Вдвоем они переложили раненого на матрас. Заметив на дубовом паркете кровавое пятно, Сэндис поежилась.
Незнакомец снова удалился и вернулся с медицинским саквояжем, полным самых невообразимых инструментов и препаратов.
– Возможно, пуля все еще внутри. Глупый мальчишка. Давай-ка, перекати его на другой бок и держи крепко, чтобы не дергался.
Рон пробормотал нечто невразумительное.
– Ему будет больно? – спросила она, прикусив губу и переводя взгляд с искаженного страданием лица Рона на уверенное лицо незнакомца.
– Еще как! – рассмеялся тот. – Но когда-то же надо платить по счетам.
Рон застонал. Сэндис сжала его предплечье.
Мужчина вытащил длинный-предлинный пинцет.
Она отвела глаза.
Сэндис проснулась. Тело ломило, голова кружилась, словно после попойки, в глазах двоилось, и одежда топорщилась колом. Духота в комнате стояла невыносимая. Сэндис не представляла, сколько проспала – окон в комнате не было. Протерев заспанные глаза, она заметила прогоревшую на четверть свечу. «Интересно, это все та же свеча, которую зажег незнакомец, представившийся Арни, или уже другая?» Сэндис казалось, она проспала полдня, словно после обряда вселения.
«Ирет». Проглотив застрявший в горле комок, она с натугой встала на ободранные колени и вспомнила о видении, поразившем ее в архиве. Подобного она не испытывала никогда. Чудовищное создание, пригрезившееся ей, однажды уже тревожило ее сон, но ни разу не представало перед ней наяву.
«Колосос». Каждой клеточкой своего тела она чувствовала: это – Колосос.
Ирет боялся Колососа и пытался ее предостеречь.
Сэндис закрыла глаза. «Что мне делать, Ирет?»
Но конь-огонь молчал.
Стон, раздавшийся в другом конце комнаты, где на матрасе лежал Рон, отвлек ее от мрачных мыслей. Превозмогая боль в одеревеневших мышцах, она поспешила к нему. Пощупала его лоб. «Лихорадки нет, слава милосердному Целестиалу! Арни сказал, что лихорадка грозит тяжелыми осложнениями».
– Рон? – прошептала она.
Между его бровями залегла глубокая морщинка, и Сэндис разгладила ее пальцем.
– Опять ты? – Он с трудом приоткрыл один глаз и вздохнул.
Она провела ладонью по его виску.
Он досадливо отмахнулся.
– Как ты?
– Как человек, которого подстрелили. – Он попробовал перевернуться, мученически застонал и передумал. – Которой час?
– Не знаю.
Нащупав в кармане амаринт, Рон вытащил его и покрутил. Золотые лепестки не шелохнулись, и артефакт упал ему на живот.
– Ты что, намерен проверять время по нему? – задохнулась от удивления Сэндис. – Какое транжирство!
– Когда он восстановится, я закручу его и снова стану бессмертным, – пояснил Рон, собираясь спрятать амаринт в карман. – А смертельные раны не задерживаются в бессмертном теле.
– Так он еще и лечит! – Сэндис с размаху села на пол. По спине ее побежали мурашки.
Рон кивнул.
– Рон… – Сэндис по-ребячьи округлила губы.
– Чего тебе? – скривился он.
Сэндис понадеялась, он скривился не потому, что она надоела ему хуже горькой редьки, а потому, что у него болела голова.
– Ты же можешь спасать жизни…
Рон страдальчески вздохнул.
– Рон… – Она вплотную придвинулась к нему, так, что коленями коснулась его руки. – Ты только представь! Ты мог бы посещать госпиталь, больных… Даровать жизнь обреченным на смерть…
– Да-да, чтобы каждая собака узнала, что у меня есть амаринт, – сморщился он то ли от занывшей раны, то ли от мысли, что придется распрощаться с тайной артефакта.
Сэндис упрямо поджала губы. «Конечно, в дурных руках носконская магия может причинить немало вреда, но вот в хороших руках… С болезнями покончено. Хвори изничтожены. Страдания упразднены. Люди живут долго и счастливо. Ведь должен же быть какой-то способ…»
Она поглядела на амаринт, зажатый в руках Рона, и спустилась с небес на землю. Если бы не волшебный артефакт, они оба были бы мертвы. Или очнулись бы в логове Кайзена.
– Оккультники теперь точно знают про амаринт… Даже если не знали о нем прежде… – набравшись смелости, сказала она.
Рон вскинул на нее глаза.
Поерзав, она поудобнее уселась на полу.
– Кайзен наверняка захочет его раздобыть. Когда-то он мне все уши прожужжал об этом.
– Нет ни одного человека, который не хотел бы раздобыть амаринт, – многозначительно поправил ее Рон, ясно давая понять, что, не стащи она артефакт в таверне, ничего бы этого не было – ни его ранения, ни заштопанной на бедре раны.
– А кто такой Арни? – сменила тему Сэндис, указывая глазами на дверь.
У нее сложилось впечатление, что Арни – задушевный друг Рона: старый учитель так по-отечески подшучивал над своим учеником. И так участливо расспрашивал о его матери. Сэндис все про нее рассказала.
– Видать, ты ему понравилась, раз он выложил тебе свое настоящее имя, – хмыкнул Рон.
Сэндис расплылась в довольной улыбке.
