Монсеньор, храни бог вашу милость, я не отступлю от вашего дела, но скажу вот что, когда вы двинетесь на принца, то найдете в его войске много доблестных рыцарей, ибо там собран весь его цвет; и вы найдете их твердыми, мудрыми и хорошо сражающимися; и они не побегут с поля боя. Но если вы мне поверите, вы их всех победите без боя; ибо если бы вы перекроете все пути их снабжения, вы уморите их голодом и заставите вернуться в свою страну.
Более того, говорили, что сам король Франции отправил письмо Энрике Трастамарскому, в котором просил его не рисковать и не ввязываться в битву с англичанами. Креси, Пуатье и Оре показали, что они непобедимы в полевом сражении. Но испанцы хотели испытать это на себе, считая что когда двое против одного, есть все шансы на успех. Но кастильские войска были плохо мотивированы и плохо оснащены. Дю Геклен не доверял им, и, по словам Кювелье, он вскользь сказал Бегине де Вильену:
Господи, — сказал Бертран, — поверь мне,
Все мое нутро говорит мне.
Что как только они увидят знамя.
Короля Педро и доблестного принца
Вы увидите, как они побегут.
Я доверяю им не больше, чем птицам.
То, что Дю Геклен, поддерживаемый Одрегемом, советовал Энрике не рисковать и не вступать в сражение, подтверждают и другие хронисты, например, анонимный латинский автор сочинения Ypodigma Neustriae. Со своей стороны, Айяла утверждает, что граф Дения побудил короля переправить свою армию через реку Нахерилья и разместить ее на равнине Нахера, устранив таким образом единственное естественное препятствие, которое могло предотвратить или задержать битву. Энрике не последовал совету Дю Геклена, потому что, как это ни парадоксально, присутствие бретонца стало для него поводом для битвы, поскольку он был так уверен в военных талантах Бертрана. Таким образом, битва при Нахере должна была неизбежно состояться. Она была нужна Черному принцу, который обязательно хотел выполнить свои обещания Педро Жестокому; Дю Геклен был вынужден согласиться на сражение, впрочем не питая никаких иллюзий, но его реализм должен был уступить требованиям чести и верности, ибо он не был здесь хозяином.
Подготовка
Последние приготовления к сражению хорошо известны нам благодаря Айяле, Фруассару и Кювелье. С обеих сторон поздно вечером в пятницу 2 апреля были отправлены разведчики, чтобы осмотреть позиции противника и убедиться, что те, кто находится на другой стороне, готовятся к бою. После краткого совещания были даны указания. С англо-гасконской было определено, что при первом звуке трубы все должны были встать ото сна и экипироваться; при втором — вооружиться и отправиться к месту сбора; при третьем — встать в строй под знаменами маршалов и Святого Георгия. Никто не мог, под страхом смерти, покинуть линию построения без разрешения.
На франко-кастильской стороне подготовка проводилась с более обильным, чем обычно, питанием и отдыхом. Подъем был назначен на полночь, поэтому они легли спать рано. "Испанцы в этот вечер вели себя спокойно, — пишет Фруассар, — у них было много еды, напротив у англичан ее было очень мало; по этой причине они жаждали сражаться, чтобы либо все потерять, либо все выиграть".
Первыми поднялись франко-кастильцы. В полночь прозвучала труба, и все стали одеваться в темноте или при свете факелов. Как только забрезжил рассвет, все заняли свои места за знаменем командира своей компании. Сколько бретонцев, пикардийцев, фламандцев, бургундцев, арагонцев и кастильцев составляли армию Энрике? Судя по всему, их число можно оценить примерно в 40.000 человек — огромная цифра для армии того времени: 8.000 латников, 4.000 гентуров, 3.000 других всадников, 22.000 пехотинцев, арбалетчиков и пращников. Боевой порядок состоял из трех линий. Впереди находились лучшие войска, которые должны были первыми вступить в бой: 1.500 бретонцев под командованием Дю Геклена в компании с маршалом Одрегемом, арагонцы под командованием виконта Рокаберти, кастильцы во главе с доном Санче и великим магистром ордена Сантьяго. С ними были рыцари ордена Перевязи[26], включая хрониста Айялу. Этот авангард, численностью около 4.000 человек, стоял в пешем строю. Справа и слева от него находились гентуры.
Вторая линия состояла из трех конных баталий: слева — дон Тельо и магистр ордена госпитальеров Хуан Фернандес де Эредиа; справа — граф Дения, племянник короля Арагона, великий магистр ордена Калатравы и великий камергер короля Гомес Карильо де Кинтана; в центре — король Энрике. Третья линия состояла из 22.000 пехотинцев, плохо обученных, плохо экипированных, немотивированных и недисциплинированных. Впереди и между этими баталиями были размещены пращники, арбалетчики и гентуры.
