– Нет, – нахмурился Кайзен и посмотрел на Сэндис. – Она станет вялой, а мне нужно, чтобы она была бодрой и восприимчивой.
Кайзен положил руку ей на плечо.
– Ты ведь знаешь, моя милая Сэндис, что вселение проходит тем легче, чем меньше ты сопротивляешься. И тем меньше ты испытываешь боли.
«Да тебе-то что известно о боли? Дух вселялся в тебя один-единственный раз! Ты наловчился только другим боль причинять!»
Дверь отворилась, и Голт втолкнул Сэндис внутрь.
В глаза ей ударил красный свет. Лампы на стенах полыхали неистовым огнем. Или это ей только мерещилось? Воняло хлоркой, нечистотами и кровью… Просторная обрядовая комната была пуста; лишь у стены, прикованный цепью к одной из многочисленных скоб, стоял вол. Одна скоба виднелась и в полу. К ним привязывали жертвенных животных. Без жертв вселение Духа в тело непосвященного ему вассала было невозможно. Обычно Кайзен проливал кровь мелких зверушек – птиц или зайцев. Но только не в этот раз.
Крови крохотной твари не хватит, чтобы напитать Колососа. Чтобы напитать Сэндис.
Сэндис не удержалась на ногах и упала на колени. Ошейник подскочил и ударил ее в подбородок.
Кайзен, не выпуская цепи из рук, терпеливо ждал.
– Голт.
Голт подхватил ее, поднял, и не успела Сэндис обрести равновесия и сообразить, что к чему, как оказалась рядом с волом. Неужели она сама к нему подошла? «Щелк» – эхом пронеслось по обрядовой комнате, и цепь на ошейнике Сэндис прикрепили к напольной скобе.
Ее прошиб пот. Она задыхалась от ядовитого смрада. «Воздуха! О, Целестиал, спаси меня!»
Но нет, Бог ей не поможет. Ей никто не поможет. Одна надежда – что она… окажется достаточно сильной, и Демон не причинит ей вреда. Что вселение Колососа пройдет так же, как вселение Ирета: вспышка света, а затем – пробуждение в спальне. Ну а потом, позже, она сообразит, как отсюда выбраться. Что-нибудь придумает. Ведь неисчислимо то зло, которое Кайзен принесет в мир с помощью Колососа. Да, она непременно сбежит из логова. Уничтожит стигму. Разыщет Талбура. Она…
Ее глаза заметили на полу засохшее темное пятно. «Хит».
Как и она, Хит принимал в себя Духов седьмого уровня. Вот только он был гораздо больше и крепче ее – а умер в одночасье.
– Господи Боже, – застонала Сэндис.
– Единственный Бог, которому тебе следует поклоняться, это тот, что вскоре присоединится к нам, милая Сэндис, – желчно процедил Кайзен, словно ее слова задели его за живое.
Он посмотрел ей прямо в глаза и вытащил из ножен меч. Сэндис узнала меч почти сразу – именно им перере́зали горло той кобыле за несколько мгновений до смерти Хита. Кайзен поманил к себе вола, и ничего не подозревающее животное покорно двинулось к нему. Цепь натянулась…
Меч вонзился в шею вола. Глаза его закатились. Сэндис завизжала, отскочила прочь, но руки Голта тяжело опустились ей на плечи, пригвоздив ее к полу. Кайзен, надавив на меч, разрезал яремную вену и рассек животному горло.
Вол рухнул, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, на пол неудержимым потоком хлынула кровь. Сэндис попятилась, но Голт не позволил ей сойти с места. Горячая кровь лизнула пальцы ее ног, просочилась под ступни.
Кайзен пытливо взглянул на Сэндис, затем на меч.
– Отпусти ее, Голт.
Сэндис метнулась глазами к двери.
Кровавый ритуал был ей не в новинку – она участвовала в нем, когда ее посвящали Ирету. Но тогда крови было намного, намного меньше.
Голт отнял от нее руки. Шагнул назад. Захрипел.
Сэндис покосилась на него и завопила: Кайзен, как прежде вола, полоснул по шее Голта церемониальным мечом.
Из раззявленного рта Голта донесся булькающий звук. Сэндис отшатнулась, поскользнулась и рухнула в лужу бычьей крови. Она зашлась в пронзительном крике, по щекам ее потекли слезы. Кайзен вытащил меч, и Голт повалился в жуткую лужу, мешая свою кровь с кровью вола.
– Ничто не сравнится с человеческим жертвоприношением, – произнес Кайзен, скользнув по телу Голта равнодушным взглядом. – Сегодня все должно пройти как по писаному.
Тщетно Сэндис дергала цепь, стараясь отползти подальше от мертвого Голта, от заливающей ее крови. Цепь крепко держала ее, и липкая алая жижа опаляла ей ноги. Сэндис зарыдала.
– Поднимайся, Сэндис.
Она и сама мечтала подняться, чтобы как можно меньше бултыхаться в этой кровавой бане, но ноги ее подкашивались…
– Я сказал, поднимайся!
Кайзен схватил ее за волосы и дернул вверх. Ноги ее скользили, голова кружилась. Еле-еле она встала, но ее пробила такая дрожь, что, казалось, еще чуть-чуть – и она потеряет сознание. Она бы многое отдала, чтобы и правда лишиться чувств.
– Он же… он же был твоим другом, – заикаясь, пролепетала она.
– Мои друзья не столь ничтожны, – хихикнул Кайзен.
Оглядев заляпанный кровью меч, он нахмурился и швырнул его к телам. Затем ущипнул Сэндис за руку, притянул к себе и впился в нее колючим взглядом.
– Ты ведь мне друг, Сэндис, а?
Слезы подернули ее глаза.
