После духовной подготовки последовала подготовка материальная. Бертран съел винный суп, который, похоже, был его любимым блюдом в дни сражений, а затем, по словам Кювелье, облачился в боевые доспехи и вооружился надев кольчугу, шлем, копье и щит. Однако он отказался надеть латную кирасу, несомненно, для того, чтобы иметь большую свободу движений.
Поединком, для которого было подготовлено специальное ристалище, руководил сам герцог Ланкастер. Перед началом боя оба противника словесно провоцировали друг друга. "Вам лучше было бы остаться в постели", — сказал Дю Геклен. В первой сшибке он пробил копьем щит и кольчугу Бамборо, но не ранит его, в то же время он сам получив удар. Две последующих сшибки оказываются безрезультатными. Все восхищались непоколебимостью Дю Геклена, сидящего в седле, как башня. Поскольку изначально планировалось, что бой будет проходить в три раунда на копьях, бретонец в приподнятом настроении обращается к своему противнику: "Ну что, довольно? Я пощадил вас ради уважения к герцогу, но если вы снова выступите против меня, я ни за что не отвечаю". "Давайте начнем сначала", — отвечает недовольный Бамборо. При четвертой сшибке копье Дю Геклена, пройдя под щитом, пробило кольчугу Бамборо, и нанесло ему смертельное ранение между печенью и легкими. Бертран остановил лошадь Бамборо и крикнул умирающему:
У вас есть друга лошадь?
Если бы не славный герцог,
Я бы тут же прикончил вас.
После этого он отдал коня Бамборо герольду герцога и вернулся в Ренн, где в его честь был дан банкет.
После поединка осада продолжалась. Англичане построили деревянную башню, которую они стали придвигать к стенам города. Штурм был запланирован на следующий день. За ночь Дю Геклен подготовил пятьсот арбалетчиков, а перед самым рассветом, прихватив с собой горючие материалы, возглавил отчаянную вылазку. Англичане этого не ожидали, и башню удалось сжечь.
Зима 1356–1357 годов была очень суровой, и осаждающие были сильно измотаны. То, что маленький городок площадью девять гектаров, защищаемый несколькими сотнями человек, смог выдержать осаду армии в две с половиной тысячи человек под руководством одного из лучших военачальников того времени в течение девяти месяцев, было довольно необычным явлением. И это является еще одной иллюстрацией превосходства обороны, стен и замков над атаками.
Была ли у Ланкастера артиллерия? Мы не знаем. В любом случае, он был очень настойчив. Теперь это дело стало для него делом чести. Он знает, что французы, разбитые при Пуатье, вряд ли смогут прислать городу еще какую-нибудь помощь. В конце концов, город сдастся от голода. Именно поэтому он ни как не реагирует, когда ему сообщают, что перемирие, подписанное 23 марта 1357 года в Бордо по инициативе папского легата, кардинала Капоччи, предусматривает прекращение всех текущих осад. Герцог поклялся не уходить, пока не установит свой стяг на стенах города.
Однако 28 апреля Эдуард III прислал ему из Лондона приказ о снятии осады. Со своей стороны, дофин Карл поручил Гийому де Краону добиться того же результата и если потребуется, силой. Но скудные войска Краона рассеялись в ходе грабительских операций, и Ланкастер утверждал, что получил приказ от Эдуарда III только 30 июня. 4 июля король Англии повторил свой приказ. Однако было слишком поздно. В конце июня упрямство герцога было вознаграждено. Переговоры, проведенные через епископа Ренна, привели к компромиссу, удовлетворившему обе стороны: жители Ренна должны были заплатить 100.000 экю, 20.000 из которых немедленно, и 40.000 за освобождение пленных. Ланкастер символически установил свой стяг на крепостных стенах; он получил ключи от города, но тут же передал их сиру Бомануару, который возглавлял Ренн до решения его судьбы. Затем англичане сняли осадный лагерь. С обеих сторон честь не пострадала.
Осады Динана и Ренна сделали Дю Геклена героем. Его слава впервые вышла за пределы Бретани. Имя Бертрана, хорошо известное Ланкастеру и присутствовавшим при осаде английским лордам, пересекло Ла-Манш; через Карла де Блуа, который, очевидно, был информирован о событиях осады, оно также достигло ушей дофина Карла. Получив известность, Дю Геклен однако все еще оставался лишь одиноким бойцом, отличившимся в турнирах и поединках. Теперь ему предстояло доказать, что он не только турнирный боец, но и военачальник.
Глава VI.Капитан Понторсона (1357–1360)
Карл де Блуа и Дю Геклен
Подвиги Дю Геклена в Ренне не остались незамеченными. Два его сюзерена, Карл де Блуа и дофин Карл, были не прочь вознаградить доблестного бойца. Награды были не только материальными, но также и почетными. Прежде всего, поздравить его приехал Карл де Блуа. По словам Кювелье,
Карл де Блуа прибыл, после осады,
В город Ренн со многими рыцарями;
Там он узнал о Бертране всю правду.
Как он доблестно и честно сражался.
Ла Рош-Дерьен, хорошо укрепленный замок,
И много товаров подарил ему герцог,
И держал его близко к себе.
И несколько стихов далее:
В Бретани воевал доблестный Бертран
Он находился рядом с Карлом де Блуа, чьим вассалом он был,
Кто сделал его рыцарем, как говорится в хрониках.
