Через два дня после битвы англо-гасконская армия и ее пленные покинули равнину Нахера и двинулись в западном направлении. В Бривьеске 7 апреля Черный принц и Педро Жестокий расстались, последний пошел на Бургос с пятью сотнями человек. Эдуард и англо-гасконцы присоединились к нему через пять дней. Через год после своего триумфального въезда в город Дю Геклен оказался в нем пленным. Похоже, Черный Принц доверил его на попечение его старого знакомого капталя де Бюша. Что касается Энрике, коронованного королем Кастилии в предыдущем году, то он снова стал беглым бастардом. Его маршрут после Нахеры трудно определить, тем более что хронисты полностью расходятся во мнениях по этому вопросу. Рассказ Фруассара видится нам совершенно неправдоподобным:
Король Энрике бежал самой хорошей дорогой, какой только мог, и оставив своих врагов позади, он как можно скорее проводил жену и детей в город Валенсию, где находился король Арагона, бывший его крестным отцом и другом. Ему он поведал о своей неудаче в сражении.
Педро Церемонный вовсе не намерен был принимать беглеца, которого искал Черный Принц, что могло бы принести ему большие неприятности. Более того, несомненно, что Энрике приехал в Вильнёв-ле-Авиньоне, где он встретился с герцогом Анжуйским до 30 апреля, даты отъезда Урбана V в Рим. Заезд Энрике в Валенсию после 3 апреля хронологически практически невозможен. Что касается истории рассказанной Кювелье, то она еще более невероятна: он представляет Энрике, переодетого паломником, тайно посещающим Дю Геклена, заключенного в Бордо. Как отмечает редактор Кювелье, этот невероятный эпизод — всего лишь переработка эпической темы переодевшегося до неузнаваемости героя, такого как Гийом Оранжский в "Нимской телеге", Базен в "Жане де Лансоне" и, прежде всего Карла Великого, переодевшегося пилигримом в шансон де жест "Ги Бургундский".
Версия Айялы является наиболее вероятной. Он говорит, что Энрике отправился в Сорию, на границе Кастилии и Арагона, а затем в Уэску, находившуюся под контролем семьи де Луна. Педро де Луна, будущий Папа Римский, отправил его под конвоем в Ортез, в графстве Фуа, откуда Гастон Феб, желая защитить себя от обеих сторон, отпустил его в Тулузу. Оттуда Энрике должен был отправиться в Вильнев-ле-Авиньон или Монпелье, чтобы встретиться с лейтенантом короля Франции, герцогом Анжуйским. Затем он должен был вернуться в убежище, которое Карл V предоставил ему еще до крестового похода 1366 года, замок Пейрепертюз. Там к нему присоединились его жена и дети. Пейрепертюз был поистине орлиным гнездом, возвышающимся над долиной реки Вердубль, более чем на четыреста метров, и находившимся на пути в Руссильон. Там Энрике собирался восстановить свои силы в ожидании лучших времен.
Однако для Дю Геклена начались месяцы ожидания, которые, несомненно, были очень мучительными. Он был обречен томиться в самом длительном периоде бездействия в своей карьере. До сентября 1367 года он находился с армией Черного принца в Испании. Положение англо-гасконцев быстро ухудшалось, потому что отношения между принцем Уэльским и королем Кастилии быстро испортились. Педро Жестокий, вернувший себе трон и не имеющий денег на то чтобы заплатить своему благодетелю, был готов на любое предательство. Однако Черный принц находившийся в Бургосе был начеку. В конце апреля, когда вся Кастилия подчинилась Педро Жестокому, он предъявил королю счет в миллион золотых монет, и добавил: "Я буду очень благодарен, если вы заплатите как можно быстрее, что будет вам только на пользу. Вооруженные люди должны жить и если им не платят, они сами себе помогают".
