[24]. Поэтому мы, вероятно, можем доверять ему в этом обстоятельстве, когда он пишет, что "незадолго до 8 часов утра, обе армии выдвинулись одна против другой. Как я слышал от тех, кто это видел, то было весьма прекрасное зрелище".
Шесть часов утра. Это час восхода солнца 29 сентября, и первые лучи восходящего светила сверкали на шести тысячах плащей, доспехов и бацинетов, расположенных компактными группами на лугах на севере от Оре. Все двигались пешком; ряды стояли за знаменами, ощетинившись копьями и мечами, говорит Фруассар:
Французы находились в таком плотном строю, что между ними едва-ли можно было пробросить яблоко, чтобы оно не упало на шлем или на копье. Каждый воин держал свое копье перед собой по правую сторону, обрезав его до 5 футов длины, боевые топоры, острые, крепкие, из хорошей стали, с короткими рукоятками, находились у них на боку или висели на шее. Так они замечательно шли в пешем строю. Каждый сеньор находился в боевых рядах и был окружен своими людьми, его знамя или вымпел несли впереди него, и все хорошо знали, что им следует делать. С другой стороны, прекрасно выстроились и англичане.
Обе армии находились на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга. Бомануар возобновил свои попытки переговоров. Как только Чандос увидел его, он пошел ему навстречу, чтобы помешать ему напрямую поговорить с Жаном де Монфором, который мог быть склонен к примирению. "Во имя Господа, я прошу Вас, сэр Джон Чандос, чтобы мы смогли привести этих двух сеньоров к какому-нибудь соглашению, ведь будет очень жаль, если так много добрых мужей, что здесь присутствуют, будут убивать друг друга, поддерживая их споры»". Фруассар, который передает эти слова, заставляет Чандоса ответить: "Сеньор де Бомануар, я советую вам не предпринимать сегодня никаких попыток к миру, поскольку наши люди заявили, что если они смогут застать вас в своих рядах, то они вас убьют. Вы скажите сеньору Карлу де Блуа, что будь, что будет, но сеньор Жан де Монфор решился рискнуть дать сражения. Поэтому оставьте всякие мысли о мире или о перемирии, поскольку он решил либо стать сегодня герцогом Бретани, либо умереть на поле брани". После этого Чандос сообщил Жану де Монфору, что его соперник провозгласил себя единоличным герцогом Бретани, а Бомануар рассказал Карлу де Блуа то же самое о его сопернике. Поэтому Чандос взял на себя ответственность за срыв переговоров, будучи решительно настроенным на борьбу. На самом деле, если переговоры о мире, продолжавшиеся в течение года, не увенчались успехом, было бы удивительно, если бы соглашение было достигнуто между двумя армиями, готовыми наброситься друг на друга.
И так, трубы вструбили, как напоминает нам Кювелье, в начале каждой битвы. Его рассказ здесь в целом совпадает с рассказом Фруассара. С каждой стороны выступают три основные баталии: силы Дю Геклена против сил Роберта Ноллиса, силы Карла де Блуа против сил Чандоса и Монфора, силы графа Осера против сил Оливье де Клиссона. Перед англо-бретонцами находился строй из лучников, которые с двухсот метров пускали свой дождь стрел, но безрезультатно: франко-бретонцы образовали стену из щитов, о которые разбивались стрелы. Оставив луки, лучники отошли в сторону, чтобы встать в промежутках между баталиями, и достали свои тесаки.
Битва при Оре
Шесть баталий сошлись, и началась драка с обычным грохотом. Кличи "Святой Георгий!" с одной стороны; "Святой Ив!" с другой; "Бретань!" с обеих сразу. С франко-бретонской стороны, говорит нам Фруассар, латники держали мечи в руках, а топор висел у них на шее или на боку. Английские лучники и кутильеры (профессиональные солдата низкого ранга) пытались вырвать у них этот топор и который они тут же использовали. Бой шел яростный. "Было совершено множество славных подвигов, было много борьбы, многие были взяты в плен, и многие этого избежали", — пишет Фруассар, пораженный таким прекрасным зрелищем. Кювелье не менее восхищен: "Велика была битва и славный бой". Каждый из главных действующих лиц бился как дьявол, особенно хорошо владея топором, который, похоже, был главным оружием в битве при Оре. По словам Фруассара: "Там французы и бретонцы сражались на одной стороне очень доблестно и очень смело, с топорами, которые они носили и держали в руках".
Вот описание Карла де Блуа в рукопашной схватке с тем, кого он считает графом Монфором:
Карл де Блуа держа в руках стальной топор;
К бретонскому рыцарю подошел,
И размахнувшись по шлему его,
Обеими руками нанес удар, смело и гордо;
Удар был настолько силен,
Что его голова рыцаря к земле пригнулась.
И тогда Карл де Блуа схватил его за руку,
Борясь, они оступились и упали на землю.
И его люди пришли ему на помощь.
Напротив него сражался Чандос, старый лев пятидесяти лет: "Сэр Джон Чандос проявил себя более умелым, чем его противники. Ведь в одно и то же время он был и храбрым и твердым, обращая все свои силы на своих противников в бою, и в то же время мудрым и осторожным в совете, отдавая самые точные приказы". Вместе с ним был двадцатипятилетний граф де Монфор, которого он защищал и наставлял.
