– Я был хотел расспросить вам об этой картотеке.
– Она здесь, прямо наверху. Берите – не хочу.
– Правда?
– Ну да, берите – не хочу. Толку-то от неё – ноль без палочки.
– Вы же понимаете, что в данный момент вам незачем лгать.
– Понимаю. Картотека наверху. И она бесполезна. Сие есть непреложная истина.
Кродель расслабился, как будто и в самом деле, кажется, поверил.
– Вот это был и впрямь человечище.
– Ага. Ага. И «человечище» – ещё не то слово.
– Как он охарактеризовал свои отношения с Джоном Брюстером?
– С Брюстером?
– Ага. Мне любопытно. Как складывались их отношения?
– Натянуто. У Брюстера возникли некоторые опасения, и он усадил его за стол.
– А-а! Опасения?
– О его здоровье.
– О его здоровье! Вы насчёт его сердца, его пьянства и его склонности без предупреждения давать людям в челюсть?
– Сердца? – переспросил Шкип.
– Разве он умер не от сердечных осложнений?
– Понятия не имею, как он умер. Слышал, его убили.
– Я тоже слыхал всю эту чушь. Полковник схлопотал в «Рексе» сердечный приступ. В бассейне. Или в ресторане, или ещё где-нибудь. Как бы то ни было, пал отнюдь не при защите Аламо.
– А-а… вот оно что.
– А что?
– Так вы из ребят Брюстера.
– И меня это злит.
– Да, но я повторюсь: вы из ребят Брюстера. Брюстер хочет просмотреть картотеку прежде, чем о ней узнает кто-либо ещё. Правильно?
Кродель улыбнулся.
– Не смотрите на меня как на дурачка, Терри.
– Ничего не могу с собой поделать.
– Речь идёт не о какой-то там безумной несанкционированной операции. Это же просто набор карточек с заметками, которые могут выставить кое-кого в дурном свете. Причём этот кое-кто, вероятно, не сделал ничего такого, о чём можно было бы беспокоиться.
– Это всё чепуха.
– Да, конечно, это так. Ну, в смысле, учитывая то, что в самой картотеке чёрт ногу сломит. Но в целом ведь то, что здесь происходит, и не имеет особого смысла, правда? Господи Иисусе. Ну пошли, давайте взглянем на эти карточки.
– Да?
– Идём!
Кродель поднялся вслед за ним по узкой лестнице. В это время суток верхний этаж виллы прогревался и удерживал тепло, как мансарда. Сэндс указал на свободную комнату и открыл дверь своей спальни, чтобы создать хоть какое-то подобие сквозняка. Кродель встал на пороге свободной комнаты:
– Где она?
Сэндс протолкнулся мимо него и поднял крышку одного из боксов.
– Умело спрятана.
– Это она и есть?
– Все карточки разложены в алфавитном порядке. И снабжены перекрёстными ссылками. Давайте, поищите там Брюстера.
– Да ладно вам! Если старик серьёзно подошёл к делу, они зашифрованы.
– Это не шифр. Давайте, найдите что-нибудь, что может отсылать к Брюстеру. Топонимы там, что-то в этом роде.
Кродель поднял крышку ещё одного бокса и уставился на его содержимое.
– Вы готовы передать это нам?
– Можно подумать, у меня есть выбор!
– Давайте-ка погрузим этих малышей в наш шарабан. Если упакуем всё как полагается, сможем доставить их все в город за одну поездку.
– В языковую школу или куда?
– В комплекс КОВП-В. В Таншоннят.
– КОВП-В там больше не базируется.
– Да нет, есть там небольшая база.
– А вообще-то нихуя, – сказал вдруг Шкип.
– Что такое?
– Никуда я с вами не поеду.
Кродель посмотрел на него, приподняв брови, а Сэндс прикинул на глаз габариты рыжего, собрался было уже взять пример с Джимми Шторма и нанести ему апперкот чуть ниже грудины, но передумал. Потерпев не так давно поражение в одной драке, он не хотел затевать новую.
– Погодите, – сказал Шкип. – Я оденусь.
Он прошёл по коридору в свои комнаты, а Кродель двинулся следом за ним и пронаблюдал, как он меняет шорты на длинные брюки, надевает носки, туфли и рубашку. Что ещё? Он сюда не вернётся. На комоде обнаружилась стопка фотографий с Филиппин. Он взял с полдюжины и сунул в карман.
Достал из ящика комода часы, паспорт и «беретту» двадцать пятого калибра.
– А вот это хрен вам, – отрезал Кродель. – Даже не думайте.
Сэндс положил паспорт в карман, надел часы на запястье, сделал шаг вперёд и приставил пистолет Кроделю ко лбу.
– Ладно-ладно-ладно! Он же на предохранителе?
– Нет. – Сэндс пытался включить мозги. – Вот в этом-то и вся загвоздка.
– Просто поставьте его на предохранитель, отойдите, и давайте поговорим.
– Говорить буду я. А вы будете делать то, что я вам прикажу. Если мы всё сделаем правильно, мне не придётся стрелять.
– Я на вашей стороне, – напомнил Кродель.
– Стоять на месте.
– Я и стою. – Кродель стоял абсолютно неподвижно, держа рук поднятыми до уровня груди, а пальцы – растопыренными веером. – Вы просто на предохранитель поставьте, вот и всё, о чём я прошу.
– Ни слова больше.
– Отлично.
– Я серьёзно. Сядьте вот на этот стул.
Кродель отодвинул от чайного столика стул и сел. Сэндс открыл верхний ящик комода и одной рукой стал выгребать оттуда носки и трусы в поисках средств первой помощи. Наконец нащупал и выложил на крышку комода несколько мотков марлевой повязки.
