На рассвете 22 марта, недалеко от Аречавалеты, дон Тельо застал врасплох колонну с припасами, сопровождаемую Хьюго Калвли и предназначенную для армии принца Уэльского. Генетуры атаковали с молниеносной скоростью; огибая повозки, защищаемые англичанами, они уничтожили конвой. Калвли нашел свое спасение в бегстве. Дон Тельо преследовал его и неожиданно наткнулся на едва проснувшийся лагерь английского авангарда. Пока он громил первые палатки, герцог Ланкастер с Джоном Чандосом, двумя маршалами и несколькими другими людьми, собрал несколько сотен человек и занял позицию на холме, с лучниками на флангах, чтобы отбить нападение. После удачного начала дон Тельо, решив, что дело становится слишком рискованным, отошел в кастильский лагерь.
Затем, примерно в десяти километрах от Анастро, на равнине Арментия, он наткнулся на отряд Уильяма Фельтона, которые возвращался из разведки. Хронист Айяла, принимавший участие в сражении, оценивает силы англичан в двести человек латников и столько же лучников, которые, очевидно, были легкой целью для шести тысяч кастильцев. Однако англо-гасконцы продемонстрировали эффективность и героизм. Выбрав небольшой холм, они построились в круг в две шеренги с лучниками в первой. В течение нескольких часов генетуры провели более двадцати атак, кружась вокруг защитников и бросая дротики, но не сумев прорвать круг. Чтобы закончить дело, французские, бургундские и пикардийские рыцари и оруженосцы, сопровождавшие дона Тельо, разделились и атаковали врага с разных сторон. Англо-гасконцы были разгромлены, при этом был убит Уильям Фельтон. Пятидесятипятилетний сенешаль Пуату был одним из главных помощников Черного принца. Несколькими годами ранее он обвинил Дю Геклена в преступлении, и, вероятно, поэтому Кювелье приписывает его смерть удару копьем бретонца, что, очевидно, неверно, поскольку Бертран не принимал участия в этом сражении. Томас Фельтон был взят в плен, как и несколько других английских лордов. По сей день холм, на котором произошла битва, известен как Altura de Los Ingleses, или Холм англичан.
Состоится ли битва при Нахере?
Все эти героические действия так и остались малозначительными стычками. Две основные армии расположились в своих лагерях, все еще разделенные примерно двадцатью километрами. В то время как Черный принц с нетерпением ждал битвы, Энрике, казалось, изменил свое отношение к ней после возвращения Дю Геклена. Ранее он с готовностью шел навстречу англичанам, чтобы спровоцировать битву, а теперь оставался на месте, в то время как враг находится в пределах досягаемости, а подкрепление, приведенное бретонцем, должно было вселить в него уверенность. Такой поворот мог быть обусловлен только влиянием Дю Геклена, который посоветовал Энрике повременить, воспользовавшись своим выгодным положением: его армия, размещенная на высотах, контролировала дорогу на Бургос; она была хорошо снабжена и находилась в дружественной стране, в то время как на другой стороне Черный принц и его войска находились в трудном положении и испытывали недостаток в снабжении. Пока принц не мог угрожать Бургосу, и достаточно было просто морить его голодом. Несмотря на свое нетерпение, Энрике последовал мудрому совету Бертрана.
Принц Уэльский действительно находится в сложном положении. Дождь, снег и отсутствие еды делали ожидание мучительным. В войсках уже появилась дизентерия. Черный принц двинулся к Витории в надежде вынудить Энрике к защите города, но тщетно. В пятницу 26-го Эдуард созвал совещание главных командиров. Единственным решением, по их мнению, было обойти армию Энрике с востока, через Сьерра-де-Кантабрию, в долине Эбро, и оттуда двигаться на Бургос, откуда Педро Жестокий мог восстановить контроль над страной. После этого Энрике уже не мог отказаться от сражения. Такой маневр требовал внезапности и быстроты: в ночь с 26-го на 27-е марта, оставив бивуачные костры горящими, чтобы обмануть противника, англо-гасконская армия отступила на восток, а затем окольным путем пошла в горы на юге. Двадцать четыре часа спустя измученные солдаты вышли на равнину Виана и достигли Логроно.
Маневр прошел успешно. Удивленные действиями своего противника, Энрике и Дю Геклен узнали о его новой позиции только 30 марта. Они поспешно отправились на юг, чтобы перекрыть дорогу на Бургос. Переправившись через Эбро, они прибыли во второй половине дня 1 апреля в Нахеру, на дороге Логроньо ― Бургос. В тот же день Черный Принц продвинулся по этой дороге до Наварреты, в тринадцати километрах от Нахеры. Его разведчики сообщили ему, что армия Энрике сосредоточена за рекой Нахерильей, притоком Эбро. На этот раз битва казалась неизбежной. С опозданием на четыре недели Эдуард отправляет свой ответ на письмо Энрике на латыни и кастильском языке. Фруассар дает нам французский перевод:
Эдуард, милостью Божьей, принц Уэльский и Аквитанский, славному Энрике, графу Трастамарскому, который в настоящее время называет себя королем Кастилии.
