брианна, утирая глаза. – Плачешь из-за коня.
Лучше плакать из-за коня, чем думать о Роджере или о Джеме. Нет, она не могла думать о Джемми. О том, что он вырастет без нее, о том, что не будет знать, почему она его оставила. А младенец, которого она вынашивает… Что ждет ребенка рабыни?
Вот и подумала. Брианну захлестнуло отчаяние.
Ничего. Она выберется отсюда. И лучше бы до того, как пожалуют мистер Рикасоли и мистер Гувенер. Брианна в тысячный раз обошла комнату в поисках чего-то, что можно приспособить под оружие.
Принесли еду, воду и льняное полотенце. Да, еще расческу. Брианна взвесила ее в руке и тут же отбросила прочь.
Через комнату проходил дымоход; Брианна ткнула ладонью в кирпич, поковыряла ложкой известку. За четверть часа ей удалось отковырять всего несколько крупиц, сам кирпич не поддавался. Будь у нее в запасе месяц, стоило бы попытаться, однако шансов на то, что она справится с кладкой восемнадцатого века, все равно маловато…
Начался дождь, по пальмовым листьям застучали капли. Ветер донес запах сырой земли. Хотя солнце еще не зашло, тучи сгустились и резко потемнело. Свечи не было. Никто не рассчитывал, что пленнице захочется почитать или заняться вышиванием.
В который раз Брианна схватилась за прутья решетки. И в который раз убедилась, что они плотно сидят в стене. Опять же, будь у нее месяц, можно было бы заточить ложку и расковырять стену, чтобы вынуть два прута…
Запачканное платье унесли, Брианна осталась в сорочке и корсете. Корсет! Она стянула его и, надорвав ткань, вытащила косточку из слоновой кости длиной в двенадцать дюймов – оружие получше расчески. Она бросилась к дымоходу и стала точить прут о кирпич.
Хватит у нее духу воткнуть в человека заточку? О да! Еще как. Пожалуйста, пусть первым попадется Эммануэль.
Глава 108Высоковата, конечно
Роджер затаился в колючих зарослях восковницы неподалеку от побережья. Йен с Джейми залегли чуть подальше.
Сегодня утром рядом с работорговцем бросил якорь второй корабль. Борт лодки Рорке прикрыли рыболовными сетями для маскировки и подобрались поближе. Они видели, что сперва на берег сошел капитан работорговца. Час спустя от второго корабля отплыла шлюпка, двое везли в ней небольшой сундук.
– Джентльмен, – сообщила Клэр, глядя в подзорную трубу. – В парике, одет аккуратно. Второй по виду слуга. Наверное, к Боннету покупатель пожаловал.
– Похоже на то, – откликнулся Джейми. – Возьмите курс немного на север, мистер Рорке, мы высадимся.
Втроем они вышли на берег в полумиле от пляжа, пробрались через лес и спрятались в кустах. Солнце припекало, но с побережья дул свежий ветер. Если бы еще комары не донимали! Роджер в сотый раз смахнул с шеи какую-то мошкару.
Ожидание выматывало. Тело зудело от соли. Запах хвои и морских водорослей в сочетании с хрустящим песком против воли перенес Роджера в тот день, когда он убил Лиллингтона.
Как и сейчас, он шел разделаться с Боннетом, но тогда пирата предупредили, и он напал на них из засады. Только благодаря Божьей воле – и Джейми Фрэзеру – Роджер не остался в лесу. Его кости, обглоданные дикими кабанами, так и лежали бы среди осыпавшихся иголок и ракушечного песка.
Горло сдавило, только закричать и запеть, чтобы отпустило напряжение, нельзя.
Молиться Роджер не мог. Слова молитвы, пульсирующие внутри с той ночи, как он узнал о том, что жену похитили – Боже милосердный, пусть с ней все будет хорошо, – давно иссякли. То, что крутилось в голове – Боже милосердный, дай мне убить его, – Роджер не сумел бы вымолвить даже про себя.
Просить Господа помочь в преднамеренном убийстве?
Роджер на долю секунды позавидовал Джейми и Йену с их верой в богов гнева и мести. Пока Рорке с Моисеем вели к берегу рыболовное судно, он слышал, как Джейми что-то бормотал, держа за руки Клэр. В ответ она благословила его по-гэльски, призвав на помощь архангела Михаила, предводителя небесных воинств.
Йен молча сидел на палубе, скрестив ноги, и безучастно глядел на берег. Если он и молился, то не говорил кому. Когда они высадились, он наклонился к одной из бесчисленных лужиц, окунул пальцы в грязь и торжественно нанес боевую раскраску – провел линию от лба к подбородку, затем четыре поперек правой щеки и обвел правый глаз. Странное, тревожное зрелище.