Карьера Дю Геклена иллюстрирует переход от рыцарских войн к современным военным действиям. Два века спустя его репутация не выдержала бы череды его неудач: четыре раза он побывал в плену, некоторые говорят даже пять. Но его современники считали это нормальными и даже славными событиями, поскольку он доминировал над своей судьбой благодаря храбрости и великодушию. Он сумел превратить свои несчастья в блестящие поступки. Будущие века воздадут ему должное за самую неясную и самую эффективную часть его работы: терпеливое отвоевание, место за местом, территорий, удерживаемых англичанами.
Эксплуатация победы
1364 год иллюстрирует оба аспекта. Мы только что увидели Дю Геклена как ответственного лидера, хорошего тактика, способного добиться решающей победы. Карл V, которому были присущи черты современного короля, был полностью удовлетворен. Возможно, он пожинал плоды кампании, начатой его отцом в Амьене еще в 1363 году, как предположил Раймон Казеллес. Ему оставалось только воспользоваться победой. И в первую очередь наградить победителя.
Он сделал это по-королевски. 20 мая король покинул Реймс и вернулся в Париж, куда вызвал Дю Геклена, который вернулся в Руан со своей армией и пленными. 27 мая в Сен-Дени Карл V передал бретонцу графство Лонгвиль. Подарок был ценным. Этот фьеф, центр которого находится к северо-западу от Руана, принадлежал знаменитому Вильгельму Маршалу, регенту Англии в начале XIII века. В 1305 году Филипп Красивый подарил его своему министру Ангеррану де Мариньи; конфискованный в 1314 году, он перешел к графам Эврё, а последним владельцем был брат Карла Злого, Филипп Наваррский, который умер в 1363 году. Доход от фьефа, вероятно, был значительным, поскольку владелец должен был служить королю с сорока воинами-латниками. Фьеф включал в себя множество деревень и весьма населенный город Монтивилье. Дю Геклен сразу же принес оммаж королю за этот фьеф, что сделало его графом, членом французской аристократии, прямым вассалом короля. Для хобгоблина из Ла Мотт-Брунса этот взлет был необычным.
Однако существовал ряд некоторых ограничений, как будто Карл V и его окружение не хотели вводить мелкого дворянина в ряды великих баронов. В документе, подписанном в Сен-Дени 27 мая, Дю Геклен должен был заранее согласиться отказаться от своего графства, если впоследствии король предложит ему земли равной стоимости в регионах Котентен и Авранш, как часть завоеваний, которые должны быть отобраны у короля Наварры. Или это было желание самого Дю Геклена, другие земли которого находились в районе Авранша и Понторсона? Это маловероятно. От титула графа Лонгвиля не так легко отказаться. Более того, другие оговорки, содержащиеся в том же документе, подтверждают, что нежелание исходило от короля и некоторых его советников: предусматривалось, что граф Танкарвиль и сеньор Белленкомбр, вассалы Лонгвиля, будут подвассальны непосредственно королю, чтобы избежать подчинения человеку такого низкого происхождения, как Дю Геклен. Кроме того, король отделил от графства город Монтивилье и его пригороды, которые должны были напрямую зависеть от королевского домена. Кроме того, Бертран должен был отказаться от Сен-Жам де Беврон, Кутанса и "всех других подарков, которые он [король] сделал нам, будь то пожизненно, по наследству или иным образом". Щедрость Карла V имела приделы.
Это было еще не все. Король потребовал, чтобы победитель при Кошереле отдал ему всех своих пленных в обмен на это хорошо урезанное графство: капталя де Бюша, Бодуэна де Болоза, Жана Ганселя, Пьера д'Эгремона, Лопеса де Сен-Жюльена, Пьера де Сакенвиля. Прощайте, прекрасные выкупы! Дю Геклен потерял колоссальное состояние, несколько десятков тысяч ливров. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить выкуп, который Годри де Баллор смог получить от английского авантюриста Роберта Чеснела, также захваченного в Кошереле: 12.000 флоринов, конь стоимостью 300 ливров, haquenée (ездовая кобыла) стоимостью 60 ливров, меч, кинжал и наконечник копья, изготовленные в Бордо. Капталь де Бюш был оставлен в плену; что касается нормандских сеньоров, которых король, герцог Нормандии, считал предателями, то они были обезглавлены в Руане в начале июня. Так было с Пьером де Сакенвилем и теми, кто был пленен во время начавшейся кампании.
Владение графством Лонгвиль должно было стать для Дю Геклена вечным источником беспокойства и расходов: Иоланда, вдова Филиппа Наваррского, претендовавшая на право пользования третью земель своего мужа, подала иск против Бертрана; дело было решено лишь двадцать лет спустя, через пять лет после смерти бретонца. Дю Геклен не имел возможности отправиться в свой замок Лонгвиль, который все еще находился в руках наваррцев. При ближайшем рассмотрении вознаграждение за победу при Кошереле оказалось не таким блестящим, как казалось. Дю Геклен был обманут: в обмен на своих пленников он получил титул, неприятности и ни гроша.
