Остальные соглашаются, что это самая прекрасная проповедь, которую они когда-либо слышали:
У нас больше уверенности и веры
Чем во всех прелатах и клириках
Которые живут в Авиньоне и во Франции.
Осталось, чтобы проект был принят в войсках, где, по словам Кювелье, мнения разделились, поскольку многие совершенно не воспринимали призыв к покаянию, грабили, жгли и насиловали без всяких угрызений совести, заводили на месте жен и внебрачных детей и с ужасом ждали перехода через горы, чтобы отправиться в далекую страну. Очевидно, что развернулась дискуссия между теми, кто хотел уйти, и теми, кто хотел остаться. Наконец, двадцать пять капитанов и их роты пообещали следовать за Дю Гекленом. Поэтому некоторое их количество осталось во Франции, и королевство не было полностью очищено от рутьеров.
Так, по словам Кювелье, закончилась встреча Дю Геклена с капитанами компаний. В своем рассказе он довольно правдоподобен, прежде всего, с точки зрения психологии и мотивов Бертрана. В его простой и грубой вере бессовестно сочетаются желание отомстить за Христа и стремление обогатиться за счет военных трофеев, считающихся справедливой наградой за опасности крестового похода. В его рассуждениях неразрывно переплетаются соблазн наживы, желание бороться с неверными, соблазн изобилия и легкой жизни, запиваемой испанским вином, и желание спасти свою душу. Даже наказание Педро Жестокого вполне обосновано — король заслуживает свержения, потому что убил свою жену. От людей, которые делали вещи в десятки раз хуже и хвастались этим, упрек весьма примечателен. Но нет причин сомневаться в искренности Дю Геклена и капитанов. С начала Средневековья война и духовные идеалы были неразрывно связаны. Подобно крестоносцам 1099 года, которые разрыдались перед Гробом Господним через несколько минут после расправы над женщинами и детьми, эти рыцари жили в условиях, которые кажутся нам постоянным противоречием и которые являются лишь выражением спонтанности чувств людей живущих настоящим, без скрытых мотивов и двуличия. Тот факт, что причины крестового похода очень разнообразны, их не беспокоил.
Еще один важный момент: Дю Гюклен предстает перед капитанами компании как один из них, он обвиняет себя в тех же недостатках, он их собрат. Являлось ли это красноречием, призванным завоевать доверие, или Бертран был искренен в своем признании? Действительно ли он осознавал, что достоин ада? Мы склоняемся к утвердительному ответу. Со времен бурной юности Дю Геклен, будучи плохим мальчиком, знал, что находится на задворках хорошего общества. Отвергнутый по этой причине родителями, получивший нотации от тетки, проживший вне закона несколько лет в лесу Броселианд, посещавший блаженного Карла де Блуа, который часто советовал ему быть менее жестоким, он смог оценить все, что отделяло его от христианского идеала; когда он говорит, нет причин сомневаться в его искренности. Если он никогда и не произносил этих слов, то они, по крайней мере, отражают состояние его совести.
Я никогда не делал добра, и я раскаиваюсь в этом,
Я творил только зло, резал и убивал людей.
Что касается людей, которые последовали за ним, то, как мы видели, они были всех национальностей, что вовсе не является необычным для крестового похода. Однако, интересна позиция Хьюго Калвли. Дважды он подчеркивал, что является человеком принца Уэльского, и что если между королем Франции и королем Англии снова начнется война, он немедленно перейдет на сторону своего сюзерена. Вероятно, это соответствовало условиям соглашения между Черным Принцем и Папой Римским, позволяющим английским компаниям участвовать в крестовом походе с определенными оговорками. Эдуард III, похоже, был настроен к этой экспедиции гораздо более прохладно, ведь Педро Кастильский был его союзником, и в декабре он направил Калвли письма с просьбой отказаться от участия в походе, но безрезультатно. Калвли покорился бы только тогда, когда в дело вмешался бы сам Черный Принц.
Из Шалона в Перпиньян
Таким образом, в середине октября 1365 года крестовый поход отправился из Шалона на юг, вниз по долине реки Саон, а затем по правому берегу реки Роны. Это была длинная колонна, растянувшаяся на многие километры, за движением которой местные жители наблюдали и с беспокойством, и с облегчением. По словам Фруассара их было тридцать тысяч человек, возможно, двенадцать тысяч, согласно современным историкам. В любом случае, это было большое количество висельников, первый отряд которых прибыл в Вильнев-ле-Авиньон 27 октября. С другого берега Роны Урбан V наблюдал за их скоплением из окна своего дворца. "Вот люди, которые прилагают большие усилия, чтобы найти путь к дьяволу", — заявил он.
Воспоминания о предыдущих визитах компаний тревожили его. По словам Кювелье, он послал кардинала, чтобы выяснить их точные намерения. Вместо этого кардинал "предпочел бы пойти и отслужить свою мессу" замечает хронист, приписывая ему слова:
Мне очень грустно, что мне доверили такое дело,
Ибо я послан говорить с разъяренными людьми,
У которых не осталось даже частички совести.
