Но ведь украл именно он. И его мать заслуживает свободы. «А Сэндис?.. Сэндис придется выкручиваться самостоятельно».
Смотритель пожала плечами.
– Ты украл или не ты – неважно. Квота установлена, а переделывать документы – это такая морока…
Вспыхнувшее внутри него пламя погасло, словно залитые водой дрова. И лишь жалкий тлеющий огонек бился в груди, не находя выхода.
– Вы не согласитесь обменять ее на меня? – плаксиво спросил он, будто нашкодивший мальчишка.
– Повторяю, мистер Комф, – Смотритель одарила его кривобокой и нагловатой ухмылкой, – приходите, когда раздобудете денег.
Она махнула рукой стражу, выросшему за спиной Рона, и тот распахнул дверь, ведущую в мир живых и свободных. Долго, мучительно долго Рон собирался с силами, чтобы подняться и выйти. Пальцы его мертвой хваткой сжимали амаринт – свою, возможно, единственную надежду вытащить мать из тюрьмы, если, конечно, Смотритель его не одурачит.
Рон встал и двинулся прочь, чувствуя спиной насмешливый взгляд женщины.
Ладно. Он ей еще покажет.
Сэндис безуспешно шарила по буфетам и кухонным шкафам, надеясь разыскать хоть что-нибудь, годное в пищу. Однако на кухне у этого парня было хоть шаром покати. Настоящий холостяк – даже топора нет, чтобы кашу сварить. Хотя помнит ли она, как варить эту самую кашу, – вопрос тот еще… В остальном же Рон, похоже, катался как сыр в масле, явно не бедствовал. Но вот чем он зарабатывал себе на жизнь – оставалось загадкой, об этом он до сих пор не обмолвился ни словом.
«И где он научился так здорово драться, а?»
Поняв, что с готовкой не заладится, Сэндис решила навести чистоту. Квартирка была довольно опрятной, но в углах скопилась пыль, на оконной раме повисла паутина, а в крохотной ванной, которой они оба вчера пользовались, засохло бурое колечко. Отскребать грязь пришлось с помощью уксуса, но Сэндис справилась. А чтобы выветрился запах, распахнула окно, не забыв поплотнее задернуть шторы.
Покончив с уборкой, она решилась показаться на улице. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, натянула воротник рубашки почти до ушей, оставив торчать наружу лишь нос, вскарабкалась на крышу пятиэтажного дома и снова осмотрелась. Может, они потеряли ее след… Может, она и в самом деле улизнула от них…
Пять этажей под ногами. Сэндис припомнила, как летела с часовой башни, и сердце ее учащенно забилось. «А что, если инсценировать смерть и избавиться от оккультников раз и навсегда?» Конечно, смерть должна показаться правдоподобной. Кайзеновские ублюдки видели, что падение с башни не причинило ей никакого вреда. Наверняка они сообразили, что тут попахивает волшебством.
А вдруг Кайзен догадался, что у нее амаринт?
Сэндис передернуло от ужаса. Тогда он от нее не отступится. Ни от нее, ни от Рона.
А ведь она предупреждала Рона! Просила держаться от нее подальше. Он ее не послушал, за что Сэндис была ему благодарна, но как теперь вызволить его из беды – беды, которую она с собой принесла?
Надо разыграть свою смерть. Так, чтобы оккультники не увидели ее мертвого тела, но поверили в ее гибель. Что лучше? Сгореть в огне? Утонуть? Что, если она кинется в один из каналов, которые разделяют между собой городские Округа? Нет… Она не осмелится. «Ни за что на свете. После того что стряслось с Аноном…»
Мягкое «бум» заставило Сэндис вздрогнуть и в панике оглянуться. Позади нее стоял Рон: должно быть, он перемахнул с юго-западной крыши. Он изменился с их утренней встречи – спал с лица и выглядел гораздо старше своих, как она полагала, двадцати пяти лет. Лицо его приобрело землистый оттенок, веки набухли, а плечи ссутулились, словно отведав кнута.
Казалось, ему привиделся кошмар и он никак не мог от него избавиться.
– Что с тобой? – с тревогой шепнула она.
Рон прошелся туда-сюда. Вздохнул.
– Думаю, я смогу пробраться в здание, где хранятся архивы и акты, но нам придется дождаться ночи. Ты умеешь писать? Точнее, умеешь записывать слова фонетической транскрипцией?
Сэндис молчала, не сводя с него участливых глаз. Поза его тела и бегающий взгляд подсказали, что он зол. Зол и обижен. Она видела и подобную позу, и подобный взгляд у вассалов. Чаще всего у ребят. Видимо, там, куда ходил Рон, ему пришлось очень несладко.
И он, очевидно, не желал об этом говорить, раз увильнул от ее вопроса. Ей лучше смириться и не давить. Сэндис кротко кивнула.
– Отлично. Напиши мне, как точно произносится фамилия родича, которого ты ищешь, а также все возможные варианты его имени и фамилии…
– Я пойду с тобой.
– Нет, не пойдешь, – хмуро отрезал Рон.
Сердце ее разрывалось: она не хотела перечить ему и мучить еще больше, но и на месте сидеть, когда поблизости рыскали оккультники, тоже не могла. Шагнув к нему, она взмолилась:
– Прошу тебя, Рон, возьми меня с собой. Я тебе пригожусь. Наша фамилия не всегда звучала как «Гвенвиг»… – Покопавшись в памяти, она вспомнила отца, рассказывавшего, как в одну прекрасную ночь в пересменку на хлопковой фабрике изменилась и их фамилия. – По-моему, изначально она произносилась как «Гвендер»…
Глубокая морщина прорезала лоб Рона.