Поскольку, вы послали к нам со своим герольдом письмо, в котором, среди прочих вещей, упоминали о своем желании узнать, почему мы признали своим другом вашего врага, нашего кузена короля дона Педро, и по какому поводу мы ведем войну против вас и вторглись в Кастилию с большой армией, то, отвечая на это, мы сообщаем вам, что это сделано для поддержания справедливости и для поддержания общепринятого порядка, которому надлежит следовать всем королям, а также и для того чтобы сохранить прочный союз между нашим сеньором, королем Англии, с королем доном Педро, который существовал в прежние времена. Но так как вы пользуетесь большой славой среди всех добрых рыцарей, то мы желаем, если это будет возможно, уладить эти разногласия между вами обоими, и мы обратим наши искренние просьбы к нашему кузену, королю дону Педро, чтобы он отдал вам значительную часть королевства Кастилия, но вы должны будете оставить все притязания на корону королевства, так же как и право на его наследование. Рассмотрите хорошенько это предложение, и далее знайте, что мы вступим в Кастильское королевство в том месте, какое нам покажется наиболее удобным. Написано в Логроньо, 30 марта 1367 г.
Ироничный тон в конце письма и выраженное желание восстановить Педро Жестокого на престоле поразили Энрике до глубины души. О том, чтобы тянуть время, больше не могло быть и речи: на этот раз наглому англичанину придется драться. Более того, отступление означало бы потерю Бургоса, города его коронации, и имело бы катастрофические психологические последствия. Его вассалы, которые и так не были переполнены энтузиазмом, сразу же разочаруются в нем. Лучше воспользоваться численным превосходством.
Дю Геклен и Арнуль д'Одрегем пытались отговорить его. Фруассар и Кювелье не согласны в отношении бретонца. По мнению Фруассара, последний, получив письмо от Черного принца, советовал Энрике готовиться к сражению: "Сир, будьте уверены, что очень скоро вы должны будете вступить в бой. Насколько я знаю принца, я уверен, что это должно случиться. Поэтому я посоветую вам, как лучше сделать это дело, чтобы построить и расставить ваших людей наилучшим образом". На самом деле Бертран лишь предупреждал короля, чтобы тот был начеку, зная Эдуарда, он должен быть готов к возможности сражения, чтобы не быть застигнутым врасплох.
Кювелье идет дальше, утверждая, что Дю Геклен посоветовал бы отказаться от сражения и подождать, пока голод не уничтожит английскую армию:
Так говорил Бертран, который был хорошо информирован:
— Клянусь Богом, славный король Испании, если вы мне верите.
Вы добьетесь чести а не позора.
Не вступайте в сражение со своими смертельными врагами,
Ибо я знаю, что истинно, как истинно что есть Бог,
Что большинство из них голодны.
Давайте выкопаем рвы перед нашей армией,
И оградимся телегами;
Я готов к тому, чтобы меня сочли предателем,
Если принц скоро сам не атакует.
И когда мы увидим их совершенно измотанными,
Атакуем их в конном строю;
Ни один пеший не уйдет от нас.
Этот совет не понравился графу Дения, который командовал арагонцами. Возможно, завидуя тому доверию, которое Дю Геклен приобрел у короля, он обвинил его в том, что он позорит свою репутацию, что он трус и не учитывает интересы Энрике:
И сказал граф Дения: — Я вижу.
Что без причины тебя считают смелым,
Ибо ты боишься, я вижу это ясно.
Или вы мало блюдете интересы короля.
При этих словах Дю Геклен взорвался; не в силах стерпеть, чтобы кто-то сомневался в его храбрости и верности, он согласился на сражение, но предвидел катастрофу:
Бертран Дю Геклен сказал: — Клянусь!
Если мы завтра сразимся, я скажу тебе честно,
Мы потерпим полное поражение,
И я буду убит или взят в плен, клянусь!
Короля и его народ постигнет большое несчастье.
Желание освободить своего героя от ответственности за поражение, несомненно, подтолкнуло Кювелье к тому, чтобы вложить ему в уста эти пророческие слова. Но за этими, вероятно, выдуманными речами скрывается реальность противостояния военачальников на военном совете Энрике. Столкнувшись с арагонцами, которые питали иллюзии относительно реальной силы испанских войск и, несомненно, были воодушевлены успехом дона Тельо, Дю Геклен и маршал д'Одрегем, которые были гораздо лучше знакомы с эффективностью английской армии и ее лучников, и которые знали, что это самые лучшие войска в мире, и что ими командуют самые грозные рыцари и военачальники того времени — принц Уэльский, герцог Ланкастер, Джон Чандос, Роберт Ноллис, Хьюго Калвли и другие — были очень немногословны. Фруассар приписывает Арнулю д'Одрегему речь, сравнимую с той, которую Кювелье приписывает Дю Геклену: