Сэндис смутилась. Стоит ли ему рассказывать об этом? Как много она сама во всем этом понимает? Но ведь больше ей посоветоваться не с кем. И разве Рон не заслужил узнать правду, схлопотав из-за нее пулю?
– У меня было видение, – начала она, сплетая и расплетая пальцы. – Послание от Ирета.
– Это имечко я от тебя уже слышал.
– Да. Ирет – это огненный конь. Дух седьмого уровня. Я посвящена ему. Чтобы управлять нуменом, которого он вызывает, Кайзену приходится брать кровь вассала и вводить ее в свои вены. В тот день, когда я бежала, он забрал у меня кровь. Не знаю, как долго она продержится в его теле… Но если моя кровь до сих пор в венах Кайзена, он может вселить в меня дух Ирета и заставить Ирета повиноваться.
И вновь эти глаза – ошеломленные, застывшие, в которых ничего нельзя прочитать!
– Он должен коснуться тебя…
– Моей макушки, да.
– А ты сама не можешь управлять Духом?
Она замотала головой, водя носком туфли по пятну на деревянном паркете.
– Когда Ирет вселяется в меня, я перестаю существовать. Вот только иногда…
– Иногда – что?
Ей пришлось пару раз глубоко вдохнуть, чтобы осмелиться поднять на него глаза.
– Только иногда я кое-что помню. Кайзен об этом не знает. Мне не полагается ничего помнить. Ирет… но Ирет общается со мной. Ну, или пытается…
– Ты точишь лясы с огненным конем из преисподней? – недоверчиво вздернул брови Рон.
– Из эфирной вселенной, – немного свысока бросила Сэндис. – Ирет не виноват, что Кайзен принуждает его лютовать.
– Но ты общаешься с ним!
– Я… не совсем. Ирет… не говорит. Или пока не пытался говорить со мной. Я просто…
«Какой-то бред сумасшедшего», – уныло подумала Сэндис. Но как объяснить все тому, кто совершенно не сведущ в ведовстве?
– Я чувствую. Его. То, что он пытается мне сказать.
Рон погрузился в размышления. Сэндис показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он снова заговорил.
– И что же Ирет пытается тебе сообщить?
– То, что Колосос опасен. Ирет боится его. Ему что-то нужно… Но я не понимаю, что именно.
Рон тряхнул головой, криво усмехнулся и уставился в потолок.
– Вот ведь белиберда.
– Но это правда! – насупилась Сэндис.
– Я сплю и вижу сон… Ты – вассал, подумать только! Когда я был маленьким, я всерьез считал, что ведовство – это сказки, которые отец сочиняет, чтобы попугать нас…
– Отец? – встрепенулась Сэндис.
Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.
– Значит, этот тип из целой кучи народу выбрал именно тебя, чтобы призвать в твое тело какого-то несусветного огненного конягу?
– Нас пятеро… То есть уже четверо. Одну из нас ты вчера видел.
– Уму непостижимо, – присвистнул Рон. – И поэтому Кайзен жаждет тебя вернуть? Потому что ты уникальна и одержима Иретом?
– Я посвящена духу Ирета. Пока посвящение в силе, Ирет не может вселиться ни в кого другого. Мало кто может стать одержимым. Мы… очень редки.
Говорили, что нуменов намного больше, чем вассалов. Сотни сотен. Хотя Кайзен благоволил лишь к некоторым из них.
– А можно избавиться от посвящения?
– Я… – замялась Сэндис, – да…
– И как же? – живо спросил он.
– Полагаю, утратив необходимые вассалу качества.
«Например, изувечив себя. Лишившись невинности».
– Самое простое – уничтожить стигму. Но я не могу так поступить.
– Стигму? Это еще что? И почему нет?
Сэндис отчаянно затрясла головой и отшатнулась от Рона. Нет, он ни за что не поймет! И все же… Все же она ему объяснит.
– Потому что я потеряю Ирета. И никогда не узнаю, что он пытается мне сообщить.
– Но тогда от тебя отвяжется Кайзен!
Глубоко вдохнув, она сидела, задержав дыхание, пока легкие не стали разрываться от нехватки воздуха, а потом разом выдохнула. Кайзен, пожалуй, и отвяжется. Хотя не такой он человек, чтобы простить обман, он наверняка станет мстить.
– Отвяжется или нет – это еще вилами по воде писано. Но я не могу. Ирет… – Она запнулась. – Я хочу выяснить, что ему надо. Я обязана выяснить, кто такой Колосос. Я должна… остановить его.
Сэндис оцепенела. Подобных слов она от себя не ожидала. «Остановить Колососа? Остановить Кайзена?» Да кем она себя возомнила? Даже если она сможет управлять огненным конем, Ирет и в подметки не годился чудовищному Колососу: Ирет трепетал от одного его имени. А Сэндис и в подметки не годилась своему бывшему хозяину.
«А вдруг Кайзен потерпит поражение? Вдруг его попытки провалятся в тартарары, он уничтожит всех вассалов и прекратит свои бесчеловечные эксперименты?» Вдруг Сэндис не придется ничего предпринимать?
Она напряглась, как струна.
– Это… создание, которое завладевает тобой… неужели оно такое важное, а? – Голос Рона зазвенел: от изумления или порицания – она не разобрала.
– Да, – кивнула она. – Ирет…
«Кто? Вестник. Хранитель. Друг?»
– Он… он – моя семья.
