Хорошо, что он не Сэндис и не может вызвать Ирета. Иначе он предал бы этот город огню. Иначе он спалил бы Дрезберг дотла.
Обычно он проверял условленные места по ночам, чтобы не привлекать внимания. Но теперь промедление грозило смертью. Смертью его матери в темнице «Гереха».
«По крайней мере, сейчас тепло, – твердил он себе по дороге к банку Гоулдстона. – По крайней мере, тот стражник – неплохой парень. Он позаботится о ней. Он ей поможет».
Разбитый фонарь на столбе оказался всего лишь разбитым фонарем. В нем не было ни записки, ни адресов, ни имен.
Удачно пристроившись на краю повозки с тюками кожи, он прямиком доехал до следующего тайника – канализационного люка. Невзирая на толпы прохожих, он приподнял крышку и пошарил под ней – ничего.
Имя Энгела Верлада было широко известно и передавалось из уст в уста. Воротилы криминального дела и богатейшие сливки общества прекрасно знали о нем и могли оставить письмо с пожеланием воспользоваться его услугами в шести различных местах Дрезберга. Шесть тайников, два из который он уже проверил. Осталось четыре. Придется изрядно побегать – ну так волка ноги кормят.
Задвинув крышку люка, он ринулся в толпу и, не заботясь, кого он там задел, а кому отдавил ногу, протолкался к зданию с пожарной лестницей и влез на крышу.
Его цель – Округ Три.
Солнце клонилось к закату, когда он добрался до четвертого тайника. Ничего. Пусто, как в дырявом кармане. Время от времени наступало такое вот затишье, когда в Роне никто не нуждался, но обычно он этого даже не замечал – его работа оплачивалась слишком хорошо. Вот только сейчас это затишье было совсем некстати. Сейчас ему требовались деньги, уйма денег.
Приуныв, он свернул в тихий и на удивление чистенький переулок и погрузился в невеселые мысли. В голове его творился страшный сумбур. Тело ломило, глаза слипались. Прах и пепел! Завтра он будет выжатым как лимон.
А еще Рону зверски хотелось есть. Вот только деньги у него почти кончились.
Рон застонал, остановился и пересчитал жалкую горстку наличных – все, что осталось у них с Сэндис. Чтобы снова пуститься в бега, им нужны еда и одежда. Им нужны пристанища. Можно, конечно, кочевать по городу, напрашиваясь бесплатно пожить в пустующих квартирах, пока хозяева подыскивают себе платежеспособных постояльцев. Так они, кстати, убьют сразу двух зайцев: не станут подолгу задерживаться на одном месте и собьют со следа оккультников.
«А можно просто уйти – и не вернуться. Не ставить все на карту, а продать амаринт, подкупить или запугать Смотрителя, вытащить маму из „Гереха“ – и как сквозь землю провалиться. Забраться, по совету Сэндис, в фургон какого-нибудь фермера и укатить в далекие края, в сельские просторы. Спать в амбарах и в поте лица зарабатывать себе на хлеб. Вести жизнь бедную, скучную, мирную и спокойную и заботиться о матушке, пока не придет ее время».
«Взялся за гуж, не говори, что не дюж», – сказал Куртц. Но ведь он сдюжил, отвел Сэндис в Лилейную башню, так что его совесть чиста. К тому же Кайзен устроил на него травлю, даже не спросив, хочет ли он стать дичью. Вот выпорхнет он из силка, и останется Кайзен на бобах. А там, глядишь, и окочурится: не мальчик ведь он уже, право слово. А Рон отсидится в деревне и лет через десять вернется в город. И тогда…
«Заткнись! Просто закрой пасть!» Сунув руки в карманы, он зашагал к мелочной лавке, пока та еще не закрылась. Да, он мог бы уехать. В конечном счете он и уедет, но… Но не прямо сейчас. Пока Сэндис так сердечно его благодарит, пока она его так ждет – он ее не бросит.
Настанет время, и их пути разойдутся.
Но это время еще не пришло.
18
«„Герех“ у самого черта на куличках, разве нет? Да и Рон не сказал, когда вернется. Может, к вечеру. А может, к утру». Он ни словом не обмолвился, как долго они пробудут на этом постоялом дворе.
Однако, как ни утешала себя Сэндис, к закату ее охватило жгучее беспокойство. Вдруг оккультники проследили за ними и ждут полуночи, чтобы напасть? Вдруг они увязались за Роном? Вдруг Кайзен рыщет по городу, разыскивая их? Его ведь не было на фабрике Хельдершмидта. Вряд ли устроенная там перестрелка отбила у него желание продолжить погоню.
Тревожно закусив губу, Сэндис уставилась в окно. Еще минутка, и Рон покажется на козырьке крыши и прыгнет в окно, чтобы ее испугать. Она прижалась лицом к стеклу, веря, что так оно и будет, но, разумеется, ничего не произошло, и Рон так и не появился. Сэндис в волнении оглянулась на дверь. С тех пор как Рон ушел, дверь открывалась только раз: в нее заглянула горничная и спросила, что Сэндис желает на обед. Сэндис, только бы не вынуждать Рона лишний раз раскошеливаться, попросила кусок хлеба и масло. Она не собиралась висеть камнем на шее Рона. Она хотела отблагодарить его. Когда-нибудь… вскоре…
Мысли о Роне согрели ее, и она улыбнулась. Рон такой добрый. Как же ей повезло заручиться его дружбой. Вот ведь не думала не гадала, что на ее пути встретится такой, как он…
Уши запылали, и она стиснула их прохладными ладонями, чтобы унять жар. Интересно, как бы сложилась ее судьба, не стащи она тогда амаринт? И что он имел в виду, когда произнес: «А с тобой мы сочтемся позже…»?