– Думаю, тебе лучше остаться…
– Мне так тошно в одиночестве…
Слова, непрошеные, нежеланные, тихим всхлипом вылетели у нее изо рта, и она решила, что Рон их даже не расслышал. Но он замер, оглядел ее с головы до ног и внезапно обмяк.
– Ну, тогда ладно, – сдался он. – Ладно.
Сэндис расплылась в улыбке, но тотчас опять приуныла, вспомнив о нависшей над ними угрозе.
– Тогда нельзя терять времени, отправляемся прямо сейчас. Днем оккультники бессильны, как малые дети: слишком много на улице полиции и лишних свидетелей.
– Уверяю тебя, – с расстановкой, подчеркивая каждое слово, произнес Рон, – безопаснее отправиться ночью. Клянусь, оккультники за нами не увяжутся.
– Но почему? – вскинула она брови.
Губы Рона изогнулись в коварной улыбке.
– Потому что тебе наверняка захочется прихватить с собой сменную одежду.
Но переодеваться Сэндис было не во что: не могла же она снова напялить свою старую рубаху! И Рон, свирепо вращая глазами и раздраженно бубня, принялся запихивать в промасленный непромокаемый вещевой мешок из брезента дополнительный комплект своей одежды.
– Мы ведь доберемся туда не… по каналу? – робко спросила Сэндис.
– Не по каналу. – Рон туго затянул на мешке веревки и стрельнул в нее глазами. – А ты что, плавать не умеешь?
– Еще как умею!
Закинув мешок за спину, Рон задул свечу, и по стенам комнаты заплясали тени. Они покинули квартиру, и Рон снова потащил ее на крышу. Только на этот раз они отправились совсем иным путем и, прыгая с крыши на крышу, покрыли, наверное, километров пятнадцать, прежде чем снова спустились вниз.
И очутились в двух шагах от Иннеркорда.
Рон потоптался с минуту, огляделся по сторонам (точнее, поглядел себе под ноги, точно булыжная мостовая хранила какие-то недоступные Сэндис тайные знаки), помедлил, размышляя, и кивнул на щель-проулочек – сюда.
Затаив дыхание, Сэндис шлепала за Роном по узенькой улице, зажатой между кирпичными домами. Четыре года назад по улочке, до жути напоминавшей эту, ее волокли работорговцы.
Они остановились перед железным забором. Фиолетово-синие тени – последние лучи заходящего солнца, прорвавшегося через дымовую пелену облаков, возвестили о наступлении сумерек. Над головой Сэндис, несмотря на сгущавшуюся тьму, взвилась туча мух и надсадно зажужжала в ушах. Вонь переполненного помойного ведра резко ударила в нос. Мусорщиков здесь, похоже, отродясь не видали.
Скрежет металла и грохот камней заставили ее повернуться к Рону. Припав к земле, тот что-то волочил… «Да это же крышка канализационного люка!»
От вяло текущей под землей воды исходил слабый запах фекалий. Рон пошарил под крышкой и выругался.
– Ты что делаешь? – изумилась Сэндис, заглядывая ему через плечо.
– Ищу. Это наше условное место. Те, кто о нем знают, оставляют мне здесь предложения о работе. – Рон немного откатил крышку, оставив люк открытым. – Ну, можем начать и отсюда.
Сэндис растерянно переводила взгляд с крышки люка на мешок с одеждой.
– Ты шутишь… – прошептала она.
– Давным-давно я чистил эти отстойники, – хмыкнул Рон. – Подземная канализация опоясывает весь город. Это очень разветвленная сеть, о которой не ведают ни полиция, ни, как я полагаю, оккультники.
Сэндис сделала шажок по направлению к люку. Сощурилась.
– Ты вообще хорошо знаешь историю родного края?
– Прилично, – ошарашенно захлопала глазами Сэндис.
– Все, что тебя окружает, возведено на руинах покинутых носконских городов. Носконы строили земляные поселения, колины же возвели на этой земле дома и заставили ее покориться своим архитектурным прихотям.
– Что-то я не улавливаю сути, – вздохнула Сэндис, отступая подальше от люка. В животе у нее засвербило.
– Наверху все плоско и уныло, внизу – нет.
– И?
– Чем ближе к новым районам города, тем невыносимее давка. Но канализация пронизывает весь город, даже самые беднейшие кварталы. Она выходит к стене – и прямиком к Иннеркорду. Одним словом, ты хочешь отыскать своего родича или нет?
Сэндис прислушалась к журчащему под ногами потоку. С запахом она уже свыклась. Поглядела на вещевой мешок Рона. Кивнула.
– Там, внизу, не видно ни зги, так что не отставай. Начало и конец пути одолеем без труда. А вот в середине вода поднимается… – Рон скривился. – Это тебе не лесной ручеек; вода поднимается так, что мало не покажется. И становится холодной, аж до костей продирает.
Блуждая взглядом по Рону и крышке люка, Сэндис все больше убеждала себя в том, что Рон прав – под землей оккультники ее не найдут. Так что рассиживаться нечего. Если они и дальше будут чесать языками, Кайзен настигнет ее в два счета.
А ей надо найти Талбура Гвенвига. Ее единственную надежду.