– Что это?
– О, это записка, которую принес Синклер, – сказал он, отклоняясь немного назад, чтобы запустить руку под рубаху. – Я не хотел открывать ее у Дональда на виду и не хотел оставлять в доме, потому что он вполне мог решить ее прочитать в мое отсутствие.
– В любом случае она адресована не тебе, – сказала я, забирая у него потрепанный квадрат бумаги. – А мне.
– Вот как! Синклер ничего не сказал, просто отдал ее мне.
– Ничего удивительного!
Типично для этого времени, Ронни Синклер воспринимал меня – и всех женщин вообще – только как придаток к мужу. Я заранее испытывала жалость к женщине, которую ему однажды удастся завлечь в брак.
Я не без усилия развернула записку: ее так давно носили близко к потному телу, что края истрепались и склеились.
Сообщение внутри было коротким и загадочным, но тревожным. Слова были нацарапаны чем-то вроде обструганной ветки, в качестве чернил использовалось нечто, напоминающее высохшую кровь, хотя, скорее всего, это был просто ягодный сок.
– Что там, саксоночка? – Увидев, как я хмурюсь, Джейми попытался заглянуть в записку. Я развернула послание к нему.
В нижнем углу, почти на краю, мелкими буквами – будто отправитель надеялся, что эту часть никто не заметит, – было выцарапано слово «Фьетра». Само сообщение было выписано крупнее: ТИБЕ НАДА ПРЕЙЕХАТЬ.
– Это, должно быть, она, – сказала я, дрожа и покрепче запахивая шаль на груди. В операционной было холодно, несмотря на то, что в углу теплилась небольшая жаровня. Ронни Синклер сидел на кухне и пил сидр, дожидаясь, когда сварится колбаса. Я развернула записку на операционном столе – угрожающий призыв выглядел темным и зловещим над робкой подписью. – Посмотрите. Кто еще это может быть?
– Но ведь она не умеет писать? – возразил Джейми. – Хотя, наверное, кто-нибудь мог написать это для нее, – признал он, нахмурившись.
– Нет, думаю, она и сама могла это написать. – Брианна и Роджер тоже пришли в операционную. Бри вытянула руку и коснулась потрепанной бумаги, длинный палец осторожно обвел прыгающие буквы. – Я научила ее.
– Правда? – Джейми явно был удивлен. – Когда?
– Когда я жила в Риверане. Когда вы с мамой уехали искать Роджера. – Она на мгновение сжала свои полные губы – это было совсем не то время, о котором ей нравилось вспоминать.
– Я научила ее алфавиту, я хотела научить ее читать и писать. Мы прошли все буквы – она знала, как они звучат, и могла их нарисовать. Но потом однажды она сказала, что больше не может учиться, и отказалась приходить на уроки. – Она подняла на нас глаза, между широкими рыжими бровями залегла тревожная морщинка. – Я подумала, что, может, тетя Иокаста узнала и запретила ей.
– Скорее, Улисс. Иокаста бы остановила тебя, девчушка. – Джейми посмотрел на меня с точно такой же морщинкой между бровей, как у Брианны. – Значит, ты думаешь, это Федра? Горничная моей тети?
Я покачала головой и закусила губу в сомнении.
– Рабы в Риверане так и произносят ее имя – Фьетра. И я совершенно точно не знаю больше никого с таким именем.
Джейми задал пару вопросов Ронни Синклеру – невзначай, так, чтобы не дать повода для встречных расспросов или сплетен, – но бондарь знал не больше того, что уже рассказал мне: записку ему передал жестянщик с нехитрым указанием адресата: «для целительницы».
Я наклонилась над столом, высоко подняв свечу, чтобы еще раз посмотреть на записку. Буква «Ф» в подписи была выведена нерешительным, несколько раз повторенным росчерком – автор сделал больше одной попытки, прежде чем решился подписать письмо. Тем больше доказательств в пользу нашей версии, решила я. Я не знала, считалось ли в Северной Каролине противозаконным учить рабов читать и писать, но это совершенно точно не поощрялось. Хотя присутствовали явные исключения – например, рабы, образованные в угоду хозяевам, как сам Улисс, – это было в целом опасным навыком, причем таким, который раб будет стараться скрыть.
– Она не стала бы рисковать, посылая весточку вот так, не будь положение дел серьезным, – сказал Роджер. Он стоял позади Бри, положив руку ей на плечо и глядя вниз на записку, которую она пальцами прижимала к столу. – Но что могло случиться?
– Тебе в последнее время приходили вести от Иокасты? – спросила я Джейми, но я знала ответ еще до того, как он покачал головой. Любые новости из Риверана, которые достигали Риджа, становились достоянием общественности в течение нескольких часов.
Мы не поехали на собрание на горе Геликон в этом году – на Ридже было слишком много дел, к тому же Джейми старался избегать горячих политических дебатов. Но Иокаста и Дункан должны были быть там. Если бы что-то случилось, то слухи достигли бы нас уже давно.
– Значит, это не просто серьезно, но и касается лично рабыни, – сказал Джейми, – иначе Иокаста или Дункан написали бы сами. – Он один раз постучал своими негнущимися пальцами по бедру.