Господи, лучше бы я находился в другом месте!
Если бы Иисус Христос, воскресший, услышал,
Что Папа пошел к ним сам, в своей красивой шляпе;
Я думаю, он не смог бы долго хранить его.
Именно маршал Арнуль д'Одрегем возглавил переговоры, потому что он был наиболее осведомленным, отмечает Кювелье. Он недвусмысленно выдвинул два условия: коллективное отпущение грехов для двенадцати тысяч негодяев и 200.000 ливров на расходы экспедиции. Кардинал был потрясен: с отпущением грехов — нет проблем, ответил он, но что касается денег, то тут я ни в чем не уверен. Затем Дю Геклен вмешался, но уже менее дипломатично:
Сир, мы должны решить быстро
Все, о чем только что просил маршал,
Ибо, уверяю вас, здесь есть многие
Которые не очень заботятся об отпущение грехов,
И предпочли бы получить деньги.
То есть, мы можем заставить их молчать, только если им заплатят. Кардиналу передали коллективное требование, которое соответствовало содержанию предыдущей речи Дю Геклена, и отослали к Папе. Последний был возмущен, ведь здесь кающиеся должны были платить, чтобы получить отпущение грехов, а эти,
Мы должны отпустить им грехи их по их просьбе,
И вдобавок ко всему мы должны заплатить им
Это противоречит всякой логике!
Но солдаты начали грабить окрестности и пришлось подчиниться, с жителей Авиньона был взыскан налог, чтобы не трогать казну церкви, а полученные деньги были доставлены капитанам компаний. Узнав о том как папские власти получили эти деньги, Дю Геклен пришел в ярость и, по словам Кювелье, разразился яростной антиклерикальной тирадой:
Боже, — сказал Бертран, — какая жестокость,
Какая жадность и корыстолюбие!
Скупость, гордость, тщеславие,
Остаются в святой Церкви.
Те, кто должен охранять святое христианство
И отдавать свои блага величию Бога.
Именно они порочат его,
И берут и требуют деньги у других.
Не касаясь своего богатства.
Поэтому он отослал деньги обратно, приказывает вернуть их горожанам и взять требуюмою сумму из папской казны.
Этот эпизод явно является плодом воображения Кювелье. Дю Геклен не был столь щепетилен в вопросах происхождения средств и не был противником практики папского двора, как он хотел бы, чтобы мы думали. Многочисленные документы, изученные Карлюсом-Барре, доказывают, что он не испытывал угрызений совести, выпрашивая церковные льготы для своих друзей, следуя общепринятой практике во все времена. Что касается 200.000 ливров, то это была сумма, давно предусмотренная соглашениями между Папой и королем о финансировании крестового похода; она была собрана путем наложения церковной десятины на духовенство Франции, к которой добавлялся доход от десятины с Комта-Венесена.
После двухнедельной стоянки в Вильнёв-ле-Авиньоне, получив деньги, Compagnie blanche в середине ноября снова отправилась в путь. Хотя его не беспокоило происхождение полученных им средств, Дю Геклен по-прежнему был обеспокоен своевременностью выплат. Чтобы его миссия увенчалась успехом, наемникам нужно было вовремя платить. Но их было не менее двенадцати тысяч. Двухсот тысяч ливров хватило бы ненадолго. Поэтому, желая быть уверенным в следующем спонсоре, Педро Церемонном, короле Арагона, он послал в Барселону сеньора Сентонжа Фуко д'Арчиака, чтобы попросить подтверждения следующей выплаты сумм, предусмотренных соглашениями с адмиралом Перильосом. Педро IV обещал все и даже больше.
С такими гарантиями можно было двигаться вперед. Первые отряды, во главе с Робертом Брике прибыли в Монпелье 5 ноября, затем подошел гасконец Браш-де-Фер со своими солдатами и другие. 29-го числа прибыл сам Дю Геклен. Chronique de Montpellier (Хроника Монпелье) называет его "мессир Бертран де Клакин, бретонец, граф Лонгевиль, главный капитан всех рот французов, англичан, немцев и многих других". При этом буржуа Монпелье одолжили ему крупную сумму, чтобы завершить оплату войск.
Оттуда некоторые компании двинулись в город-порт Эг-Морт, чтобы морем отправиться прямо в Барселону, в то время как основная часть войск прибыла в Перпиньян, находившийся тогда на арагонской территории. Педро IV не без тревоги наблюдал, как эти банды наемников разбили лагерь вокруг города. Он знал, с кем имеет дело, и боялся, что ситуация выйдет из-под контроля, тем более что у него не было денег на содержание этих войск. Репутация этих солдат была хорошо известна; по словам Фруассара каждая группа имела свои особые пороки: жадность и зависть у гасконцев, хитрость и жестокость у каталонцев, арагонцев и наваррцев, грубость и жадность у немцев, гордость у англичан, продажность у итальянцев, пьянство и обжорство у фламандцев, брабантцев и эносцев, дикость и свирепость у бретонцев, которых было особенно много в экспедиции, настол