– Значит, мы бессильны, да? – спросила я немного погодя. – Только ждать?
Его пальцы лениво перебирали влажные завитки моих волос, ниспадавшие до плеч, – едва хватает, чтобы подвязать или заколоть.
– Можем прочесть покаянную молитву, – предложил Джейми. – Мы всегда так делали в ночь перед битвой. На всякий случай, – добавил он, улыбаясь.
– Ладно, – помолчав, сказала я. – На всякий случай…
Я протянула руку, и Джейми накрыл ее своей здоровой рукой.
– Mon Dieu, je regrette…[51] – начал он, и я вспомнила те дни, когда он служил наемником во Франции. Как часто Джейми повторял эту молитву – необходимую меру предосторожности, очищение души в ожидании возможной смерти?
Я тоже прочла молитву, по-английски, и мы умолкли. Где-то вдалеке послышался звук, напоминающий раскат грома.
– Знаешь, – нарушила я молчание, – я о многом сожалею. Руперт, Муртаг, Дугал… Фрэнк, Мальва, – добавила я тихо, и горло перехватило. – Но если говорить только за себя… Я ни о чем не жалею – ни секунды…
Тени постепенно выползали из углов комнаты.
– Я тоже, mo nighean donn, – откликнулся Джейми, и теплые пальцы замерли на моей шее. – Я тоже.
Я проснулась от запаха дыма. Очищение от грехов – это, конечно, хорошо, однако и Жанна д’Арк наверняка испытала некоторые колебания, когда подожгли первую охапку.
Еще не совсем стемнело; в небе метались золотисто-оранжевые сполохи, отражаясь на лице стоявшего у окна Джейми, отчего он выглядел длинноносым и свирепым.
– Народ собирается, – сообщил он небрежным тоном, однако здоровая рука вцепилась в край ставня, словно намереваясь захлопнуть его и запереть.
Я подошла и встала рядом, поспешно приглаживая волосы пальцами. В дальнем углу двора разожгли костер – вот откуда запах дыма! Поодаль действительно толпились люди; среди них я различила приземистую фигурку миссис Баг. Голоса поднимались кверху, но слов было не разобрать.
– Заплетешь меня, саксоночка? Сам не смогу. – Джейми бросил мимолетный взгляд на сломанный палец.
Я зажгла свечу. Джейми придвинул табуретку к окну, чтобы наблюдать за происходящим. Я расчесала его волосы и заплела в тугую косу, аккуратно подвязав черной ленточкой.
Я разгадала его двойной замысел: не только появиться на публике опрятным, причесанным джентльменом, но и быть готовым к сражению, если понадобится. О себе я беспокоилась меньше, предприняв попытку отрезать половину волос мечом; и все же, если это мое последнее появление в качестве хозяйки Риджа, нужно выглядеть достойно.
Джейми что-то пробормотал вполголоса, и я обернулась к нему.
– Явился Хирам. Это хорошо.
– Как скажешь, – с сомнением протянула я, вспомнив едва завуалированные намеки Хирама Кромби в церкви неделю назад. Роджер не стал упоминать об этом – мне рассказала Эми Маккаллум.
Джейми повернул голову и улыбнулся; по его лицу разливалась непривычная нежность.
– Ты у меня красавица, – заметил он, словно удивляясь. – Нет, это и вправду хорошо. Что бы он там себе ни думал, он не позволит Брауну повесить нас во дворе или поджечь дом.
Толпа быстро разрасталась.
– Мистер Фрэзер!
Джейми сделал глубокий вдох, взял со стола свечу и рывком открыл ставень, держа свечу перед собой, чтобы его видели.
Уже почти стемнело, но кто-то принес факелы. Это навеяло мне смутные видения толпы, пришедшей сжечь монстра Франкенштейна, – зато, по крайней мере, можно разглядеть лица присутствующих. Не менее тридцати мужчин и с десяток женщин вдобавок к Брауну и его головорезам. Рядом с Брауном стоял Хирам Кромби, похожий на ветхозаветного пророка.
– Мы требуем, чтобы вы спустились, мистер Фрэзер, – заявил он. – Сделайте одолжение, захватите жену.
В поле зрения попала заплаканная миссис Баг.
Джейми не спеша закрыл ставни и предложил мне руку.
Он взял с собой кинжал и меч, но одежду не сменил и теперь стоял на крыльце, заляпанный кровью, и бросал им вызов.
– Заберете жену только через мой труп! – объявил Джейми, повышая голос, чтобы его слышали на дальнем конце участка.
Так ведь и сделают, подумалось мне. Да, Хирам не станет нас линчевать, однако было ясно: общественное мнение склонялось не в нашу пользу.
– «Ворожеи не оставляй в живых»![52] – крикнул кто-то из задних рядов.
В воздухе просвистел камень и отскочил от стены дома с резким звуком, похожим на выстрел. Он пролетел на расстоянии не больше фута от моей головы; я инстинктивно вздрогнула и тут же пожалела об этом.
Камень приободрил собравшихся. Послышались крики «Убийцы!», «Бессердечные!» и еще какие-то гэльские ругательства, которые я даже не пыталась понять.
– Если не она, то кто же, breugaire? – завопили из толпы.
Это слово я знаю – «лжец».
Человек, которого Джейми полоснул кинжалом, стоял в передних рядах толпы; из раны сочилась кровь.
