В остальном от миссис Толливер было мало толку; мне с трудом удалось добиться от нее тряпок и тазика с водой. Я обтерла потное лицо роженицы. Сэди Фергусон осторожно высунула очкастый нос из камеры, но на первом же вопле поспешно спряталась.
Шли роды при ягодичном предлежании плода, и следующие четверть часа выдались напряженными. Наконец я сумела выудить покрытого слизью малыша. Кожа у него была бледно-голубого оттенка, он не шевелился.
– Мертвый, – разочарованно произнесла миссис Толливер.
– Хорошо, – хрипло откликнулась мать и закрыла глаза.
– Вот еще! – возразила я, поспешно перевернула ребенка лицом вниз и похлопала по спинке. Никакой реакции. Я поднесла восковое личико к своему, накрыла нос и рот губами, высосала слизь и выплюнула на пол, ощущая привкус ртути, затем подула ему в ротик и подождала, держа малыша, мягкого и скользкого, как свежая рыба… Дрогнули реснички, и синие глазки – темнее цвета кожи – уставились на меня со смутным интересом.
Он судорожно вдохнул, и я вдруг засмеялась, почувствовав, как в животе поднимаются пузырьки радости. Кошмарные воспоминания – искорка жизни, угасающая у меня на руках, – отступили. Этот ребенок светился изнутри мягким, чистым пламенем.
– О… – Миссис Толливер наклонилась посмотреть и расплылась в улыбке.
Малыш заплакал. Я перерезала пуповину, завернула ребенка в тряпки и осторожно передала в руки миссис Толливер, надеясь, что та его не выронит. Затем я переключилась на мать, которая жадно пила из тазика, проливая воду на уже мокрую рубашку.
Она легла на спину и молча позволила себя обмыть, бросая на ребенка враждебные взгляды.
Из глубины дома раздались шаги, и к нам присоединился шериф.
– Толли! – Миссис Толливер, измазанная родовыми жидкостями, протянула ему ребенка. – Смотри, живой!
Тот слегка опешил, глядя на жену, но потом, видимо, заразился счастьем, исходящим от нее поверх запаха спиртного. Он наклонился и осторожно коснулся свертка; его суровое лицо слегка расслабилось.
– Вот и славно, Мейзи. Привет, маленький…
Тут он заметил меня. Я стояла на четвереньках у очага, пытаясь вымыть пол остатками воды.
– Это миссис Фрэзер приняла ребенка, – с готовностью объяснила миссис Толливер. – Он лежал наоборот, но она так ловко его достала… Мы уж думали, мертвенький – совсем не шевелился, а она заставила его дышать! Правда здорово, Толли!
– Здорово, – повторил шериф с куда меньшим энтузиазмом, одарил меня суровым взглядом, затем перевел его на новоиспеченную мать – та ответила мрачным равнодушием. Потом он жестом велел мне подняться, коротко кивнул и молча препроводил обратно в камеру.
Тут только я вспомнила, в чем меня обвиняют. Неудивительно, что моя непосредственная близость к ребенку заставила его слегка нервничать.
Я была вся грязная и мокрая, а камера – жаркой и душной, и все же чудо рождения новой жизни до сих пор покалывало в ладонях радостными иголочками. Я устало присела на кровать с мокрой тряпкой в руках, безотчетно улыбаясь.
Сэди взирала на меня с уважением, смешанным с долей отвращения.
– Фу, какая мерзость! Неужели всегда так?
– Более-менее. Разве ты никогда не присутствовала при родах? И сама не рожала? – удивилась я.
Она энергично замотала головой и суеверно сложила из пальцев «козу», так что я невольно рассмеялась.
– Даже если б я когда-нибудь захотела подпустить к себе мужчину, меня бы отвратила одна мысль об этом!
– Вот как? – Я запоздало вспомнила ночные попытки. Значит, Сэди предлагала не только утешение. – А как же мистер Фергусон?
– Он был фермером и гораздо старше меня. Умер от плеврита пять лет назад.
А скорее, никогда не существовал в природе, подумала я. У вдовы куда больше свободы, чем у девушки или замужней женщины. Уж она-то способна о себе позаботиться…
Прежде я не обращала внимания на звуки, доносящиеся из кухни, но тут раздался грохот, а за ним ругань шерифа. Ни миссис Толливер, ни ребенка слышно не было.
– Забирает черную тварь обратно в камеру, – пояснила Сэди с такой злобной интонацией, что я удивленно вскинула голову. – Разве ты не знала? Она душила своих малышей. Теперь ее смогут повесить.
– А… – вяло откликнулась я. – Нет, не знала.
Звуки стихли. Я сидела, уставившись на светильник, до сих пор ощущая в ладонях новую жизнь.
Глава 91Ловко придумано
Над самым ухом плескалась вода, и к горлу подкатила тошнота. Запах гниющих водорослей и дохлой рыбы, не говоря уж о сотрясении мозга от удара о стену, не улучшали ситуацию. Джейми поерзал, пытаясь найти положение, при котором голове или желудку станет легче. Его связали, словно курицу перед жаркой, но как-то удалось перекатиться на бок и поджать колени – это немного помогло.
В полуразрушенный лодочный сарай его привезли в сумерках – сперва он думал, что хотят утопить, – и бросили на пол, словно куль с мукой.
– Поторопись, Йен, – пробормотал Джейми. – Я слишком стар для таких приключений…
Оставалось надеяться, что племянник проследил за Брауном и имеет представление о том, где он сейчас. Сарай стоял на открытом побережье, однако чуть поодаль, в кустарнике позади форта Джонстон, можно было отлично спрятаться.
Надсадно ныл затылок, во рту ощущался противный привкус, в голове эхом отдавалась изнуряющая боль – последствия травмы черепа много лет назад. Поразительно, до чего быстро нахлынули воспоминания о тех мигренях, ведь прошла целая вечность! Наверное, у черепа своя память, куда более живая, и он намеревается отомстить за преступную забывчивость…
Луна стояла высоко; колеблющийся мягкий свет пробивался сквозь щели в досках. Вновь накатила тошнота, и Джейми закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что сделает с Брауном.
Куда же, во имя архангела Михаила и всех святых, негодяй увез Клэр? И зачем? Хорошо хоть, с ними поехал Том Кристи – он не позволит ее убить и, если Джейми удастся его найти, приведет к ней.
Внезапно поверх тошнотворного плеска прилива раздался еще один звук – слабый посвист, затем пение. Джейми различил слова и непроизвольно улыбнулся.
«Пожени меня, священник,
Иль получишь пулю в лоб…»
Он крикнул, болезненно сморщившись, и через несколько секунд Йен уже перерезал веревки. Джейми перекатился на спину, дожидаясь, пока затекшие мышцы станут послушными, затем кое-как приподнялся, и его вырвало.
– Ты в порядке, дядя Джейми? – В голосе паршивца звучала плохо скрытая нотка веселья.
– Нормально. Где Клэр, знаешь?
Джейми поднялся на ноги, пошатываясь, и ощупал карманы; руки распухли, как сосиски, а сломанный палец ныл и покалывал невидимыми иголочками. Впрочем, дискомфорт тут же стерся из памяти под натиском переполняющего душу облегчения.
– Ну, дядя Джейми… – покачал головой Йен, явно впечатленный. – Да, знаю. Ее повезли в Нью-Берн – там есть шериф, который, по словам Форбса, может ее забрать.
– Форбса? – Джейми резко обернулся в изумлении и чуть не упал, в последний момент оперевшись о стену. – Нила Форбса?
– Того самого. – Йен поймал его за локоть; хрупкая доска скрипнула под тяжестью веса. – Браун пробовал там и сям… Под конец сговорился с Форбсом в Кросс-Крик.
– Ты слышал их разговор?
– Ну, – небрежно бросил Йен, однако в голосе читалось подавленное возбуждение и даже немалая гордость.
Цель Брауна была проста – избавиться от тяжкой ноши, в которую превратились Фрэзеры. Он знал об отношениях Форбса с Джейми благодаря сплетням, распространившимся после инцидента прошлым летом и столкновения в Мекленберге весной, поэтому предложил Форбсу взять пленников и воспользоваться ситуацией к своей выгоде.
– В общем, походил он туда-сюда, подумал – Форбс то есть, – дело было на его складе у реки, а я прятался за бочками с дегтем. И вдруг засмеялся, будто придумал умную штуку.
По замыслу Форбса, люди Брауна должны привезти связанного Джейми на маленькую пристань неподалеку от Брунсвика, а там погрузить на судно, идущее в Англию. Таким образом, его благополучно устранят и он не сможет ни помешать замыслам Форбса или Брауна, ни защитить жену. Тем временем Клэр предадут в руки правосудия. Если ее признают виновной – что ж, и дело с концом. Если нет, скандал все равно разрушит их репутацию и влияние, тем самым оставив Фрэзер Ридж на растерзание шакалам, а Нил Форбс воспользуется ситуацией и захватит лидерство над шотландскими вигами.
Джейми молча слушал, и в нем боролись гнев и непроизвольное восхищение.
– Ловко придумано, – резюмировал он, чувствуя себя увереннее: адреналин злости, хлынувший в кровь, заставил головокружение отступить.
– Погоди, это еще не все! Помнишь такого Стивена Боннета?
– Ну?
– Именно его судно пойдет в Англию. – Йен уже не скрывал возбуждения. – Оказывается, Форбс давно проворачивает с Боннетом выгодные делишки – он и его друзья-торговцы из Уилмингтона. Они владеют судном и товаром на паях. А с тех пор, как англичане устроили блокаду, прибыль возросла; похоже, наш мистер Боннет – опытный контрабандист.
Джейми грязно выругался по-французски и поспешно вышел из сарая. Море лежало перед ними спокойное, гладкое, словно зеркало; вдаль уходила лунная дорожка. На горизонте виднелось судно, маленькое и черное, совершенное, как паук на листе бумаги. Боннет?
– И когда же они придут, по-твоему?
– Без понятия. – В голосе Йена впервые прозвучала неуверенность. – Как думаешь, сейчас прилив или отлив?
Джейми глянул на мелкие волны, плещущиеся у стен сарая.
– Откуда ж мне знать! Да и какая разница?
Он потер лицо рукой, пытаясь сосредоточиться. Конечно же, его кинжал они забрали. В чулке спрятан sgian dhu[55], но вряд ли трехдюймовое лезвие сильно поможет…
– Йен, а как у тебя насчет оружия? Лук, случаем, не с собой?
Тот сокрушенно покачал головой. Он тоже подошел к дверям сарая и жадно смотрел вдаль.