– Ты омерзителен! – бросила она в лицо Кайзену, вырываясь из его рук.
Цепь на шее потянула ее назад.
– Мы покажем, как они ошибаются, Сэндис, – невозмутимо произнес Кайзен. – В кои-то веки мы откроем миру правду.
Сэндис, стараясь не смотреть на Голта и разлившуюся вокруг кровь, вперила в жреца ненавидящий взгляд. Крикнула:
– Да ты белены объелся!
Дальнейшее произошло слишком быстро. Мелькнул, словно серое крыло, рукав плаща, и серебряный перстень Кайзена врезался ей в скулу. Сэндис покачнулась и чуть не упала.
Ошарашенная, она несколько долгих мгновений непонимающе таращилась в кровавое месиво. В щеке разливалась жгучая боль.
Кайзен ударил ее! Никогда прежде за все эти годы, ни разу он не поднимал на нее руку.
Схватив Сэндис за подбородок, жрец внимательно осмотрел ее лицо – не осталось ли следа от удара. Сэндис знала, что не осталось, – ни следа, ни пятнышка крови. Даже ослепленный гневом, Кайзен не посмел бы изувечить ее, ведь вселение Демона – превыше всего. Достав из кармана плаща пузырек с кристально чистой водой, он вытащил пробку и вылил содержимое ей на голову.
Сэндис дернулась, уклоняясь от жреца, но цепь держала крепко, и она лишь заскользила по влажному полу. На глаза попалось тело Голта, и к горлу ее подкатила гнусная и горькая тошнота. Она попыталась сглотнуть мерзостный ком, но подавилась и извергла его наружу. Затряслась, как в ознобе. Взор ее заволокло пеленой.
Кайзен обхватил руками ее макушку. Сэндис замотала головой, но жрец вцепился ей в волосы, заставив замереть на месте.
– Вре эн несту а карнат… – пробормотал он.
Сэндис заплакала.
– Прошу тебя, – взмолилась она, но слова ее потонули в нарастающем речитативе жреца.
– Йи мем энтре ай амар…
Адская боль стиснула ей голову, свела шею и плечи. С Иретом все было иначе. Сейчас же из нее словно вышибали дух, гнали его прочь, выдирали, выталкивали…
– Вре эн несту…
Дверь распахнулась с пушечным грохотом.
– Черт! Вот ведь гнусность, – послышался чей-то голос.
Сэндис затаила дыхание.
Голос…
Его голос…
«Но как?..»
Кайзен, вырвав из головы Сэндис клок волос, резко обернулся. Зашипел от ярости, словно раскаленное железо. Тиски боли ослабли, и Сэндис приподнялась на цыпочки, чтобы выглянуть из-за плеча жреца-заклинателя.
Рон. Сэндис растерянно заморгала.
«Невероятно… Рон?»
Рон закрыл дверь на деревянный засов и застыл, не выпуская из рук Элис, к горлу которой приставлял кинжал. Элис расширенными от ужаса глазами взирала на лужу крови, на тело Голта.
– Право слово, – насмешничал Рон, – вы же прорву времени угробите, чтобы тут прибраться.
– Как смеешь ты, – вознегодовал разъяренный до белого каления Кайзен, – нарушать сие великое таинство? Как…
Жрец выступил вперед.
– Та-та-та, – покачал головой Рон и, рисуясь, провел кинжалом по шее Элис. – Стой, где стоишь.
Сэндис переводила недоуменный взгляд с Кайзена на Рона, с Рона на Элис и с Элис на Рона. «Он вернулся, но почему?..» Сэндис вытянулась, чтобы получше его разглядеть, оступилась на склизком полу и грохнулась на четвереньки рядом с Голтом. Ее изодранное горло ожгло подкатившей желчью.
– Глупец! – расхохотался Кайзен. – Я ведь наблюдал за тобой. Изучал тебя. Знаю всю твою подноготную. Ты не тронешь моего вассала. И минуты твои сочтены.
Рон стиснул зубы. Пожал плечами. Отбросил кинжал и отпустил Элис.
И вдруг выхватил из-за пазухи пистолет и спустил курок.
Сэндис зажала уши. Пуля со свистом ушла в стену позади Кайзена.
Рон промахнулся.
Но не успело крепкое словцо сорваться с его губ, как в руке Кайзена сверкнул серебряный пистолет, и грохнул еще один выстрел. Пуля взвизгнула, ударившись о металлическое дуло, и выбила пистолет из пальцев Рона. Рон инстинктивно сжал обожженную руку, Кайзен же, отшвырнув однозарядное оружие прочь, достал второй пистолет. Прицелился.
– Нет! – завопила вымазанная в крови Сэндис и повалилась под ноги заклинателя.
Из дула брызнул сноп огня, и на пол посыпалась штукатурка. Пуля застряла в потолке. Кайзен поскользнулся и повалился на бок. Сэндис постаралась отползти от него, но цепь не позволила этого сделать.
Сколько зарядов осталось во втором пистолете и припрятал ли Кайзен еще оружие – было известно одному богу. Сэндис вцепилась жрецу в запястье, изгваздав рукав его плаща кровью Голта.
Кайзен вырвался и заехал локтем Сэндис в челюсть, повалив ее в уже остывшую кровавую жижу. Сэндис извернулась, ухватила Кайзена за хлястик плаща и потащила его прочь, подальше от пистолета, который тот выпустил из рук, и от церемониального меча.
Из кармана плаща прямо в кровь бултыхнулся серебряный ключик.
К ним подскочил Рон. Он набросился на Кайзена, и они откатились от Сэндис. Кто-то начал неистово дубасить кулаками в дверь, грозя в щепы разбить державшую ее деревянную щеколду.