– Встать. Молчать.
Кродель встал. Прижав пистолет к его позвоночнику, Сэндс придвинул стул ближе к себе.
– Сесть.
Кродель сел.
– Скрестить руки за стулом. Открыть рот. Шире.
Он запихнул носок Кроделю в рот. Зубами вытащив застёжку из бинта и изо всех сил стараясь удержать его одной рукой, обернул Кроделю лицо и шею марлей, а затем опоясал его вокруг груди, обойдя несколько раз, пока не добрался до конца рулона и не примотал руки пленника к спинке стула. Одной рукой удалось завязать лишь самый элементарный узел. Из-за расхода материалов Шкипа снедало чувство вины. Здесь пришёлся бы очень кстати шнур от настольной лампы – но где его найдёшь в доме, отрезанном от линий электропередач?
Судя по ритму возбуждённого дыхания, Кродель, кажется, пытался как-то прокомментировать процесс, а Сэндс проделал его с ещё двумя рулонами, чтобы привязать каждую из ног рыжего к ножке стула, и по ходу дела комментировал всё сам:
– Что вы делаете? Что будет дальше? Как привязать «зелёного берета» к стулу при помощи марли и без клейкой ленты? Придётся затянуть узел. Разве можно затянуть узел одной рукой?.. Вот, пока я привязываю вас покрепче, я кладу пистолет на комод, – сказал он. – Можете рыпнуться и посмотреть, что из этого выйдет, – или посидеть спокойно.
Кродель не шевелился, а Сэндс тем временем ещё двумя рулонами связал ему запястья и прикрепил руки к спинке стула – на сей раз полноценной «альпийской бабочкой». Затем Шкип встал перед ним на колени с четырьмя оставшимися рулонами и прикрутил каждую ногу максимально крепко, ничуть не заботясь о кровообращении пленника.
Не говоря ни слова, вышел из комнаты и нашёл в противоположном конце коридора немного упаковочной клейкой ленты. Когда вернулся, Кродель, судя по всему, не предпринял ни малейшей попытки к бегству. Сэндс обмотал несколько ярдов ленты вокруг его рта, груди и ног, чтобы прикрыть завязанные им узлы.
– Я несу картотеку вниз. Буду несколько раз подниматься и спускаться по лестнице и проверять, как вам тут сидится. Если мне покажется, что вы тут маетесь дурью и пытаетесь высвободиться, – то, клянусь богом, вам конец. Я вас убью.
Во время последнего подъёма по лестнице он наклонился к уху Кроделя, тяжело дыша от усилий, и пропыхтел:
– Я собираюсь сжечь картотеку полковника. Знаете, почему? – Он смолк, словно рыжий мог что-то проговорить в ответ сквозь удушающий слой марли толщиной в дюйм. Кродель же только зажмурился и усиленно задышал носом. – Нет? Что ж, тогда подумайте.
Собственная речь его разочаровала. Он в смущении покинул комнату и вышел на задний двор к мусорной куче, приготовленной Тхо для сожжения, где собрал ворох карточек и бумаг, вероятно, пяти футов в окружности и пару футов высотой в самой его вершине – ничтожный памятник его собственной двухлетней работе и бог знает скольким годам трудов полковника Фрэнсиса Ксавьера Сэндса. Ветер подул сильнее, и несколько карточек выпорхнули из вороха и канули в ручей.
Ещё до того, как куча занялась, у него кончились спички. Он пошёл на кухню за чем-нибудь более горючим и услышал, как Кродель глухо топает по полу наверху, видимо, продвигаясь по нему, подобно обезьяне, подскакивающей на заднице. Это не имело значения.
Он вынес на улицу целый коробок спичек, прошёл мимо кучи и позвал Тхо – тот вышел из своей пристройки босиком, в длинных штанах и футболке.
– Мистер Тхо, а где у нас керосин?
– Керосин? Да. У меня.
– Вот принесите, пожалуйста, керосин и сожгите эти бумаги.
– Сейчас?
– Да, прошу вас, прямо сейчас.
Тхо подошёл к стене дома, вернулся со своей обшарпанной двухгаллонной канистрой и облил кучу керосином, в то время как Шкип опустился на колени и чиркнул спичкой у её основания. Вспыхнул огонь, и Сэндс отступил. С минуту он стоял рядом с Тхо и наблюдал за сожжением. По другую сторону ручья чуть ниже по течению над кокосовыми пальмами и папайями тоже подымался серо-бурый столб дыма – очевидно, кто-то из соседей жёг мусор.
Господи, подумал он, каким же дураком был старик!
Тхо удалился за граблями. Шкип вернулся в дом.
С изумлением обнаружил Кроделя на кухне – тот всё ещё сидел на стуле, согнувшись вперёд, но руки были свободны, и ими он среза́л хлебным ножом обмотки, которые по-прежнему стягивали его левую ногу.
Когда Кродель встал, Сэндс нырнул в карман за «береттой» и направил пистолет на рыжего. Тот немедленно сел.
– Не обязательно в меня стрелять! Не обязательно в меня стрелять!
– Знаете, что я сейчас делаю? Чуете запах дыма? Я сжигаю картотеку!
– Да не в картотеке дело! Чёрт возьми, чувак. Не надо ни в кого стрелять!
– А то что?
– Могу вас заверить, что это конец. Мне хочется пошевелить руками. Хочется растереть ноги. А то ведь затекли, вы же кровоток перерезали. Боже мой. Что же вы за обмудок-то? Ну, чего ждёте, пристрелите меня! У меня для вас шесть тысяч долларов. Забирайте их и съёбывайте отсюда на хер!