На рассвете эта огромная вооруженная толпа отправилась в сторону Наварреты. Английские разведчики подняли тревогу, и вскоре раздались ожидаемые три звука трубы. В свою очередь, англо-гасконцы двинулись вперед, оставили главную дорогу слева от себя и поднялись на небольшой холм, скрывавший их от глаз противника. Они тоже были расположены в три линии. В центре первой линии находился герцог Ланкастер, с флангов его поддерживал верный и опытный Джон Чандос, которого Черный Принц только что сделал рыцарем-баннеретом. Чандос, которому было уже более пятидесяти лет, был энергичен, как и прежде и наставлял молодого Джона Гонта Ланкастера, как он наставлял Эдуарда одиннадцатью годами ранее при Пуатье. Также в центре этой первой линии находились лорды Бошамп, Уффорд, Скроуп, Гастингс, Феррерс и многие другие. Справа — Стивен Коссингтон, слева — Гишар д'Англе. Эта первая линия насчитывала 6.000 латников и лучников.
Вторая линия, была гораздо более длинней, с вдвое большим количеством людей. В центре — Черный принц с англичанами, гасконцами и пуатевинами. Пьер ле Круэль находится рядом с ним, его сопровождали Матье де Гурне и Хьюго Калвли. Справа располагались гасконцы с капталем де Бюшем и сеньором д'Альбре; слева — англичане с Уолтером Хьюеттом и Томасом Перси, а также бретонцы Оливье де Клиссона. Между каждой из этих баталий находились отряды лучников. Третью линию — около 6.000 человек — возглавляли король Майорки и граф д'Арманьяк. В нее входили гасконские наемники Берниката д'Альбре, сеньоры Северака, Кондома, Ланнемезана, графы Перигора и Комменжа, а также сэр Роберт Ноллис. В общей сложности английская армия насчитывала, максимум 24.000 человек, значительно увеличившись после выхода из Дакса за счет прибытия новых компаний. У англичан было также несколько бомбард, точная роль которых в ходе сражения неизвестна.
Достигнув вершины холма, англичане увидели вражескую армию, идущую им навстречу, на расстоянии около 1.500 метров. Две армии остановились, как раз тогда когда стало всходить солнце. На франко-кастильской стороне звучали цимбалы, барабаны, рожки и трубы, а на английской была тишина. Противники замерли, и шестьдесят тысяч глаз напряженно изучали противоположный лагерь. Это было затишьем перед бурей, порядком перед воцарением хаоса; многие проживали свои последние мгновения. Впечатляющее зрелище, которым наслаждался Фруассар, которого там не было, но который тщательно собрал свидетельства участников:
Когда взошло солнце, то открылось прекрасное зрелище этих полков, с их блестящими латами, сверкающими в солнечных лучах. Так они приблизились друг к другу. Принц с несколькими людьми свиты поднялся на маленький холм и ясно увидел врага, идущего прямо на них. Спустившись с холма, он растянул свою боевую линию на равнине, и затем остановился. Испанцы, видя, что англичане остановились, сделали со своим строем то же самое. Воины каждой из сторон подтянули свои доспехи и приготовились к немедленной схватке.
Воспользовавшись паузой, Черный Принц прочитал молитву, напоминая Богу, что правда на его стороне:
Истинный Бог, Отец Иисуса Христа, который создал и сделал из меня то, что я есть, снизойди ко мне, и в своем милосердии сделай так, чтобы успех битвы этого дня был бы моим и моей армии, ведь ты знаешь, что воистину, я взялся за это дело единственно ради поддержания закона и справедливости, чтобы восстановить на троне этого короля, который был лишен наследства и изгнан и с него и из своей страны.
После этой преамбулы обе армии возобновили движение вперед по сигналу: "Вперед знамена, во имя Бога и Святого Георгия!" с одной стороны, "Кастилия — королю Энрике!" с другой. В отличие от обычной практики, здесь никто не действовал от обороны, обе стороны перешли в атаку и встретили друг друга на полпути. Не было предусмотрено никакой определенной тактики, никаких обходных маневров, битва при Нахере была сражением архаического типа, состоящим из лобового столкновения двух масс бойцов. Несомненно, отсутствие согласованности между разными народами во многом объясняет невозможность создания реального плана. Бок о бок сражались воины с совершенно разными привычками и традициями: в частности, в армии короля Энрике ливийцы, триполитанцы и генетуры, привыкшие к арабскому стилю ведения войны, сражались вместе с балеарскими пращниками, генуэзскими арбалетчиками, кастильскими кавалеристами, бретонскими и французскими рыцарями из всех регионов. Присутствие на стороне принца Уэльского пылких гасконских всадников заставило англичан отказаться от традиционной оборонительной практики. Дю Геклен был здесь лишь командиром баталии, неохотно вовлеченным в дело, которое он не одобрял. Он сражался со свойственной ему яростью и преданностью, зная, что противники превосходят его армию по качеству, и имея лишь ограниченное доверие к испанским войскам. Его поведение при Нахере было героическим, и, несмотря на поражение, его репутация выдающегося бойца укрепилась. Если Черный Принц был победителем, то Дю Геклен был героем, которым восхищались обе стороны.