Сэндис осознавала смехотворность подобного утверждения, но ничего не могла с собой поделать, ибо это было правдой. Да, Ирет не являлся ни человеком, ни уж тем более ее родственником. Она никогда, говоря начистоту, не встречалась с ним. И все-таки она ощущала к нему крепнувшую день ото дня приязнь и любовь, будто к брату. Его пылающее сердце стучало в ее груди. Ей чудилось, что он тоже потерял близкую ему душу. Он заботился о ней. Искренне и бескорыстно. Он в ней нуждался.
Ей так не хватало участия и заботы, особенно сейчас, когда жизнь разлучила ее с друзьями-вассалами.
– А нельзя обмишулить Кайзена?
– Что? – очнулась от забытья Сэндис.
– Обмишулить Кайзена. Ну, то есть… – Рон по-волчьи оскалил зубы. – Откуда ему знать, что ты не утратила необходимые вассалу качества? Со мной, например. Смекаешь?
Сэндис заалела, и Рон самодовольно ухмыльнулся, наслаждаясь ее смущением.
– Ну или еще чего сотворила с собой…
Сэндис задумалась. Припомнила спальню в логове Кайзена, пустые кровати, расставленные в форме подковы.
– Другие…
Рон озадаченно сморщил нос.
– Другие вассалы, – пояснила Сэндис. – Не все из нас посвящены. Кайзен попробует призвать Ирета в тело непосвященного. И когда ничего не получится, он поймет, что я по-прежнему служу Ирету.
Рон погрузился в молчание. Долгое, тягостное. Сэндис поднялась, поглядела на полки. Желудок заурчал, но она оставила его призыв без внимания.
– А стигма – это что?
Она развернулась. Рон полулежал, опершись на локоть, и глядел на нее задумчиво и с неподдельным любопытством. Без осуждения. Без отвращения. Сэндис приободрилась, у нее будто выросли крылья.
Коснувшись основания шеи, она провела кончиками пальцев по имени Ирета, кровью выбитому на ее коже – кровью, взятой у нее до обряда вселения, и кровью, взятой у самого Ирета после обряда.
– У каждого вассала на спине есть стигма. Благодаря ей нумен и завладевает телом одержимого. Это суть магии носконов. Больше я о ней ничего не ведаю.
– Поэтому ты и не снимала куртку?
Она кивнула.
– А можно… – стушевался Рон. – Можно мне взглянуть?
Сэндис оробела. Покосилась на дверь, в которой несколько часов назад испарился Арни. Облизала пересохшие губы. Сердце забилось учащенно и жарко. Медленно повернувшись, она расстегнула пуговицы на оборванной рубашке.
Замаранная, жесткая ткань упала на пол. Рон приглушенно вскрикнул. Она знала, что предстало перед его взором: она иногда разглядывала стигму в зеркале и видела подобные знаки на спинах друзей-вассалов. По всему позвоночнику – от бугорка у основания шеи до копчика – изгибались, поблескивая позолотой, носконские письмена шириною с мужскую ладонь. А над ними чернела узкая полоска, аккуратные небольшие носконские буквы, означающие имя Ирета.
Она накинула рубашку и застегнула пуговицы.
Когда Рон вновь обрел способность говорить, в его голосе не осталось и тени насмешки, теперь он звучал глухо и мягко.
– Это… больно?
Она оглянулась. Поймала его растерянный, беспокойный, сочувственный взгляд.
Никто никогда не спрашивал ее об этом.
Дверь приоткрылась. У Сэндис екнуло сердце. В проеме двери, сурово сдвинув брови, застыл Арни Куртц. На долю секунды Сэндис показалось, что он набросится на нее с кулаками, схватит, вышвырнет на улицу, кликнет «алых». Или даже самого Ангелика.
Но Арни посмотрел на Рона.
– Дело пахнет жареным, Комф.
– Забыл тебя предупредить, – хмыкнул Рон, не отводя глаз от Арни, – мой учитель дока подслушивать под дверью.
Сердце Сэндис камнем ухнуло куда-то в живот. Она осторожно попятилась – шаг, другой. Одно дело – признаться Рону, и совсем другое – этому незнакомцу… С ним надо держать ухо востро.
– Не бойся, Сэндис, я тебя не трону. – Арни вскинул руки, ободряюще улыбнулся и обратился к Рону: – Целезиане мало что смыслят в ведовстве, полагая его вовсе не тем, что оно есть на самом деле. Однако же магия существует, и те, кто обладает магической силой, чрезвычайно опасны. Особенно если все, что рассказала твоя подруга, действительно так.
– Ох, умеешь же ты словеса плести, аж заслушаешься.
Рон опустился на спину и зашипел от боли.
– Попридержи свой длинный язык, Рон.
– Значит, вы мне поверили? – не удержавшись, пискнула Сэндис.
– О, моя юная леди. – Арни вздернул седую бровь. – Я – великий сказитель, я пряду свои легенды, словно пряжу. Но даже мое необузданное воображение не в силах создать столь бесподобное предание, которое ты нам сейчас поведала. Должен заметить, ты очень мудро выбираешь себе друзей.
– Вы нам поможете? – Сердце Сэндис вспорхнуло и вернулось на обычное место.
– Нет-нет, – покачал головой старик. – Не я. Рон.
Сэндис недоверчиво оглядела распластавшегося на полу раненого. Арни перехватил ее взгляд.
– Отведи ее в Лилейную башню. Сегодня же, – приказал он.
– Но… – оторопела Сэндис, и горячая кровь застучала у нее в висках.