Это было яркой особенностью того времени, когда отсталые сторонники рыцарских традиций терпели страшные поражения. Только те, кто умел использовать эффективные современные методы, добивались успеха. Креси и Пуатье — самые известные примеры, но сколько мелких стычек подтверждают этот факт! Во время Фландрских войн в начале XIV века рыцари ссорились из-за того, кто будет атаковать в первых рядах противостоящих им ничтожных пехотинцев; в 1347 году король Франции, который не мог снять осаду с Кале, наивно предложил англичанам прийти и сразиться на другом поле боя, где у них уже не будет преимущества в позиции; во время той же осады Гийом де Эно предложил заключить перемирие на время строительства моста, чтобы две армии могли встретиться для сражения. Такие договоренности больше не были в порядке вещей, и эти соглашения все чаще нарушались. Однако к концу века многие рыцари по-прежнему отказывались проводить фланговые атаки, опасаясь показаться бесчестными. В 1404 году, после высадки французов у Дартмута, Гийом де Шатель предложил отступить, сир де Жайе заявил, что это было бы признаком трусости. Поэтому они атаковали противника в лоб и потерпели неудачу.
Дю Геклен часто сталкивался с подобными ситуациями. Он всегда придерживался реалистичного подхода и предпочитал хитрость самоубийственной атаке. Но когда он не был главнокомандующим, ему приходилось выполнять приказы, которые он не одобрял: так, при Нахере Энрике Трастамарский настаивал на сражении на равнине, "честно", глупо игнорируя преимущества позиций, которые занимал противник. Это привело к катастрофе. Дю Геклен также вольно обращался со способами ведения боя рыцарями: предпочитая сражаться пешком, он без колебаний избавлялся от громоздких частей доспехов, чтобы иметь большую свободу передвижения. Его популярность во многом объясняется тем, что ему удалось сохранить баланс между рыцарскими традициями, кодексом чести, который он уважал, и новыми требованиями ведения эффективной войны. Поэтому его ценили как знатные дворяне, так и командиры наемников.
Дю Геклен был важным участником эволюции военного искусства в XIV веке. Как отмечает Филипп Контамин, "в отличие от аристократической войны, которая легко превращалась в своего рода большой турнир, наполовину серьезный, наполовину праздничный, с приключениями которые участники искали и переживали ради них самих, война городских коммун, народная война, несомненно, была более суровой: фламандские городские коммуны систематически истребляли побежденных и отказывались принимать выкуп, который они считали притворством и трусостью". Появление наемных компаний изменило тактику, поскольку эти солдаты, добавляет тот же автор, "не довольствовались тем, что они, как дикие и садистские звери, беспрепятственно проявляли свои инстинкты, они способствовали изменению общей атмосферы войны, даже когда она велась традиционными военными сословиями".
Состав и численность армий
В армиях по-прежнему преобладала пехота. Все случаи, о которых у нас есть достоверная информация, доказывают это: более 7.800 пеших солдат из 15.000, набранных Эдуардом III для кампании 1335 года в Шотландии; 1.120 пеших солдат против 224 всадника в рейде 1357 года Карла Злого-Наваррского. Планы Филиппа VI в начале Столетней войны предусматривали в три или четыре раза больше пеших солдат, чем всадников. Если английские лучники передвигались верхом, то сражались они спешившись, и английские дворяне-латники становились пешими в общий строй. Но и арбалетчики, особенно генуэзцы, служившие в армии короля Франции, также использовали лошадей.
В начале кампании у каждого лучника, как правило, было две или три лошади, трудность заключалась в том, чтобы сохранить хотя бы одну до конца компании, с вытекающими отсюда проблемами с кормами. Это являлось одной из главных проблем войны, которую англичане вели во Франции — верховая езда. Король или один из его сыновей высаживался на побережье Нормандии или Аквитании с 10.000 человек и пересекал королевство Франция по диагонали, захватывая по пути города и замки, но прежде всего складывая добычу в повозки, а затем вновь возвращался в Кале или Бордо. Некоторые такие рейды были триумфальными, но другие просто катастрофическими. Недостаточное количество пастбищ для прокорма пяти-шести тысяч лошадей в течение двух-трех месяцев, заставляло войска расходиться на фуражировку, тяжесть обоза из-за накопления добычи, стычки, изнурительные осады, а иногда и эпидемии могли превратить экспедицию в катастрофу даже без сражения.
Что касается численности войск, то в хрониках приводятся экстравагантные цифры, чаще всего сильно преувеличенные. "Когда хронист видит проходящий мимо отряд в тысячу человек, он видит проходящую мимо настоящую армию, — пишет Жан Фавье, — поскольку он не в состоянии представить себе, сколько места займут тридцать тысяч человек на поле боя, он пишет, что видел тридцать тысяч человек. Но хронисты не были обманщиками. Он просто так хотели показать многочисленность армий". В этом отношении достаточно вспомнить гигантские различия между современными оценками числа демонстрантов.
