— Так вот зачем тебе была нужна моя помощь?
— Ты очень догадливая девушка, — отвечает Мара, — я просто поражаюсь иногда твоей догадливости.
— Ты хочешь сделать это здесь?
— Ну что ты? — усмехается Мара. — Тут же полно людей. Нет, только не здесь. Не на этом дереве.
— А на каком?
— Не скажу.
— Ты что, издеваешься?
Мара-Мария усмехается своей коронной усмешкой: отрывистым «ха-ха».
— Эмма, короче, забудь об этом. Я всё выдумала.
— Как это выдумала?
— Специально для того, чтобы ты…ну… прониклась здесь духом Ангста.
— Ангста?
— Ну это такой… Вселенский страх, короче.
— Я уже давно им прониклась. Так значит, ты меня развела? Блин, умираю, так хочется курить. Не действует на меня этот заговор.
— Он не сразу действует.
— Жаль, что ты не куришь. Хотя…вот ты не куришь и не пьёшь, а здоровенькой умрёшь.
— Это точно, — усмехается Мара.
— Хочешь, тебя научу?
— Спасибо, не надо. Мне уже поздно учиться.
Chapter 3
Навка
Справа от придорожного камня неподалёку от входа в потерну № 6 на полянке, окружённой берёзами, врыт шестиметровый столб. На вершине столба, символизирующего мужское достоинство, установлен венок, сплетённый из зелёных веток ивы.
От венка спускаются до земли шесть длинных разноцветных лент. Венок, символизирующий женское достоинство, установлен так, что может вращаться. От берёз, увешанных серёжками, доносится дивная музыка. Откуда она здесь? Кто-то играет на флейте?
Шесть девушек, одетых в старомодные однотонные платья, явно взятых из сундуков своих прабабушек, взявшись каждая за свою ленту, плывут по кругу вокруг столба. Под одной из берёз, прислонившись к дереву спиной, сидит длинноволосый парень. Острые, явно накладные ушки эльфа, выглядывают у него из-под волос. Он-то и играет на флейте. Его пальцы, словно заводные, снуют по ней.
В чарующие звуки старинной кельтской мелодии неожиданно вплетается надрывный тревожный зов.
— Зо-я! — безутешно зовёт где-то мать своего ребёнка. — Зо-я!
Вскоре из-за вала выходит женщина в красном сарафане. Заметив танцующих эльфиек, она направляется к ним.
— Извините, вы тут девочку не видели? — обращается она к одной их них.
Та отрицательно машет головой и идёт дальше по кругу.
— В белом платье, — не отстаёт от них мамочка.
— Нет, у нас тут все только в зелёном, — отвечает ей другая эльфийка, идущая следом, и кивает на двух маленьких зелёных человечков — мальчика и девочку, одетых в зелёные костюмчики.
— Спросите у орков, — советует ей третья эльфийка, идущая следом, — может, они знают.
— А где они? — спрашивает Навка.
— Вон там, — кивком головы показывает третья эльфийка.
Женщина в красном сарафане направляется к другой компании, разлёгшейся на траве неподалёку от потерны № 5. В отличие от эльфов, на орках надеты лишь мохнатые шкуры. В руках у них пластмассовые мечи и деревянные секиры.
— Орки, вы тут девочку в белом платье не видели?
— Нет, — небрежно отвечает один из орков.
— Дочка у меня пропала.
— Идите, идите, мамаша, — отвечает самый брутальный орк. — Не видели мы вашу дочку.
— Эх, ребята, — вздыхает она, — не в те игры вы играете и не тем богам поклоняетесь.
Чёрная нежить и дымный бес
Заметив на валу гимназисток, женщина в красном сарафане поднимается к ним:
— Девушки…
— Да, — отвечает Эмма.
— Дочка у меня здесь пропала. Вы её, случайно не видели?
— А как она выглядит? — спрашивает Мара.
— В белом платье, с длинной косой.
Эмма отрицательно качает головой.
— А что, она заблудилась?
— Не знаю, может, и заблудилась, — пожимает плечами женщина в красном сарафане. — Зоя! Зоя! — зовёт она с вершины вала свою дочку и прислушивается.
Нет ответа. Навка вновь оборачивается к Маре и вдруг видит над её пробитой аурой чёрную сущность, невидимую никому, кроме неё. Чёрная тварь настолько разрослась и увеличилась в своих размерах, что уже не помещается в теле готессы. Обхватив Мару когтистыми лапами, нежить держится у неё на спине.
— Тебя зовут Мария?
— Да. А как вы узнали?
— Неважно. Прошу тебя, Мария, не делай этого.
— Чего этого? — спрашивает Мара-Мария.
— Того, что ты задумала.
Ошеломлённая Мара застывает на месте.
— У тебя для этого… нет никаких веских причин, — добавляет Навка.
Чёрные глаза Мары широко раскрываются. От изумления она даже теряет дар речи.
— А как…?
— Что как?
— Как вы догадались?
— А тут и догадываться нечего. Ты просто так выглядишь. Ты уже наполовину мертва. Нежить выела тебе все мозги.
Поняв, что она обнаружена, нежить испуганно поджимает хвост и стремится как можно глубже всунуться в тело своего носителя.
— Какая ещё нежить?
— Чёрная.
— Женщина, а у вас с головой всё в порядке?
— В отличие от тебя, — внимательно смотрит на неё Навка, — у меня с головою всё в порядке, Мария. Просто, кроме меня, этих тварей больше никто не видит.
