5. Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) (1879–1953).
Дениэл Ранкур-Лаферьер[17] в психологическом портрете Сталина приводит в основном правильные характеристики: сдержанность, мстительность, садистские наклонности, нарциссизм, мегаломания, паранойя и др. С чем нельзя согласиться, так это с утверждением о паранойе.
Известный психиатр Михаил Иванович Буянов[18] отмечает: «… страдал ли Сталин шизофренией, эпилепсией, слабоумием или иными психическими расстройствами, традиционно относимыми к компетенции психиатра? Нет, таких свидетельств нет. Если он и заболел каким-либо из этих расстройств, то не мог бы исполнять свои государственные обязанности и был бы быстро смещен: это для простого народа он был живым богом, а для своего окружения, такого же, как и он сам, только и ждавшего его падения или немощи, Сталин не был ни сумасшедшим, ни сверхчеловеком. В старости черты характера солнцеликого корифея заострились – это бывает у любого человека. Усилилась и мания преследования. Это не тот бред, который бывает у душевнобольных, это, если можно так выразиться, причина и следствие склонности к тирании, склонности социальной – не только психопатологической».
Но было и везение. Зачастую – фантастическое.
Сталин верит только в силу. Насилие. Страх.
И удивительная жестокость. Жуков, например, сообщает Сталину информацию о противнике, полученную от пленного немецкого солдата. И получает ответ: «Допросите его с пристрастием, а потом – расстреляйте».
Не сомневаюсь, что Жуков исполнил приказ Верховного Главнокомандующего.
Не уверен, что в истории войн можно найти пример, подобный этому – Верховный Главнокомандующий решает таким вот образом судьбу пленного солдата.
И, наконец, Сталин, в отличие от Черчилля, Гитлера, Муссолини и Франко в боевых действиях не участвовал. И личной храбростью не отличался. Можно сказать, что он был «разумно осторожен».
Можно закончить портрет цитатой из брошюры Буянова: «…хищный, жестокий, подлый, но психически здоровый вождь общества, которое он превратил в ненормальное».
И, безусловно – Сталин – это война.
Таким образом, ответ на вопрос – можно ли было избежать войны – неутешителен. С такими правителями ведущих европейских стран – нельзя.
Война была неизбежна. Хотя в Европе к ней никто не стремился. В памяти оставалась страшная Первая Мировая война.
Рассматривать подробно европейские политические коллизии 30–40-х годов прошлого века – труд малоприятный и утомительный. Объем статьи к тому же не позволяет углубиться в хитросплетения политической жизни Европы тех времен.
К 1939 году германский рейх приобрел в Европе Рейнскую область (1936 год), Австрию (1938 год), Судеты и затем – Чехословакию (1938 год).
Помимо территориальных, политических и тактических приобретений следует отметить, а это редко упоминается, и чисто экономические выгоды для Германии.
Так, в результате присоединения (Аншлюсса) Австрии в руки немцев перешла развитая австрийская промышленность. Золотой запас, химическая промышленность, австрийские банки, капиталы Ротшильда – все это наполнило экономику Германии. Кроме этого, в вермахт в 1938–1945 г.г. было призвано 500–600 тысяч австрийцев. Гитлер смог сформировать 35 новых дивизий.
В результате захвата Судет, а затем и всей Чехословакии Германия получила высокоразвитую военную, энергетическую, угольную и др. промышленность. В частности: 3 тыс. металлургических заводов, 100 шахт, 400 химических предприятий, 600 текстильных предприятий и весь оборонный комплекс.
Материальный ущерб Чехословакии составил 200 млрд. крон.
Остановимся на позиции СССР в период чехословацкого кризиса. На мой взгляд, она не так однозначна, как её излагает Л. Безыменский («Сталин и Гитлер перед схваткой») и, например, Г. Розанов («Германия под властью фашизма»).
Май 1938 года – Секретарь Компартии Чехословакии Клемент Готвальд сообщает Президенту Чехословакии Бенешу: Сталин ясно и определенно заявил о готовности Советского Союза оказать военную помощь Чехословакии при одном условии: если сама Чехословакия станет защищаться и попросит о советской помощи.
И ещё. Чешскому правительству было сообщено, что в соответствии с Договором о взаимопомощи с Чехословакией от 1938 года СССР выполнит обязательства при условии:
1. Если первой помощь окажет Франция.
2. Если Польша и Румыния дадут согласие на пропуск советских войск.
3. Если СССР получит просьбу о военном вмешательстве при акте агрессии на Чехословакию[19].
Однако, по моему мнению, все заявления СССР – они исходили только и ещё раз – только – после согласования со Сталиным, были, мягко говоря, совершенно не искренними. Ибо уже к маю 1938 года разведданные ГРУ и НКВД, дипломатические круги, сообщали – Франция и Англия в эту войну не ввяжутся. Поэтому обещай и даже мобилизуй дивизии – все равно войны не будет. Это и было нужно Сталину. Воевать он был не готов.
СССР начал менять свое отношение к Германии. И Германия поумерила свой агрессивный пыл в отношении СССР.
К лету 1938 года начинает спадать напряженность между СССР и Германией. Безусловно, Сталин внимательно изучил Мюнхенский сговор. И сделал вывод – Франция и Англия могут поддержать Гитлера, если он нападет на СССР. Поэтому в 1938 году было сделано обеими странами движение к сближению. В декабре 1938 года в Берлине подписывается германо-советское торговое соглашение. В марте 1938 года на 18 съезде ВКП(б) Сталиным была сделана очередная попытка показать, что наша страна готова к сближению. На съезде Сталин заявил: «…между двумя странами нет непреодолимых различий, кроме идеологических разногласий»[20].
4 мая 1938 года пост Наркома иностранных дел передается Молотову. Нарком Литвинов, строивший коллективную безопасность в Европе против Гитлера, проиграл.
Внезапная отставка Литвинова не прошла мимо внимания немцев. Они поняли – им дан сигнал.
В Германию был вызван старейший сотрудник посольства Хильгер. Кстати, недавно он опубликовал интереснейшую книгу «Германия и Россия – друзья или враги?».
Хильгер, по его воспоминаниям, доложил Гитлеру и Риббентропу о настоящей ситуации в СССР. С одной стороны – ослабление советской армии благодаря репрессиям. Но с другой – несомненные успехи индустриализации.
Реакция Гитлера была неожиданной: «… если Хильгер пал жертвой советской пропаганды, то его доклад ничего не стоит.
Если он прав, то мы не можем терять время и должны принять меры против укрепления советской власти».
19 августа 1939 года Молотову посол Германии граф Шуленбург передал информацию о том, что «если двумя странами будет заключен пакт о ненападении, Риббентроп сможет подписать особый протокол о разграничении сфер интересов в Прибалтике»[21]. Через 10 минут Шуленбургу был вручен проект пакта о ненападении. Молотов также сообщил, что германского министра иностранных дел ожидают для подписания этого пакта.
22 августа Риббентроп прилетает в Москву. Интересно отметить, что 21 августа ничем окончились англо-франко-советские переговоры. Затянутые и совершенно, как оказалось, бесплодные. 20 августа Гитлер направил телеграмму, в которой предлагал послать 22 или 23 августа в Москву Риббентропа для заключения пакта о ненападении. Ответ из Москвы поступил 21 августа вечером.
Отметим, что англо-франко-советские переговоры закончились ничем в 17 часов 25 минут. Ответная телеграмма Гитлеру была направлена в 19 часов 30 минут[22]. Можно считать, что Сталин тянул до последнего.
23 августа 1939 года был подписан Пакт о ненападении и секретные протоколы.
Конечно, мы никогда не узнаем рассуждений Сталина в тот период (как и во все последующие). Но предположить возможно.
– Гитлер вторгся в Польшу. Начинается ожесточенное сопротивление польского государства. Войска вермахта в войне завязли.
– Англия и Франция, имеющие с Польшей договора о взаимопомощи в случае агрессии, начинают военные действия. А война между Англией, Фарнцией и Германией будет безусловно, по мнению Сталина, затяжная.
– Таким образом на несколько лет нападение Германии на СССР ожидать не приходится.
– Затяжная война приведет к истощению и Германию, и Францию, и Англию.
– В это же время ускоренными темпами работает советская программа вооружений.
– И, как итог, СССР вмешивается в удобный момент.
Подтверждением этому служит запись беседы в Кремле.
Присутствуют: Сталин, Молотов, Жданов, Дмитров.
Сталин: «…мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой. Что плохого, если в результате разгрома, например, Польши, мы распространим социалистическую систему на новые территории»[23].
Нельзя отрицать и определенные экономические выгоды в результате заключения договора с Германией. Мы получили станки, незаменимые при производстве Т-34.
Крейсер «Лютцов», переименованный в «Петропавловск», из своих 203мм орудий громил в 1941–1942 гг. немецкие войска при блокаде Ленинграда. Огромное количество зуборезных, карусельных станков в определенной мере способствовало развитию отсталой промышленности.
В авиационной промышленности мы скопировали с юнкерсов термические антиобледенители для ДБ-3, капоты МИГ-3 скопированы с «Мессершмидтов», и т. д.
Не осталась в проигрыше и немецкая сторона. Хильгер отмечает: лес, нефть, фуражное зерно, жмых, марганцовая руда – далеко не полный перечень сырья, которое Германия начала получать по пакту. Мы редко упоминаем, что в этот период немцы закупали у СССР и золото из-за хронической нехватки твердой валюты