Когда противников разделяло менее двухсот метров, арбалетчики Энрике выпустили стрелы; английские лучники открыли ответный огонь, еще раз продемонстрировав свое превосходство: по команде, каждые десять секунд, облако стрел со свистом обрушивалось на врага; арбалетчики быстро рассеялись. Но очень быстро баталии Ланкастера и Дю Геклена сошлись в рукопашную; две массы пеших рыцарей столкнулись, с обычным грохотом, ударами мечей и топоров по доспехам. Фруассар в экстазе: "При их первом столкновении образовалась ужасная мешанина из их копий и щитов. Долгое время они пробыли в таком положении, прежде чем смогли найти какие-нибудь бреши друг у друга. Было совершено много славных подвигов, и много рыцарей пало на землю, и они больше не могли подняться сами".
Дю Геклен и его люди сначала оттеснили отряд Чандоса и Ланкастера, который перегруппировался и снова пошел вперед; фронт стабилизировался; удары сыпались градом, и каждый бился на своем месте. Джон Чандос оказался в угрожающем положении: окруженный и оттесненный от своих, он бился с кастильским колоссом, известным своей силой, Мартином Феррандесом. Оба повалились на землю, Феррандес сверху на Чандоса; испанец просунул свой кинжал под забрало на шлеме Чандоса и вогнал его внутрь; но удар отклонился в сторону от лица из-за резкого движения головы англичанина, лицо которого было залито кровью. Борясь под тушей Голиафа, которая прижала его к земле, Чандос сумел выхватить свой кинжал и несколько раз ударил им в бок Феррандеса, который упал на него сверху мертвым. Отбросив огромный труп в сторону, Чандос встал, сначала на четвереньки, поскольку его людям наконец удалось освободить его из окружения врагов. Сжимая меч обеими руками, страшный пятидесятилетний старик с зияющей раной на лице, облитый кровью и потом, возобновил бой.
Второй группой, которая вступила в сражение, был отряд капталя де Бюша, который подошел к кастильцам под командованием дона Тельо. Генетуры кастильцев пошли в атаку, но английские лучники без труда их отбили, и паника немедленно охватила остальных; оставшиеся в живых бежали на следующие ряды, сея смятение; сам дон Телло бежал, и весь его отряд рассеялся, что позволило рыцарям капталя обойти с лева отряд Дю Геклена, которые сражался против Ланкастера и Чандоса.
На другом фланге отряд Клиссона, Перси и Хьюэта столкнулся с отрядом графа Дения и магистра ордена Калатравы, которые сражались гораздо лучше. В центре Черный принц, Педро Жестокий и Калвли бросились на авангард Дю Геклена, присоединив свои силы к силам Ланкастера, но не сумев заставить бретонцев отступить. Вступление в сражение короля Майорки с арьергардом было решающим: обойдя беспорядочную схватку в центре, он занял левый фланг и в свою очередь наткнулся на графа Дения, чья лошадь была убита, а сам он взят в плен, как и камергер короля Гомес Карильо. Франко-кастильские правый и левый фланги были разгромлены, и клещи окружения сомкнулись за отрядом Дю Геклена, который один вынес на себе почти всю тяжесть битвы.
Энрике несколько раз собирал своих всадников и бросал в атаку, чтобы попытаться разблокировать бретонцев авангарда, но безуспешно. Затем он ввел в бой массу своих пехотинцев, чьи пращи заставили гасконцев на мгновение замешкаться. Но капталь де Бюш и граф Арманьяк быстро выдвинули вперед своих лучников, залпы стрел которых уничтожали плохо защищенных пехотинцев, быстро обратившихся в бегство.
Тогда Энрике понял, что все потеряно. Остаться на поле боя, означало бы подвергнуть себя опасности попасть в руки единокровного брата, от которого он не мог ждать пощады. Фруассар рассказывает, что Педро лихорадочно прочесывал поле боя в поисках узурпатора: «Король дон Педро был сильно разгорячен и очень жаждал встретить своего брата бастарда. Они скакал вокруг, взывая "где этот сын шлюхи, что называет себя королем Кастилии?"» Для Энрике разумным решением было бы бежать. Кювелье говорит, что Дю Геклен убедил его покинуть поле боя, но эти два человека находились на разных участках сражения, отрезанные друг от друга вражескими силами, так что эта история может быть только чистой выдумкой, если не считать того факта, что бретонец был слишком занят боем, чтобы произносить речи посреди грохота битвы. Энрике решил все сам: с несколькими людьми он покинул поле боя и скрылся в холмах в направлении Бобадильи.
Сражаться остались только отряды Дю Геклена и дона Санчо, полностью окруженные и подавляемые численностью противника: Ланкастер, Чандос, принц Уэльский спереди, капталь де Бюш слева, Клиссон, Хьюэтт справа и сзади. Один за другим падали или сдавались бретонские и французские рыцари: были убиты сиры де Вилье, де Сен-Венан, де Вильен, Жан де Нёвиль, де Матиньон и около шестидесяти других; среди кастильцев Сармьенто, Ангуло, де ла Вега, де Рохас, Мендоса, Хинонес; дон Санчо сдался в плен. "Баталия со стороны испанцев, которая показала себя лучше всего и которая оказала наилучшее сопротивление — это была баталия под командованием мессира Бертрана дю Геклена, ведь там с обеих сторон были истинные воины, которые старались изо всех своих сил и способностей. Много славных подвигов было совершено ими", — говорит Фруассар.