Из-за крайне ограниченных финансовых ресурсов, которыми располагали монархии XIV века, армии в любом случае были небольшими. Король Франции не мог содержать более 50.000 человек в течение трех или четырех месяцев в году. Поэтому обычная большая армия редко достигала 20.000 человек и обычно составляла около 10.000 человек. В битве при Пуатье у англичан было не более 6.000 или 7.000 человек. В операциях, в которых участвовал Дю Геклен, участвовало еще меньше людей. С одной стороны, потому что Бертран предпочитал вступать в рукопашные схватки и стычки, а не в масштабные сражения, в которых англичане имели преимущество благодаря своим лучникам, а с другой стороны, потому что у него не было средств для содержания более крупных отрядов.
Кювелье вряд ли можно доверять в этом вопросе, поскольку он произвольно раздувает цифры, говоря, например, о 80.000 бойцов при Нахере (60.000 французов и более 20.000 англичан), 70.000 при Монтьеле (50.000 англичан и 20.000 французов). Более того, в его рассказе есть поразительные противоречия, например, когда в битве при Шизе он говорит о 600 французских бойцах, а вечером после сражения насчитывает среди них 1000 убитых. Интересно сравнить цифры, выдвинутые разными хронистами для одних и тех же событий. Для основных сражений под руководством Дю Гелена, помимо Кювелье, мы иногда имеем свидетельства Фруассара, Педро де Айала для испанской кампании, Кристины Пизанской, Гийома де Сент-Андре и продолжателя хроники Леско.
Понятно, что командиры с такими ограниченными средствами были в основном озабочены тем, чтобы избежать потерь и, таким образом, не рисковали давать масштабные сражения. Чаще всего сражения пытались избегать — так было с англичанами в кампаниях при Креси и Пуатье. К нему прибегали только при значительном превосходстве сил, а крупномасштабные столкновения случались крайне редко. Операции состояли из рейдов и контррейдов, стычек и осад, причем преимущество получал тот, кто был способен дольше всех сохранять боеспособность своих войск. Столетняя война и сопутствующие ей конфликты были именно тем типом войны, который известен как "война внутри войны". Многим рыцарям довелось сражаться только в одной битве в своей жизни.
Стратегия и тактика
Редкость крупных сражений, нехватка войск и разрозненность действий военачальников часто заставляли военных историков негативно оценивать средневековые тактику и стратегию. В действительности, в XIV веке были замечательные капитаны, которые умели приспосабливать имеющиеся в их распоряжении средства к поставленным перед ними целям. В XIV веке также произошло возрождение военной мысли: были опубликованы теоретические трактаты о военном искусстве, в основном основанные на работах Вегеция (начало V века). В 1327 году Теодор Палеолог написал трактат Pour un seigneur qui a guerres (Для сеньоров ведущих войну), переведенный на французский язык в конце века; в 1360 году итальянский юрист Жан де Легнано написал книгу De la guerre (О войне), которая вскоре была адаптирована на французский язык под названием L'Arbre des batailles (Древо сражений); в 1410 году Кристина Пизанская написала Le Livre des faits d'armes et de chevalerie (Книга законов об оружии и рыцарстве). Постановления в военной сфере множились. В XV веке Chanson de Bertrand Du Guesclin (Шансон Бертрана Дю Геклена) стал классикой военной литературы.
Идея общей стратегии отнюдь не отсутствовала в этих конфликтах. Англичане умели проводить, почти одновременно, комбинированные военные операции из баз в Кале, Бретани и Гиени; кавалерийские рейды были частью общего плана по укреплению пограничных мест и ослаблению обороны противника. Они демонстрировали на удивление хорошую ориентацию на местности в то время, когда не существовало карт и когда люди продвигались вперед с помощью проводников, шпионов и информации, полученной от купцов и священнослужителей. Способность планировать и доминировать на театре военных действий протяженностью в несколько сотен километров — и в течение нескольких месяцев — свидетельствует о недюжинном тактическом мастерстве. Примером может служить рейд Черного принца в 1355 году: он высадился в Бордо 20 сентября, 4 октября направился в сторону Лорака, 3 ноября достиг Каркассона, 8 ноября — Нарбонны, повернул назад и 1 декабря вернулся в Ла-Реоль. Принц преодолел девятьсот километров за два месяца, взял Авиньон, Монжискар, Кастельнодари, нижний город Каркассона, сжег несколько других пригородов, рассеял противостоящие скудные французские войска и возвратился в Бордо с огромной добычей. Этот блицкриг достиг по меньшей мере пяти целей: унизил и ошеломил противника, истощил его ресурсы, укрепил лояльность гасконцев к Англии, наказал графа Арманьяка и обогатил английского солдата.
Кампании почти всегда проходили летом, по очевидным причинам удобства передвижения, снабжения и комфорта. Из 120 сражений, состоявшихся в XIV и XV веках, 88 произошли в период с апреля по сентябрь. Однако кампании могли продлиться и до зимы.