Из этого текста ясно три вещи. Во-первых, Карл де Блуа посвятил Дю Геклена в рыцари[19]. Во-вторых, герцог пожаловал Бертрану сеньорию Ла Рош-Дерьен. Этот важный замок, расположенный к югу от Трегье, был местом знаменитой битвы и был отвоеван у англичан. Сейчас этот внушительный замок уже не существует. Мы не знаем точной даты пожалования этой сеньории Дю Геклену, а в актах конца 1357 года Бертран еще не носит этот титул. Тем не менее, несомненно, что он уже владел им. Жан Керерве в книге L'État breton aux XIVe et XVe siècles (Бретонское герцогство в XIV и XV веках. Герцоги, финансы и население) отмечает, что когда 20 октября 1365 года герцог Бретани впервые ввел в герцогстве fouage (подымную подать), то у герцогских чиновников возникли трудности с разрешением от Дю Геклена на сбор этой подати на его землях Ла Рош-Дерьен. С другой стороны, 25 декабря 1371 года Бертран де Сен-Перн капитан замка и города Ла Рош-Дерьен назначенный Дю Гекленом, от его имени дал согласие герцогу Жану IV собирать там подать. Доход от этой сеньории в 1357 году, безусловно, позволил Дю Геклену материально улучшить свое положение. Настолько, что некоторые считают, что в то время он мог стать рыцарем-баннеретом. На самом деле, Дю Геклен стал баннеретом только в 1361 или 1362 году, после того как стал владельцем сеньории Ла Рош-Тессон.
Наконец, Кювелье упоминает о дружбе, которая возникла между Дю Гекленом и Карлом де Блуа. Но была ли встреча в Ренне первой в жизни этих двух людей? Это возможно, хотя Карл де Блуа в предшествующие годы неоднократно посещал Динан и Понторсон и был знаком с главой старшей ветви семьи Дю Гекленов.
У этих двух людей не было практически ничего общего, кроме возраста и принадлежности к французской партии. Карл де Блуа, сын Ги II Шатильона и Маргариты де Валуа, сестры короля Филиппа VI, родился в Блуа в 1318 или 1319 году, за год или два до рождения Бертрана. Близкий родственник короля, он принадлежал к самому знатному дворянству. Карл получил очень хорошее образование и великолепно знал латынь, богословие, Библию и "Золотую легенду"[20]. С ранней юности он проявлял большую набожность, которая впоследствии только усиливалась. Существует множество свидетельских показаний, собранных для процесса канонизации, подтверждающих это:
Когда Блаженный Карл, — говорит один из свидетелей, — встречал на своем пути кресты, он обычно останавливался и выражал им свое почтение и благоговение. Затем восклицал в порыве любви и благодарности к этому священному знаку Искупления: "Будь благословлен, священный Крест, слава и царство мира; ты освящен прикосновением членов Иисуса Христа".
Карл практиковал суровый аскетизм: постится на хлебе и воде каждую среду, пятницу и субботу, а также в течение всего Великого поста и Рождества. Он спал на соломенном тюфяке, в обувь клал маленькие камешки, чтобы при каждом шаге ранить ноги, а на теле днем и ночью носил власяницу из конского волоса, так туго перевязанную веревками, что они врезались в плоть и причиняли боль. "Отсюда происходили жгучие, резкие, продолжительные боли, часто сопровождающиеся лихорадкой", — с восхищением отмечал его биограф. Его власяница, которую он никогда не стирал, кишела паразитами, и он яростно защищал ее от любых попыток слуг почистить ее. Поэтому ему пришлось принимать определенные меры предосторожности, как говорили его приближенные, в супружеских отношениях с герцогиней, которая, вероятно, также заслуживала бы канонизации за то, что терпела такого мужа.
Конечно, Карл отличался образцовым целомудрием, и мы не знаем, откуда Фруассар взял, что у него был бастард. Герцогиня спала рядом с ним на пуховой перине. Герцог тщательно скрывал свой аскетизм. Он запрещал своим слугам говорить об этом, надевал поверх власяницы обычную одежду, и ему приносили обычную еду, чтобы никто не знал, когда он постится. Но как он мог скрыть свое благочестие при посещении от трех до шести месс в день, чтении канонических часов и "Золотой легенды", ежедневной исповеди вечером, с перечислением совершенных грехов и слез, долгих молитвы до и после каждой трапезы, а также в течение части ночи; частых причастий с откровенной демонстрацией смирения; усердном посещение всех мест паломничества… Его преданность Св. Иво была хорошо известна. Он еще раз доказал это в 1364 году, пронеся шесть километров реликварий с мощами святого босиком и в одной рубашке по снегу от Ла Рош-Дерьен до Трегье. Во время своего пленения в Лондоне он написал длинную поэму, в которой сравнивал Св. Иво с патриархами, апостолами и девственницами. Он заполучил несколько фрагментов мощей святого, которые раздал по церквям на своем пути; он послал часть королю Кипра, францисканцам из Генгама, августинцам из Ламбаля, аббатствам Бегар, Сен-Мен, Бопор, Бокен, Сен-Обен-де-Буа, собору Ренна и на остров Мон-Сен-Мишель, где его призрак якобы до сих пор является паломникам.