Как и при Оре, Дю Геклен сопротивлялся до последнего, но ему снова пришлось отдать свой меч рыцарю из отряда Джона Чандоса, сэру Томасу Чейни. В четвертый раз Бертран оказался в плену.
Самая кровавая часть сражения произошла во время преследования беглецов. Английские и гасконские всадники преследовали разбитых испанцев бежавших на запад, уничтожая испанскую пехоту на своем пути. Тысячи запаниковавших солдат достигли берегов реки Нахерилья, которая превратилась в бурный поток из-за дождя и таяния снегов. Путь к отступлению был для них отрезан отрезан, и многие были там убиты. Другие собрались на подступах к единственному мосту через реку, у деревни Нахера; в начавшейся давке сотни людей упали в воду, другие сами бросились в нее, погибая от утопления или переохлаждения, в то время как стрелы дождем сыпались на тех, кто пытался выйти на берег. Великие магистры орденов Калатрава и Сантьяго с несколькими сотнями человек укрылись в домах и узких улочках Нахеры, где продолжалась резня; магистр Калатравы был пойман в подвале, магистр Сантьяго — в тупике.
Несоразмерность потерь сторон ошеломляет, но подтверждается по меньшей мере пятнадцатью различными хрониками, независимо от того, на чьей стороне они находятся: около пятнадцати тысяч погибших на одной стороне, по сравнению с примерно сотней на другой; Chronique du monastère de Meaux (Хроника аббатства Мо) даже доходит до цифры в троих убитых с английской стороны. Фруассар оценивает потери в тридцать или сорок лучников, сорок латников и четыре знатных баронов. С франко-кастильской стороны, по самым низким оценкам, погибло двенадцать тысяч пятьсот человек. В любом случае, битва при Нахере стала настоящим средневековым рекордом, если не абсолютным, с соотношением потерь примерно 1:130 (полвека спустя, при Азенкуре, это соотношение будет 1:30). Как бы ни относиться к этим цифрам, несомненна огромная диспропорция. Это можно объяснить, с одной стороны, эффективностью лучников, чей град стрел обрушился на ряды плохо защищенных гентуров и пехотинцев, а с другой стороны, резней беглецов: было вероятно, более двух тысяч утонувших, три тысячи убитых на улицах Нахеры и во время бегства. Более четырехсот бретонцев погибли в отряде Дю Геклена; пятьсот шестьдесят кастильских дворян были найдены на поле боя вместе с более чем семью с половиной тысячами гентуров и пехотинцев. Черный принц послал герольдов составить список убитых дворян в соответствии с их щитами и гербами.
Что касается пленных, то их насчитывалось почти две тысячи, в том числе около двухсот французов. Самыми важными были брат, сын и племянник Энрике, два епископа, Великие магистры Калатравы и Сантьяго, Великий приор госпитальеров, Великий камергер короля, графы Дения и Кастанеда, маршал Одрегем и, конечно же, Дю Геклен. Последний был слишком большим призом для сэра Томаса Чейни, который продал его Черному принцу за 1.483 ливра, 6 су, 6 денье.
Последствия битвы
С точки зрения Педро Жестокого Дю Геклен был главной причиной его бедствий. Поэтому он хотел избавиться от него. В конце сражения он попытался убить его нанеся смертельный удар, но Бертран уклонился в сторону и вывел кастильца из равновесия, который этого не ожидал. Затем Педро попросил Черного принца отдать пленника ему, на что получил достойный отказ. Только теперь рыцарственный Эдуард увидел истинное лицо Педро Жестокого, хотя ранее друзья напрасно советовали ему не доверять кастильцу. С отвращением принц узнал, что Педро бродил по полю боя, добивая раненых, расправляясь с предавшими его кастильскими дворянами, он даже брал пленных из рук англичан, чтобы убить их, как, например, рыцаря Иниго Лопеса де Ороско. Когда он попросил Эдуарда выдать всех кастильских пленников, тот согласился только при условии, что Педро оставит в живых тех, кто попросит прощения. Скрывая свое разочарование, Педро согласился, но сделал исключение для великого камергера Гомеса Карильо, которому он перерезал горло на глазах у англичан. Великого магистра ордена Сантьяго постигла та же участь. Черный принц победил, но теперь он сильно сомневался, что выступил на той стороне.
Эдуард должен был свести счеты с Арнулем д'Одрегемом, но сделает это в духе рыцарства. Арнуль, захваченный в плен при Пуатье, был освобожден в 1360 году при условии, что он не возьмет в руки оружие против Черного принца, пока за него не будет уплачен выкуп. Однако часть долга все еще не была выплачена. Эдуард обвинил Арнуля в том, что тот нарушил рыцарскую клятву. Старый маршал, который по-прежнему хорошо сражался, несмотря на свои шестьдесят семь лет, защищал себя перед почетным судом, состоявшим из четырех англичан, четырех гасконцев и четырех бретонцев. Его защита строилась на том, что при Нахере, принц Уэльский был всего лишь союзником Педро Жестокого, поэтому Одрегем сражался именно против последнего. Присяжные решили дело в его пользу, и Эдуард охотно согласился.