– Если не она, то он! Fear-siûrsachd!
«Распутник».
Джейми чуть подался вперед и положил руку на меч, готовый выхватить его из ножен в любой момент.
– Тихо! – Резкий голос Хирама пронзил темноту. – Тихо, говорю вам!
Он оттолкнул Брауна и весьма решительно поднялся по ступенькам на крыльцо. Бросив на меня взгляд, полный отвращения, Хирам повернулся к толпе.
– Правосудия! – завопил один из людей Брауна. – Мы хотим правосудия!
– Да, хотим! – крикнул в ответ Хирам. – И мы его получим – за бедную обесчещенную девушку и ее нерожденного младенца!
Эти слова были встречены довольным рыком, и у меня подогнулись колени от ледяного ужаса.
– Пра-во-су-ди-я! – скандировали в толпе.
Хирам поднял обе руки, словно Моисей, раздвигающий Красное море.
– «И судим был каждый по делам своим»[53], – процитировал Джейми.
Хирам, явно собиравшийся сказать то же самое, бросил на него свирепый взгляд, но возразить было нечего.
– Так и будет, мистер Фрэзер! – заявил Браун, злобно прищурив глаза. – Я хочу отвезти ее на суд. Обвиняемых ведь должны судить, разве нет? Если она невинна – и вы тоже, – с чего бы вам отказываться?
– Резонно, – сухо заметил Хирам. – Если ваша жена невиновна, ей нечего бояться. Что скажете, сэр?
– Скажу, что, если отдам ее в руки этого человека, до суда она не доживет! Он винит меня в смерти своего брата – и некоторые из вас знают правду об этом деле! – воскликнул Джейми, вызывающе вздергивая подбородок на толпу.
Тут и там закивали головы, однако их было слишком мало. Не больше дюжины людей из Ардсмура участвовали в спасательной экспедиции; в свете последовавших за ней слухов новые арендаторы знали лишь, что меня похитили, постыдным образом надругались, да еще из-за меня погибли люди. Учитывая общественную мораль того времени, я прекрасно понимала, что на жертву сексуального насилия всегда будет падать смутная тень «сама виновата» – если, конечно, она не погибла: в таком случае жертва немедленно превращается в безупречного ангела.
– Он убьет ее, чтобы отомстить мне, – продолжал Джейми, повышая голос, и вдруг резко перешел на гэльский, указывая на Брауна: – Гляньте на него – вся правда на лице написана! Ни правосудие, ни честь тут ни при чем! Да он не отличит честь от собственной задницы!
Некоторые непроизвольно рассмеялись. Браун, сбитый с толку, оглянулся посмотреть, что их так рассмешило, отчего захохотали и другие.
Общее настроение складывалось не в нашу пользу, однако и не в пользу Брауна, который, как ни крути, был чужаком. Узкая бровь Хирама сморщилась в размышлении.
– Чем вы гарантируете безопасность женщины? – спросил он Брауна.
– Дюжина бочек пива и три дюжины шкур! – мгновенно ответил Браун. – Четыре дюжины!
Его глаза жадно блестели, он чуть ли не заикался от желания поскорее захватить меня. Внезапно в оцепенелом мозгу возникло смутное подозрение: хотя моя смерть и является его конечной целью, быстрой она не будет, если того не потребуют обстоятельства.
– Если с ней что-нибудь случится, breugaire, ты от меня так просто не отделаешься, – предупредил Джейми хладнокровным тоном.
Хирам в нерешительности переводил взгляд с одного на другого. Я смотрела на толпу, сохраняя нейтральное выражение лица. По правде говоря, это было нетрудно: я совершенно оцепенела.
Несколько дружески настроенных людей встревоженно следили за развитием событий. Кенни со своими братьями Мердо и Эваном стояли тесной группкой, держась за кинжалы. Уж не знаю, нарочно ли Ричард Браун подгадал свой приезд или ему просто повезло… Йен охотится с друзьями-чероки, Арч тоже куда-то уехал, а то бы непременно объявился. Арч со своим топором нам бы сейчас ой как пригодился!
И Фергуса с Марсали нет – они бы помогли снизить накал страстей. Но самое главное – нет Роджера. Он единственный держал пресвитериан более-менее под контролем – или, по крайней мере, придерживал крышку на кипящем котле сплетен и враждебности.
Тем временем разговор перешел из высокой драмы в трехсторонние пререкания между Джейми, Брауном и Хирамом: первые два не желали уступать, а бедный Хирам, совершенно не годящийся на эту роль, пытался их рассудить.
– Заберите его! – неожиданно крикнул кто-то.
Сквозь толпу пробился Алан Кристи, голос парня дрожал и прерывался от эмоций.
– Это он обесчестил мою сестру, он ее убил! Если кого и надо судить, то его!
В ответ раздался дружный гул поддержки. Джон Макнилл и молодой Хью Абернати придвинулись друг к другу, беспокойно переводя взгляд с Джейми на братьев Линдси и обратно.
– Нет, ее! – возразил женский голос, высокий и резкий: одна из рыбацких жен выскочила вперед, показывая на меня пальцем. – Мужчина может убить девицу, которую обрюхатил, но мужчина не станет красть нерожденного малыша из утробы! Никто, кроме ведьмы, на такое не пойдет, а ее застали с окровавленным тельцем в руках!