Она упрямо тряхнула головой – не важно. Если бы не Рон, Кайзен давным-давно поймал бы ее.
Вспомнив о подземном логове, Сэндис содрогнулась. Как там ее друзья-вассалы? Что они думают о ней? Особенно Элис и Рист, с которыми она недавно свиделась. Ристу обычно на все начхать, а вот Элис – нет. Может, Элис считает ее предательницей? Заботится ли о ней Кайли? Как хорошо, что Элис не пострадала, когда Сэндис открутила паровой вентиль. Сердце ее защемило: Сэндис никогда не простила бы себе, случись с Элис несчастье.
От голода у нее засосало под ложечкой. Горничная не объявлялась с тех самых пор, как принесла ей обед. Возможно, что-то ее задержало, а может быть, здесь принято ужинать поздно. Сэндис дала маху, заказав такой скудный обед. Что ж, она наверстает упущенное и закатит им с Роном королевский ужин.
Ткнувшись лбом в оконное стекло, она, с высоты пятого этажа, разглядывала улицу. Конечно, почти не различимая в сумерках толпа, что тянулась между домами, была не столь велика, как в пределах дымового кольца, но людей хватало, а лошадям и телегам и вовсе негде было развернуться. Напрягая зрение, она поискала в море людских голов Рона, но с такой верхотуры каждый прохожий – и торговец и работяга – выглядел, как Рон. За исключением пешеходов в шляпах: Рон шляпу не носил, ведь прятать такие волосы – настоящее преступление.
Нехотя оторвавшись от окна, Сэндис плюхнулась на кровать и задумчиво погладила полосатое одеяло. Днем она уже подремала, спать больше уже не хотелось. А еще она вдоволь находилась туда-сюда и передумала кучу всяких мыслей, старательно отгоняя от себя воспоминания о фабрике Хельдершмидта и том проулке. Конечно, произошедшее там не ее вина, однако… «Нет, лучше об этом не думать».
По всем церковным канонам она – великая грешница, верно? И дело даже не в золотых символах, вырезанных у нее на спине, – их-то, возможно, церковники бы ей простили, но вот пролитую кровь… Достоин ли прощения тот, кто убил, защищая себя, или тот, кто убил отъявленного злодея? Она не помнила. Пока родители были живы, они всей семьей раз в год посещали собор. А потом им с братом стало не до того: то она пропадала на работе, то Анон, а ходить в церковь поодиночке не хотелось.
«Хватит! Прекрати!» Она дождется Рона и спросит у него. Он наверняка знает. Он растолкует ей постулаты веры. Если вернется в приподнятом настроении.
Правда, его так долго нет, что, вероятнее всего, он возвратится сильно не в духе. Ну да ничего страшного. Она уложит его в постель и накормит ужином. И он взбодрится… «Ведь так?»
Спрыгнув с кровати, Сэндис снова подбежала к окну и осмотрела крыши. Никого.
«Рон жив-здоров. Амаринт полон волшебной энергии, и Рону ничего не грозит. Да Рон одним махом уложил пятерых оккультников и самого Голта!» Сэндис сама это видела.
Желудок скорбно заворчал.
Сэндис вздохнула, поплелась к двери и выглянула в коридор, устланный ковровой дорожкой. Пусто. Приободрившись, она направилась к лестнице, спустилась на второй этаж и разминулась с одним из жильцов. Тот приветливо ей улыбнулся. Сэндис улыбнулась в ответ, млея от радости. Надо же, в Дрезберге много хороших людей. Очень много. И возможно, Талбур Гвенвиг окажется одним из них. И может даже, когда придет Рон, они отправятся в Округ Три и приступят к поискам. Если им удалось перехитрить оккультников, а Рон уверял, что им удалось, времени у них – воз и маленькая тележка.
Интересно, какой он собой, ее двоюродный дед? Крепок ли здоровьем или хворает? Если что, Сэндис станет ухаживать за ним. Она вовсе не прочь. Тем скорее она привяжет к себе дедушку. Тем сильнее ему захочется оставить ее у себя.
Одолевая последний лестничный пролет, она улыбалась от уха до уха. Может статься, ее дед знает такие истории о ее отце, которых она сама никогда не слышала. Может статься, он видел его совсем мальчишкой. Может статься, он видел даже ее! Наверняка он окажет ей радушный прием. И она снова обретет семью…
В просторной гостиничной зале у стойки портье Сэндис увидела супружескую пару в летах. Заколебалась – где находилась кухня, она не знала, и не знала, удобно ли спрашивать об этом портье. Впрочем, почему бы и нет?
– Да, для Джериса, – сказала женщина с невероятно светлыми, для уроженки Колинграда, волосами.
Ее муж – лысый, как бильярдный шар…
Сэндис одолела последнюю ступеньку лестницы. Нахмурилась. Голову мужчины, как и его лицо, обезобразили страшные ожоги. Багряные свежие рубцы покрывали его с макушки до самой шеи.
Услышав шаги, он обернулся. Их взгляды встретились, и…
Сэндис приросла к полу.