Новый король был прижимист на деньги, но не скупится на поздравления. 8 июня он торжественно въехал в Руан в сопровождении своих братьев, Людовика, герцога Анжуйского, и Филиппа, герцога Бургундского, а также своих кузенов, графов Алансонского, д'Этамп и д'Э. Он приехал, чтобы забрать своих пленников, и вновь похвалил Дю Геклена. В то же время планировался следующий этап кампании. Речь шла о том, чтобы воспользоваться успехом при Кошереле и отобрать у короля Наварры то, что осталось у него в Нормандии. Люди Дю Геклена, которые опустошали область Пэи де Ко в ожидании новых сражений, также должны были принять в этом участие. Chronique normande (Нормандская хроника) сообщает о нанесенном "ужасном ущербе" и уточняет, что король просит "монсеньера Бертрана де Клайкена, графа Лонгвиля, вывести бретонцев из Пэи де Ко".
Был составлен план кампании, который выявил четкий стратегический замысел: изолировать Шербур, место высадки наваррцев, отвоевав у них места в регионе Котентен, в частности Валонь. Эта задача была возложена на Дю Геклена, в то время как две другие армии пытались захватить опорные пункты Карла Злого в Босе, во главе с герцогом Бургундским, и в графстве Эврё, с Жаном де Ла Ривьером. Дю Геклен покинул Руан 12 июня и направился на запад. 21-го числа он был в Кане, захватив мимоходом Берне. 8 июля Карантан пал в свою очередь, взятый Оливье де Манни или Гийомом дю Мерле.
Взятие Валони
Валонь была хорошо защищена. Укрепленный замок защищал город, и гарнизон был полон решимости сопротивляться, тем более, что он не ожидал никакой помощи: незадолго до этого туда прибыли беженцы после стычки с авангардом Дю Геклена,
И сказали: быстро прячьтесь в убежище,
Вот идет дьявол с сердцем змеиным!
Бертран де Геклен, который в плен не берет.
Имея такую лестную репутацию бретонец отправился к подножию крепостных стен и тщетно попытался добиться сдачи города путем переговоров. Началась осада. Дю Геклен привез из Сен-Ло шесть камнеметных машин, которые, по словам Кювелье, "бросали огромные камни" в надежде разрушить стены города. Осажденные организовали наблюдение: часовой на самой высокой башне предупреждал гарнизон, стуча по тазику, когда видел, что машины готовы бросать камни. Затем все прятались в укрытия; матрасы, одеяла и солома были разложены в уязвимых местах, чтобы смягчить удар. Осажденные даже насмехались над французами: после каждого удара они вытирали стену белой тканью, как бы показывая, что камни наносят им столько же вреда, сколько птичий помет:
Белой материей, годной для подарков,
Они терли стены, издавая громкий смех.
Бертран был в ярости, говорит Кювелье. Уязвленный до глубины души, он вызвал команду землекопов, но тщетно. Под замок нельзя было подкопаться, потому что он был построен на скале. Бертрану тем более не терпелось покончить с этим, потому что он только что узнал, что граф Монфор начал осаду Оре, единственного порта остававшегося в руках Карла де Блуа на южном побережье Бретани, и он хотел пойти и разблокировать его. После этого осада Валони велась с новой силой.
С вершины крепостной стены командир гарнизона Уильям де Ла Хэй предложил обычную сделку: 300.000 флоринов и наша жизнь, и мы оставим замок вам. Лично подошедший к подножию стены Дю Геклен ответил, что если придется, он готов провести здесь зиму:
У нас есть хорошие дома для проживания;
Есть запас хлеба и легкого вина,
И мясо тоже, которое мы засолим,
И дрова для отопления этой зимой.
А потом летом, я все равно возьму замок,
И вас всех повешу, посмотрим как вы повеселитесь.
Обиженный тем, что над ним посмеялись, победитель при Кошереле, показав свой гнев, добавил: "Я привезу двенадцать машин, которые остались в Нормандии; у вас есть три дня, чтобы сдаться, после этого вам больше не дадут ни одного шанса". Уильям де Ла Хэй после обсуждения со своими капитанами решил, что лучше согласиться. Гарнизону было позволено уйти с сохранением жизни, забрав с собой все, что можно.
Однако трагический инцидент испортил капитуляцию. Когда осажденные вышли из замка, чтобы сдать ключи и уйти в Шербур и Сен-Север, их встретил издевательский смех и сарказм. Восемь рыцарей гарнизона, имена которых неизвестны, униженные этими оскорблениями, укрылись в замке и закрыли ворота, решив защищаться до смерти. В других обстоятельствах Дю Геклен мог бы восхититься их мужеством. Но когда он спешил, ему было не до беспричинного героизма. Ошеломленный и разъяренный, он подошел в воротам,
А потом сказал громко: — Откройте ворота, откройте ворота!
Они взошли на крепостные стены и посмотрели на него.
И сказали Бертрану: — Мессир, уходите!
Вы слишком много обманывали нас, насмехались и издевались,
В этом замке никто не сдастся живым.
И сказал им Бертран: — Конечно, негодяи, вы лжете!