Здесь же находился Оливье де Клиссон,
он совершал чудеса своей секирой, благодаря которой он проникал и разрывал ряды врагов, так что никто не осмеливался к нему приближаться. Правда один раз его отвага вовлекла его в большую опасность, когда он проник слишком вперед в ряды полка графов Осера и Жуаньи, и он приложил много сил, чтобы выпутаться из этого положения. В этом деле он получил удар топора, который пробил забрало его шлема, и один его кусок проник ему в глаз, которого он впоследствии лишился. Однако, от этого на протяжении всего этого дня он не переставал быть менее доблестным рыцарем.
Далее снова фигурирует граф Осер, который "был хорошим рыцарем и вел себя очень достойно". Он тоже потерял глаз в бою: один латник вогнал меч в забрало его шлема в его левую глазницу. Ослепленный кровью, он попытался нанести ответный удар, но английский рыцарь окликнул его:
Остановитесь, граф д'Осер, Богом прошу,
Не позволяйте себя убить, сдавайтесь,
Иначе, вы будете мертвы, у вас нет выбора.
Затем граф отдал ему свой меч. Дю Геклен явно не оставался в стороне:
Бертран де Геклен там, на лугу,
Разил англичан стальным молотом.
Он забивал их, как мясник.
Когда он ударяет молотом, чтобы убить свинью.
В пылу сражения, отмечает Кювелье, он был словно пьян от ярости,
Бертран де Геклен, который так знаменит,
Был в схватке, как разъяренный зверь;
Он наносил удары англичанам, от которых те гибли;
Как, тот, кто убивает собак на дороге,
Он убивал их перед собой, с кличем "Богородица!".
Он весь был мокрый от крови и пота.
"Ayde Dieux[25], говорит он, аyde наша честь,
Если меня побьют, я больше не буду владыкой".
Все радостно рубили друг друга во имя Святого Иво, Святого Георгия, Богоматери и Бога Отца. Однако трудно составить общее представление о ходе сражения. Похоже, что поначалу франко-бретонцы имели преимущество, пользуясь своим численным превосходством. Баталия Джона Чандоса разваливалась под ударами и грозила совсем распасться, тем более что часть сил графа Осера присоединилась к силам Карла де Блуа. Но разумное вмешательство арьергарда Хьюго Калвли оказалось решающим. Когда одна из баталий проявляла признаки слабости, когда она грозило распасться или потерять свою сплоченность, Калвли со своими пятью сотнями человек вмешивался, чтобы укрепить ее, а затем шел на помощь другой. Фруассар четко объяснил эту тактику:
Там была, скажу я вам, тяжелая битва, большая и хорошая битва; и тем, кто был Монфором, с самого начала было очень тяжело. Но мессир Хьюго де Калвли, который был в резерве и у которого была хорошая баталия и хорошие люди, являлся на то место, где видел, что его люди машут руками, или готовы отступить, и давал отпор и усмирял врагов силой оружия. И этот хорошо помогало сражающимся; ибо как только он отводил войска назад, и видел, что помощь требуется другой баталии, он перебрасывал свою баталию в ту часть и подкреплял ее, так, как сказано выше.
Напротив, арьергард франко-бретонцев не использовался. Более того, последним не хватало сплоченности: "Однако, если будет позволено сказать всю правду об этой битве, они не держали линию и не соблюдали (как это казалось) свой боевой порядок по примеру англичан или же бретонцев партии Монфора". Через некоторое время в армии Карла де Блуа начались беспорядок, хаос и неразбериха. Знамена разлетелись, группы распались и потеряли связь друг с другом; они больше не могли поддерживать друг друга. Далее Фруассар снова сообщил о впечатлении от распада франко-бретонской армии:
По правде говоря, когда одна армия бывает разбита, то побежденные столь напуганы, что если упадет один, то трое следуют его примеру, а примеру этих трех — десять, а примеру десяти — десять по тридцать, и еще, если бегут десять, то они увлекут за собой и сотню. Так и случилось в битве при Оре. Эти сеньоры вновь и вновь выкрикивали свои боевые кличи, также как и их знаменосцы. На эти клики отвечали те, кто их слышал, но другие находились слишком далеко сзади и из-за огромной толпы не могли двигаться вперед.
Здесь мы наблюдаем одну из существенных деталей сражений Средневековья. Главной причиной победы являлось способность удерживать группу вместе в бою. При Оре англо-бретонцы, лучше организованные и поддерживаемые с тылу Калвли, сохранили свою сплоченность. Более того, маневр позволил им превратить успех в триумф. Кювелье отдал должное Хьюго Калвли, который с согласия Чандоса предпринял со своими пятью сотнями человек обходной маневр, чтобы напасть на французов с тыла, следуя по долине и прячась в зарослях. Люди Калвли были вооружены двуручными топорами и, что интересно, сняли свои поножи, чтобы им было легче передвигаться. Видимо обход, который они совершили пешком, был относительно длинным: