– Ладно, смотри, – сказал Фосс, – тут вот в чём загвоздка. Эта статья привела в движение весь механизм. Итак, теперь его больше нет, так что… будем надеяться, что этого достаточно, верно? Но ведь механизму нужно некоторое время поскрипеть шестерёнками, прежде чем свернуть всё это дело. Дела должны завершать свой ход плавно. Нельзя просто взять и оборвать всё на полуобороте… А тебя, значит, снова вызывают в Лэнгли.
– Это следует расценивать как приказ?
– Верно. Мы отправляем тебя домой.
– Хорошо. Может, в Центре сначала захотят со мной поговорить?
– Подозреваю, тебя ожидает небольшая головомойка.
– На самом-то деле я не имею прямого отношения к Центру. Я служу в отделе «Пси».
– Ты в стране пребывания, вот и всё. На территории театра военных действий. Они захотят, чтобы ты выложил всё им, прежде чем передашь информацию в Лэнгли.
– Какие такие «они»?
– Терри Кродель.
– Похоже, нас ждёт веселье.
– Он хочет проверки на полиграфе.
– А как иначе-то? Всё, что угодно, для пользы дела, – усмехнулся Шкип.
Шкип догадался, что бо́льшую часть оборудования на столе совещаний составляет сам полиграф. Перед ним стоял микрофон на стойке, а рядом – большой магнитофон. Шкип наблюдал, как вращаются его катушки – одна побыстрее, другая помедленнее. Рядом с магнитофоном покоился зелёный берет Кроделя. Сам Кродель был одет в полевую форму спецназа с капитанскими лычками на воротнике.
– Что ж, это, думаю, это… не знаю, что это такое.
– Что – «это»?
– Говорю же, не знаю.
– Вы сказали, у вас возникла мысль.
– Мысль?
– Вы сказал, что думали, будто знаете, что это такое.
– Когда это я такое говорил?
Кродель щёлкнул переключателем на магнитофоне, нашёл нужное место, и голос Шкипа произнёс: «Что ж, это, думаю, это…».
– Вот.
– Просто… я заикаюсь.
Капитан Кродель прервался и на несколько секунд уставился на него, после чего сказал:
– Сгодится. Вполне сгодится. Это была просто проверка.
Он оставил кнопку нажатой, одновременно с этим надавив на какой-то рычаг, и катушки вновь завертелись.
– Вы и правда служите в спецназе? Или это такой карнавальный костюм?
– Это форма.
– Чьё это имущество?
– В общем и целом – РЦОБа.
– Я думал, РЦОБ – это в Маниле.
– Это из их временного магазина.
– А вы, значит, прямо вот всамделишный солдат.
– Да идите вы!..
– Ну так я и пришёл. Вот он я. Здесь. Вопрос в том, где вы?
– Иногда ты сидишь за столом, иногда – в поле, но эта штука, это ваше Дымовое древо – это вам не стол и не поле. Оно произрастает где-то там, в джунглях романтики и психоза. – Кродель остановил запись, сказал: – В этой вашей хуйне, ребята, сам чёрт ногу сломит. – И снова включил.
– Это было всего лишь гипотетическое упражнение. Вариант развития событий. Приём психологической войны.
– Вижу, вы жонглируете терминами. Но это вам не поможет.
– Господин капитан, я здесь не для того, чтобы помогать себе. Я здесь, чтобы помочь вам.
– Под каким прикрытием вы работаете в Пятом корпусе? Какое у вас здесь имя?
– Я здесь под своими собственными документами.
– Без прикрытия.
– Я – это просто я, парни.
– Я хочу, чтобы вы разъяснили мне несколько терминов из этой статьи, озаглавленной… ладно, пока обойдёмся без заголовка. Но всё-таки проясните-ка несколько терминов.
– Во что бы то ни стало, в меру своих возможностей. Если это поможет делу.
– «Изоляция» – это значит просто затыкание ушей пальцами, когда кто-то отдаёт приказ, так?
– Это упрощение, но да, суть именно в этом.
– По сути, исключение себя из административно-командной цепочки.
– Опять же, это упрощение.
– Без административно-командной цепочки мы получаем феодализм. Сейчас мы, конечно, говорим о «бюрократических вотчинах» только образно. Но в данном случае мы считаем, что вотчина действительно существовала. Мы полагаем, что ваш дядя, полковник, был феодальным сюзереном.
Шкип сказал:
– Я считаю, мы зашли в лингвистический тупик.
– Я предлагаю здесь ни много ни мало вредительство.
– Я считаю, мы всматриваемся в лингвистическую бездну.
– Дихотомия «мобилизация – поражение».
– Какая-какая?
– Мобилизация-тире-потери.
– А-а! Да ради бога! «Шевелись – или проиграешь». Да он же всё время так твердит… Твердил, то есть.
– Без командной цепочки команд у нас выйдет военное баронство. У него было своё собственное карманное управление.
– И фраза «шевелись – или проиграешь» это как-то доказывает?
– Статья свидетельствует, что он считал это своим долгом. Он держал свой собственный оперативный отдел – например, курировал убийства на Минданао. И своего собственного, личного двойного агента прямо здесь.
– Где?
– Ну здесь же! Знаете, в таком местечке под названием Южный Вьетнам?
– Что за двойной агент?
– Шкип… я сейчас не о вас!
