Его щедрость и милостыни были бесчисленны. Он омывал ноги бедным в Страстную пятницу и дарил им обувь; он обеспечивал нужды сирот и иногда финансировал их учебу; не было ни одного нищего, который не получил бы от него подаяния. Церкви и монастыри получали от него пожертвования на восстановление ущерба, нанесенного во время войны, а также на расширение и украшение. 500 ливров он выделил на большую стеклянную крышу Реннского собора, которому он также подарил гобелены. Множество других святынь воспользовались его дарами, в частности, в Генгаме, главном центре графства Пентьевр, где он подарил 1.250 ливров собору Нотр-Дам, 1.500 ливров кордельерам на восстановление их монастыря и 3.000 флоринов на продолжение украшения монастыря, а монахи-якобинцы получили различные дары на обустройство хора своей церкви.
Несколько раз Карл выражал свое сожаление о том, что не мог стать монахом. Он окружил себя францисканцами, которые предоставили ему из своей среды по меньшей мере пять духовников и не жалели для него своей поддержки. Во всех городах герцогства францисканские монастыри были центрами сторонников дома де Блуа, в то время как Монфор был более благосклонен к доминиканцам. Карл де Блуа всегда выражал желание быть похороненным во францисканском монастыре Генгам, где до сих пор находится его сердце.
Такой характер больше подходил для монастыря, чем для войны и политики. Уже его отца раздражало отсутствие у Карла способностей к военному делу, он предпочел бы видеть его на турнирах, а не в библиотеках. Несколько раз его соратники выражали раздражение по поводу его чрезмерной набожности. В ноябре 1363 года, направляясь с несколькими спутниками в сторону Пуатье, небольшая группа проезжала мимо кладбища. Карл остановился и приказал всем прочесть псалом молитвы за умерших. Сир Бомануар, сопровождавший его, запротестовал сказав, что есть более неотложные дела; Карл его тут же упрекнул: "Бомануар, соизвольте помолчать и позвольте нам спокойно помолиться за умерших; скажите Боже и никогда не забывайте, что смерть поразит вас в тот или иной день, ибо все люди здесь, внизу, подчиняются ее законам". Вскоре после этого, в том же районе, будучи окруженным отрядом из пятисот англичан, Карл де Блуа вошел в часовню, чтобы прочесть "Отче наш", а затем приказал членам своего эскорта: «Пусть каждый из вас совершит над собой священное крестное знамение и скажет сердцем и устами: "Иисус однажды прошел через толпу тех, кто хотел предать его смерти, и благополучно продолжил свой путь"». Сопровождавшие его рыцари предпочли бы конечно другие методы. "Они смеялись над ним и говорили, что очень жаль, что он не стал монахом", — рассказывал один свидетель на процессе по канонизации в 1371 году.
Карл был лишен каких-либо качеств военачальника. Его здоровье было хрупким, а аскетизм, который он на себя наложил, ослабил его еще больше. Он страдал от частых "лихорадок". Парадокс заключается в том, что он всю свою жизнь вел войны против своей воли: во Фландрии в 1339 и 1340 годах и в Бретани с 1341 года, вплоть до своей смерти в битве при Оре в 1364 году.
Как объяснить взаимную привязанность двух таких разных людей, как Карл де Блуа и Бертран Дю Геклен? По правде говоря, мы вряд ли узнаем природу их чувств. Карл оценил преданность и воинские качества Бертрана и рассказал об этом дофину. Возможно, это была дань уважения и восхищения той физической силой, которой ему так не хватало. Однако некоторые протоколы процесса канонизации позволяют предположить, что Карл не одобрял жестокость бретонцев в ведении войны. Свидетель Жан Мериен сообщил, что часто слышал, как он говорил Бертрану, что воинам нельзя позволять притеснять мирных жителей.
Со своей стороны, Дю Геклен сражался за Карла из рыцарской верности; возможно, он также испытывал определенное восхищение необыкновенным уровнем культуры и благочестия своего сюзерена. Но как поверить, что и он не поддался раздражению по отношению к излишествам благочестивого герцога? Позже, в Испании и Нормандии, в армии Дю Геклена произошло несколько чудес благодаря заступничеству покойного и благословенного герцога. И всегда люди из его окружения обращались за помощью к своему бывшему сюзерену, а не к Бертрану. Несомненно, Карл и Бертран думали друг о друге так, как могут думать два человека противоположных характеров. Но действительно ли они понимали друг друга?
Капитан Понторсона. Ситуация в Котантене
Вскоре после снятия осады с Ренна Дю Геклен вернулся в Понторсон. В конце декабря он получил награду и назначение, которые показали, что его репутация достигла ушей дофина Карла. В письме от 6 декабря 1357 года дофин назначил ему пособие в размере 200 ливров в год, которое должно было выплачиваться из доходов города Беврон или из доходов виконтства Авранш, "в благодарность за верность и доблесть нашего любимого и верного сира Бертрана дю Герклена, рыцаря, сеньора Бруна, и за верные услуги, оказанные им нашему господину [королю] и нам, особенно [в] войне и обороне города Ренна, в котором он долгое время находился в осаде, благодаря великому постоянству и чувству верности которого упомянутый город был спасен и защищен от врагов нашего короля и страны".