Эмма судорожно щёлкает зажигалкой. Она давно уже держит во рту сигарету. Вспыхнувший огонёк озаряет её зрачки. Эмма с наслаждением затягивается. Огненно-красное пламя, разгораясь, пожирает спрессованный в сигарете табак прямо на глазах.
Навка внимательно смотрит на Эмму и вдруг невольно отстраняется.
— Тебя, кстати, это тоже касается, — говорит она Эмме.
Дымный бес сидит внутри Эммы и с явным наслаждением вдыхает поступающий в её лёгкие дым.
— Думаешь, это ты сейчас куришь?
— А кто же? — недоумевает Эмма.
— Это бес сейчас курит в тебе.
Поняв, что он обнаружен, дымный бес тут же подтягивает выше свисающий чуть ли не до земли змеиный хвост и сворачивается в клубок.
— Он использует тебя.
— Никто меня не использует. Женщина, вы чего?
— Ничего, мне вообще-то без разницы. Это тебя, в принципе, должно волновать. Это ведь ты одержима им.
— Вот только не надо меня грузить.
— Ты и так уже нагружена больше некуда. Просто не видишь этого.
— А вы, значит, её видите? — ухмыляется Эмма.
Навка кивает.
— Почему же тогда дочку свою вы не видите?
— Я не знаю, — обескуражено отвечает Навка и, тяжко вздохнув, сбегает вниз, в крепостной ров.
Изнизу она вновь кричит им:
— Уходите отсюда, девушки! Не ищите себе приключений на голову. Иначе они сами вас найдут.
— Она чё, больная? — затянувшись дымом, спрашивает Эмма.
— Я бы не сказала, — отвечает Мара.
«А может, и правда?» — доходит до Эммы, — «Может, и правда, во мне кто-то есть. Тот, кто терзал меня всё это время. Кто пытался сбросить меня с крыши, кто заставлял меня резать вены и принимать снотворные таблетки».
Придорожный камень
Эмма и Мара вновь спускаются с вала на поляну и подходят к придорожному камню.
— Он тут вместо ориентира, — объясняет Мара. — Сюда сходятся все дорожки. Поэтому все здесь обычно и назначают свои встречи.
Неожиданно на дальнем плане за деревьями показывается милицейский джип. Машина стремглав выезжает на поляну, проезжает мимо танцующих вокруг столба эльфиек, мимо придорожного камня и останавливается возле прилёгших неподалёку на травке орков.
Те почему-то бросаются бежать в разные стороны. Но из полуоткрытого окна раздаётся предупреждающий выстрел в воздух, и из салона выскакивают двое милиционеров в камуфляже.
— На место! Лежать! Вы щас у нас тут все ляжете! — грозит им один из них пистолетом.
Девушке-орку удаётся скрыться в потерну. Танцующие девушки вместе с флейтистом испуганно бросаются врассыпную к валу и, поднявшись наверх, скатываются вниз по эскарпу в ров. Эльфы с луками, оценив ситуацию, также присоединяются к ним. На валу, спрятавшись за куст, остаётся лишь одна эльфийка.
Мара и Эмма прячутся за придорожный камень, присев перед какой-то маленькой оградкой, которая вплотную примыкает к камню.
Орки понуро возвращаются на место.
— Лечь всем на землю! — приказывает им водитель.
Все, кроме одного, подчиняются приказу. Самый брутальный орк остаётся сидеть.
— Лежать — была команда! — бьёт его командир ногой в бок, — и не дергаться! Отвечайте, кто такие?
Брутальный орк, получив по почкам, хрипит:
— Орки.
— Кто? — орёт милиционер.
Брутальный орк мгновенно соображает, что милиционер вряд ли слышал когда-нибудь это слово, и тут же поправляется:
— Студенты мы!
— Какие ещё на… студенты? — орёт командир. — Сатанисты грёбаные! А ну признавайтесь, где девочка? Что вы с ней сделали?
— Какая девочка?
— В белом платье и с косой.
— С такой? — показывает руками орк-шутник, словно держа в руках палку с косой.
Командир со всей силы хватает его за волосы.
— С такой!
— Мы тут вообще такой не видели, — приподнимает голову поэт-орк. — Это женщина та в красном сарафане всё выдумала.
— Женщина выдумала, а вы, значит, правду говорите? — недоверчиво спрашивает водитель и с размаху бьёт его также в бок. — А если по почкам?
— Мы, правда, студенты! — кричит поэт-орк.
— А документы есть?
— Нет.
— Ну тогда не факт, что это правда, — говорит командир, помахивая пистолетом. — А вот то, что вы все в таких странных нарядах, явно доказывает вашу принадлежность к секте.
— Какой ещё секте? — возмущается третий лежащий, повар-орк, и также получает ногой.
— Сатанистской, твою мать! Руки всем за спину.
Эмму разбирает любопытно, что же там происходит, и она пытается выглянуть из-за камня, наступая при этом на оградку.
— Осторожней! — шепчет ей Мара. — Не наступай!
Эмма убирает ногу с оградки.
— Ну и чё? — не понимает она. — Это же оградка!
— Это оградка могилы. Здесь похоронена Лысая ведьма.
— Та самая? — пугается Эмма.
— Ну да. Её пытали здесь, хотели узнать какие-то секреты, и по волоску выдёргивали из её головы. До тех пор, пока она не стала совсем лысой и не умерла от боли. С тех пор её дух бродит по Девичьей горе и ищет своих обидчиков.