– Теперь мне от вас делается дурно. Буквально тошно.
– Мы не обвиняем вас в государственной измене.
– Тогда в чём же? Если против меня есть какое-то обвинение, так скажите, в чём меня обвиняют. Зачем мне знать, в чём меня не обвиняют?
– Нам всего лишь нужно знать имя. Если это то имя, которое у нас уже есть, вы это подтвердите.
– Назовите мне имя, которое у вас есть, и я, если смогу, предоставлю вам подтверждение.
– Шкип. Вы ведь работаете на нас.
– Да, это так. Работаю, и с гордостью, но…
– Так что же, Шкип?
– Вы можете понять моё нежелание.
– Нет, Шкип, не могу.
– С того места, где я сижу, область, в которую вы пытаетесь вникнуть, её свойства, параметры, если таковые имеются, – всё это кажется немного… аморфным. Я чувствую, что обязан получить от вас гарантии, что мы сохраним всё… в сфере актуальности.
– Гарантии? Чего? Моя твоя не понимай.
– Скажем так, я не хочу подвергать опасности пересекающиеся интересы.
Кродель снова остановил катушки.
– Чьи интересы?
– Любые. Если таковые имеются.
– Что за дерьмище!
– Я думаю точно так же.
– Ладно. Блядь… – Кродель нахмурился, на добрых тридцать секунд уставился в пол, после чего снова поднял голову. – Я готов прекратить допрос. Вы просто заверьте меня, вот лично вы заверьте меня, что с вашей стороны не проводится никаких несанкционированных операций.
– Это было гипотетическое упражнение. Если бы это происходило на самом деле, всё бы, собственно, уже закончилось. Вот вам моё заверение.
– Всё кончено.
– Так же кончено, как если бы ничего никогда и не существовало.
– Хорошо. Давайте перестанем сношать друг другу мозги. – Кродель возобновил запись. – Касательно этого, как вы говорите, гипотетического упражнения в психологической войне под кодовым названием «Дымовое древо». Во время нашей последней беседы мы говорили с вами о некой картотеке.
– Картотеке?
– Где картотека полковника?
– Картотека…
– База данных для «Дымового древа».
– Откуда вы всё это взяли?
– Что за дурацкий вопрос!
– Я и знать не знаю ни о какой картотеке.
– Что за дурацкий ответ!
– Опишите, что вы имеете в виду. Я готов оказать посильную помощь.
– Какая чушь!
– Я бы сказал, вся чушь здесь исходит от вас.
– Его коллекция карточек три на пять дюймов.
– А-а. Ага. Это были архивы. Не знаю, куда они делись.
– Когда вы в последний раз видели эти материалы?
– На Филиппинах – я кое-что каталогизировал, а потом он их увёз. Уточните там у себя в РЦОБе. Может, кто и знает. Проверьте на базе Кларка. Я их там в последний раз видел.
– Фосс видел эти боксы здесь. В Сайгоне. В полевом офисе ЦРУ сразу после вашего приезда.
– Быть такого не может. Или может, но очень маловероятно. Их приняли у меня с рук на руки на базе Кларка.
– Они были здесь.
– Значит, после того, как я сдал и с рук на руки там, их переправили сюда.
– Шкип. Как, по-вашему, выглядит траектория вашей карьерной лестницы?
– Вроде штопора. Направленного вниз. Можно мне рассказать о картотеке? Картотека эта была архивная, очень устаревшая и не представляющая в настоящее время никакого интереса. Если бы она была у меня, у меня не имелось бы причин её скрывать – ну какой мне резон? Если бы только она была у меня, я бы немедленно передал её вам.
– Знаете, что́ мне нравится в вашей манере поведения? Мы ловим вас на лжи, а вы продолжаете плести её как ни в чём не бывало!
– Назначьте мне встречу. Я вам передам.
– О, встречу-то мы вам назначим.
– Я передам. Ноги в руки и вперёд.
– И ОАМ.
Шкип промолчал.
– Общий анализ мочи.
– А-а. Это пожалуйста.
– В Пятом корпусе участились случаи употребления наркотиков. На крючок может попасться кто угодно.
– Ну так принесите мне баночку, а я туда пописаю.
Кродель остановил запись, встал, склонился над ним, схватился за шнур и выдернул вилку из розетки в стене. Вилка хлестнула его по лицу, он увернулся и помедлил, промаргиваясь, после чего снова сел и сказал:
– Шкип, я в это не верю. Никогда не видел, чтобы кто-то закапывал себя настолько основательно и настолько по полной. И притом без уважительной причины. В чём смысл?
– Не знаю, чувак, просто ну вот есть в вас какая-то черта, которая меня бесит.
– А выходит-то у вас неплохо. Хотелось бы видеть вас на нашей стороне.
– Я не собираюсь притрагиваться к этому дерьму.
– Отлично. Давайте-ка познакомим вас с машиной. Я вернусь.
Он вышел, оставив Сэндса в одиночестве.
Через несколько секунд тот услышал в холле какое-то шевеление. В сопровождении чернокожего из гражданских через открытую дверь прошёл Нгуен Хао.
Десять минут Сэндс сидел один за столом для совещаний, а в голове, не находя точки приложения, беспорядочно роились мысли.
Кродель вернулся с мужчиной средних лет, по всей видимости, штатским, и представил его как Чеймберса – технического специалиста.