Почти в то же время Дю Геклен был назначен генерал-капитаном Понторсона, Мон-Сен-Мишеля и сеньорий Монтегю и Сейси в том же регионе. Таким образом, он занял место Пьера де Вилье, который был назначен на ответственную должность в Париже. 13 декабря дофин приказал выплатить жалование новому капитану, а также шестидесяти латникам и шестидесяти лучникам, отданным под его командование. Эта первая ответственная должность стала признанием военных способностей Дю Геклена.
Должность была действительно важной, Понторсон был "воротами" в Нормандию, где властвовали наваррские или английские разбойники и чьи сеньоры часто выступали на стороне Карла Злого. На самом деле, политическое и военное положение Котантена было невероятно сложным, настолько перемешаны там были города и замки наваррцев, англичан и французов. Мантский договор (1354) предоставил Карлу Злому виконтства Валонь, Кутанс, Карантан, а также "clos de Cotentin", т. е. север полуострова с Шербуром, защищенный болотами Дув. Кроме того, Карл Злой унаследовал от своей матери графство Мортен, а также Авранш и Гавре.
После ареста короля Наварры его брат Филипп вступил в союз с семьей д'Аркур, врагами Валуа, некоторые члены которой также стали жертвами репрессий со стороны Иоанна Доброго в Руане. Жоффруа д'Аркур был одним из влиятельных баронов региона: вместе с Сен-Север-ле-Виконтом, Овером и Сент-Мари-дю-Моном он контролировал дороги из Шербура в Кутанс и Байе на севере. Жоффруа умер в 1356 году, предварительно признав Эдуарда III королем Франции и завещав ему все свои владения. К ним англичане добавили гарнизоны в Барфлере, Монтебуре, Телле, Ле-Омме и Ле-Омме-д'Артене.
— владения Дю Геклена, — владения французов, — владения англичан, — владения наваррцев
Наконец, французы обосновались в Сен-Ло, в Ториньи, капитаном которого был Гийом дю Бюре, Ле Месниль-Гарнье, под командованием Анри де Тиевиля, Хэмби, под командованием Гийома Пайнеля, Ла-Рош-Тессо, под командованием Николя Пайнеля, Сен-Жак-де-Бевро, под командованием Жана Пайнеля. Город Кутанс, хотя и находился на территории контролируемой сторонниками Карла Злого, также принадлежал Валуа. Судьба Перье, Сен-Север-Лендели и Понторсона была под вопросом: эти три города были частью наследства Бланки Французской, кузины Карла Злого и жены Филиппа герцога Орлеанского. Они находились в руках французов, но должны были перейти к наваррцам, если у Бланки не будет наследника. Что касается Мон-Сен-Мишеля, то в то время он все еще был изолированным островом посреди моря. На острове находился бенедиктинский монастырь, но его расположение также делало его первоклассной крепостью, защищенной мощной стеной, к которой море подступало во время каждого прилива, не позволяя постоянно разместить на берегу отряд осаждающих. Аббат, Николя Ле Витриер, проявлял непоколебимую верность Валуа. Ему было предоставлено право выбирать капитана гарнизона, и поэтому именно с его согласия Дю Геклен получил эту должность.
В 1357 году Нижняя Нормандия находилась в плачевном состоянии. В начале войны эта провинция, несомненно, была одной из самых богатых во Франции. В 1346 году Фруассар все еще говорит о "тучной и богатой стране, с амбарами, полными пшеницы, домами, полными богатства, зажиточными жителями, повозками, лошадьми, свиньями, овцами и самыми красивыми в мире волами, которых кормят в этой стране". С тех пор бедствия постоянно преследовали эту страну. Помимо Черной смерти, нормандцы становились жертвами проходящих армий: район Котантена, и в частности город Шербур, несколько раз использовался в качестве базы для английских высадок, оставлявших за собой опустошенную местность. Не намного лучше обстояли дела и после компаний герцога Нормандского. Но самой страшной бедой было постоянное размещение гарнизонов в городах и замках, живущих за счет окружающей территории. Они захватывали людей для получения выкупа и грабили торговцев. Помимо английских, наваррских и французских наемных бандитов-грабителей, существовали разбойники-тюшены, которые прятались в лесах и рощах. В районе Карантан деревни регулярно грабились англичанами из Сен-Севера, французами из Перье или Сен-Ло, а также наваррцами из Карантана. Путники пересекали страну с риском для жизни и должны были платить высокую цену за получение пропусков на проезд, выдаваемых капитанами гарнизонов. Чтобы добраться из Кутанса в Валонь, требовалось не менее трех пропусков: один французский, один английский, один наваррский. Именно за то, что он имел только один пропуск, в 1358 году в лесу Плесси был убит продавец индульгенций. Крестьяне прятались по лесам и болотам, иногда рыли подземные убежища, а при приближении войск бросались в города. Тюшены были самыми свирепыми из бандитов: дезертиры, разбойники, преступники, изгои всех мастей, они сопровождали свои грабежи пытками и изнасилованиями.