Мы стояли вокруг стола, глядя на записку так, будто это был маленький белый кусочек динамита. Холодный воздух наполнил запах варящейся колбасы – домашний и умиротворяющий.
– Но почему вы? – спросил Роджер, глядя на меня. – Думаете, это может быть что-то, связанное со здоровьем? Может, она заболела или, например, забеременела?
– Это не болезнь, – сказала я. – Слишком срочное дело.
До Риверана была по меньшей мере неделя езды – в хорошую погоду и без происшествий. Бог знает, сколько этому письму пришлось путешествовать перед тем, как оно достигло Риджа Фрейзеров.
– Но что, если она беременна? Это возможно. – Брианна поджала губы, по-прежнему хмурясь на записку. – Я думаю, она считает маму другом. Мне кажется, тебе она сказала бы прежде тети Иокасты.
Я неохотно кивнула. Дружбой это можно было назвать только с большой натяжкой – люди с такими разными жизнями, как у нас с Федрой, не могли быть друзьями. Отношения сдерживалась многими факторами – подозрением, недоверием и пропастью других отличий, налагаемых рабством. И все же определенная симпатия между нами существовала, это было правдой. Я работала вместе с ней бок о бок – выращивала и собирала травы, готовила их для засушки и объясняла их назначение. Мы вместе похоронили мертвую девочку и прятали беглого раба, которого обвинили в ее убийстве. У нее были способности к уходу за больными, и она знала немного о травах. Но что-то вроде неожиданной беременности…
– И что в таком случае она может от меня ожидать? – думала я вслух, и кончики пальцев холодели от размышлений. Нежданный ребенок от рабыни не озаботит владельца – напротив, он будет приростом капитала. Но я слышала истории о рабынях, которые убивали детей при рождении, только чтобы они не росли рабами. Однако Федра была домашней рабыней, с ней хорошо обращались, к тому же я знала, что Иокаста не разлучает семьи рабов. Если дело в ребенке, то ее ситуация была не настолько отчаянной – хотя, разумеется, не мне об этом судить.
Я выдохнула облачко пара, полная сомнений.
– Я просто не понимаю почему… Я хочу сказать, она вряд ли ожидает, что я помогу ей избавиться от ребенка. А если это что-то другое… то почему я? Есть повитухи и целители куда ближе. В этом нет никакого смысла.
– А что, если… – начала Брианна и резко остановилась. Она сжала губы в раздумье и переводила взгляд с меня на Джейми. – Что, если, – повторила она осторожно, – она беременна, но отец кто-то… кто им не должен быть?
У Джейми в глазах зажглись настороженно-шальные искры, усиливая сходство с Брианной.
– Кто, девчушка? – спросил он. – Фаркуард Кэмпбелл?
Я рассмеялась в ответ на это предположение, а Брианна весело фыркнула, и пар от ее теплого дыхания заклубился над ее головой. Идея о чопорном – и весьма пожилом – Фаркуарде Кэмпбелле, соблазняющем домашних рабынь, была…
– Ну, нет, – сказала Брианна. – Хотя у него ведь столько детей. Но я просто подумала – может, это Дункан?
Джейми прочистил горло, избегая при этом моего взгляда. Я прикусила губу и ощутила, как лицо начала заливать краска. Дункан признался Джейми в хронической импотенции перед тем, как жениться на Иокасте, но Брианна об этом не знала.
– О, думаю, это маловероятно, – отозвался Джейми немного придушенно. Он закашлялся и отмахнулся от дыма, идущего от жаровни. – Откуда тебе в голову пришла эта идея, девчушка?
– О, дело не в Дункане, – заверила она его. – Но тетя Иокаста… ну, уже не молода. И ты сам знаешь, какими могут быть мужчины.
– Нет, какими? – невинно спросил Роджер, заставив меня кашлянуть, скрывая смешок.
Джейми посмотрел на нее с долей цинизма во взгляде.
– Знаю куда лучше тебя, a nighean. И хотя я не стал бы ручаться за иных мужчин, я готов держать пари, что Дункан не из тех мужчин, что стали бы нарушать брачные клятвы ради черной рабыни своей жены.
Я поперхнулась, и Роджер приподнял одну бровь, глядя на меня.
– Вы в порядке?
– Да, в порядке, – ответила я сдавленно. – Все… нормально. – Я прижала краешек шали к моему, без сомнения, пунцовому лицу и демонстративно закашлялась. – Что-то… здесь очень дымно, не находите?
– Может, и так, – согласилась Брианна, обращаясь к Джейми. – Может, тут что-то другое. Но Федра адресовала письмо «целительнице» скорее всего потому, что не хотела использовать мамино имя на случай, если кто-то увидит записку прежде, чем она дойдет сюда. Я подумала, что, может, ей вообще нужна не мама, а ты.
Это отрезвило и меня, и Джейми, и мы переглянулись. Такое точно было возможно, но ни одному из нас не пришло в голову.
– Она не могла адресовать письмо ни одному из вас, не вызвав таким образом пересудов и вопросов, – продолжила Брианна. – Но она могла написать «целительнице», не называя имени. Она знает, что если приедет мама, то вместе с ней приедешь ты, особенно в это время года. А если нет, мама может открыто за тобой послать.
– Это похоже на правду, – протянул Джейми. – Но зачем, во имя всего святого, ей понадобился я?