– Арни Куртц – мой старый учитель.
– И чему он тебя учил?
– Как махать кулаками.
– Ого… – растерянно заморгала Сэндис.
– Пацаном я работал в этом квартале – чистил канализацию. Ну, Куртц и предложил – давай я буду услаждать твой слух сказками, а ты отдраивать от грязи мои стоки и водоотводы. Я подумал, что старик, видать, совсем из ума выжил, и согласился. Некоторое время он проболел, но я все равно наводил чистоту в его дренажной системе. Люблю, знаешь ли, транжирить свое время.
– Потому что ты славный малый?
Рон закатил глаза.
– Одним словом, – продолжал он, – я втерся к нему в доверие. Он поправился и решил обучить меня суграту – боевому искусству древних наездников-колинов. Я торчал здесь днями и ночами, пока не наткнулся…
Рон умолк, но Сэндис закончила за него:
– Пока не наткнулся на амаринт. – Бесценный могучий артефакт, позволивший ему перевоплотиться в Энгела Верлада.
– Арни – милый, – сказала Сэндис.
– Да, ничего так, – буркнул Рон, массируя лоб.
– Он спас тебя.
Рон пренебрежительно фыркнул.
– А чем ты занимаешься? – спросила она, задержавшись взглядом на мерцающей свече. – Ну, когда становишься Энгелом?
– Думаю, сейчас лучше спросить по-другому, – прервал он ее, опустив руку. – Сэндис, какого черта?
Она потеряла дар речи. Тоскливо защемило сердце.
Рон попробовал опереться на локоть, но лицо его исказилось от боли, и он упал на матрас, подвывая от отчаяния.
– Я ведь не пальцем в небо попал, верно? Всем известно, что оккультники занимаются ведовством, а за тобой их вагон и маленькая тележка гоняется. Ты – одержимая.
– Не ори, – приструнила она его, уставившись на свечу.
Рон чертыхнулся. С минуту помолчал.
– Ты ведь знаешь, что это незаконно.
Сэндис зыркнула на него исподлобья. Можно подумать, Рон чист перед законом как стеклышко. Она своими глазами видела, как он вломился в квартиру и избил того старичка. Ее так и подмывало напомнить ему об этом.
Комнату наполнила гнетущая тишина.
– Я не выбирала свою судьбу, – наконец промолвила Сэндис.
– Полагаю, это был Кайзен. – Рон почесал заросший щетиной подбородок.
– Мне было четырнадцать… – Она облизала губы. – Мой брат пропал, и я отправилась его искать. А два работорговца схватили меня.
– В Дрезберге?
Она кивнула.
– Что-то не верится.
– Но такова правда. – Она повела плечами. – Кайзен нашел меня и чуть позже выкупил из рабства. Сказал, что я уникальна. И превратил меня… превратил меня…
– В вассала.
Она снова кивнула.
– Не каждый может стать вассалом. Есть определенные требования – отменное здоровье, никаких проколов на теле, непорочность…
Рон насмешливо хрюкнул.
– Открытая душа…
– Чего-чего?
– Открытая душа, – послушно повторила она, хотя понимала, что он прекрасно ее слышал.
Сэндис буравила взглядом пол. Она еще ни с кем не говорила об этом. Четыре долгих года она общалась только с вассалами, а они знали так же много или так же мало, как и она сама.
– Духовное начало… Не знаю, как лучше объяснить. Оно делает тебя восприимчивым к эфирной стихии.
– И к Демонам.
– К нумену, да… – Образ Колососа яркой вспышкой озарил ее память. – У Кайзена потрясающая интуиция. Он видит в тебе такое, чего ты сам увидеть не можешь. Я даже немного рада, что он забрал меня: работорговцы… не отличались добротой, а с Кайзеном вполне можно ужиться, если не нарушать установленные им правила.
Рон стиснул губы. Отвел от нее взгляд.
– И все-таки Кайзен злой. Не такой злой, как работорговцы, но… Он еще хуже: он дурной и порочный, он использует людей в своих целях. Он – чистое зло, что, вырвавшись из бездны, заманивает тебя в свои сети. Он управлял нами, как марионетками. Но знаешь, можно было притвориться, что тебе все по нраву, и тогда твоя жизнь становилась легче. В большинстве своем. Но после… Я, конечно, всегда знала… Но после…
Ей стало нечем дышать, и слова застряли в горле.
– После чего?
Сэндис глубоко вздохнула, взяла себя в руки.
– Он возжелал… Он захотел вызвать некоего нумена, Колососа. Страшно могущественного… Ужасного. Я его видела… – Она покачала головой. – В ночь, когда я сбежала, он пытался вселить дух Колососа в одного из вассалов. Его звали Хит. Колосос убил Хита. Безжалостно.
Рон выругался. Еле слышно. Сквозь зубы. Еле дыша.
– Я знаю Кайзена. Он не прекратит эксперименты. Но как его остановить? Если человек (особенно такой человек, как он) обретет столь невероятную силу… – Она задумалась и внезапно добавила: – Я один из его самых сильных вассалов.
«А что было бы, – вновь подумала она, – если бы я не следовала его правилам так строго? Если бы я не была его любимицей? Не оказалась бы я тогда на месте Хита в той самой комнате в луже крови?»
– А что случилось с теми письменами? – прервал ее думы Рон. – С теми, к которым ты… прикоснулась?