Педро ответил, что у него нет денег в Бургосе, но он найдет их в Севилье. Была заключена сделка: англичане перейдут немного дальше на юг, в район Вальядолида, а король будет собирать деньги в Севилье. Он обещает вернуться до 30 мая. Договор был заключен на главном алтаре Бургосского собора, и все отправились туда, куда договорились. Прошел май, затем июнь и июль, но никаких новостей от Педро не поступало. Англичане оказались в ловушке: подавленные жарой в бассейне Вальядолида, где пересохли все реки, обреченные пить воду из застойных луж, они были поражены дизентерией. "Войска, ― писал герольд Чандос, ― из-за отсутствия вина и хлеба, сильно страдали от жажды, голода и болезней". Другой английский хронист, Генри Найтон, каноник Лестера, добавляет: "Многие англичане умерли от брюшного кровотечения и подобных болезней, так что едва ли один человек из пяти возвратился в Англию". Король Майорки был прикован болезнью к постели. Сам Черный принц заразился дизентерией, которая никогда его в последствии не покидала. Прославленный рыцарь в возрасте тридцати семи лет ослабел до конца своей жизни; испанская кампания подорвала его здоровье, и этот крепкий воин после девяти лет затяжной болезни умер преждевременно в 1376 году, за год до смерти своего престарелого отца Эдуарда III. Летом его моральный дух был на самом низком уровне; супруга писала ему, что бастард Энрике из своего убежища Пейрепертюзе совершает набеги на Бигорр, город Баньер был им взят и разграблен.
Ошеломленные и разъяренные, англичане мстили стране в которой находились. И снова крестьяне вынуждены были нести на себе основную тяжесть ссор великих людей. От Саламанки до Авилы и Сеговии страна была опустошена. Эдуард послал трех рыцарей в Севилью, чтобы попросить объяснений у Педро Жестокого, который отвечал, что его казна пуста и что он не может ее наполнить, пока компании разграбляют страну! Пусть сначала англичане уйдут, а потом мы посмотрим, как будем платить. На этот ответ принц Уэльский взорвался и оскорбил гонца: "Это сам дьявол втянул меня в дела твоего господина!"
В итоге, с яростью в сердце Черный принц вынужден был смириться и отдать приказ своей армии возвращаться. Славная армия победителей при Нахере теперь была не более чем толпой исхудалых и ослабленных солдат. Принцу снова пришлось вести унизительные переговоры с Педро IV и Карлом Злым, которые с видимой неохотой предоставили ему право прохода через свои государства. С понурыми головами, победители снова пересекли перевал Ронсеваль и вернулись в Аквитанию. Дю Геклен был с ними и стал свидетелем поражения своего победителя. Он не был рад этому: Педро Жестокий снова стал королем, страшно мстя городам, которые его предали; сам он оставался пленником, и о выкупе или освобождении не было и речи.
Примерно в середине сентября они прибыли в Бордо. Затем бретонец был помещен под домашний арест в замке Кондат, недалеко от Либурна. Там он провел всю осень 1367 года. Там он узнал, что Энрике Трастамарский вернулся в Испанию, несмотря на более чем сомнительное отношение к нему Педро IV Церемонного, который вел переговоры как с Карлом V, так и с Черным принцем. Король Арагона пообещал Эдуарду не допустить перехода бастарда в Кастилию через Пиренеи. Тем не менее, к сентябрю Энрике без сопротивления переправился в Арагон. С помощью герцога Анжуйского ему удалось собрать четыреста копий, или более тысячи человек, и он взял с собой еще одного бастарда, из Беарна, единокровного брата Гастона Феба, которого он сделал графом Мединачелли. Проезжая через графство Фуа и долину Аран, Энрике встретил дядю короля Арагона, графа Рибагорры. Хронист Айала был участником этой экспедиции, о которой мы хорошо знаем благодаря ему. 24 сентября небольшой отряд достиг Уэски и переправился в Кастилию. В Калахорре, где он был провозглашен королем в предыдущем году, к Энрике присоединились кастильские рыцари, и его силы стали расти с каждым днем. Вскоре он был уже в Бургосе, который открыл перед ним свои ворота, за исключением еврейского квартала, который сопротивлялся и получил обычное наказание. История, похоже, повторялась: Энрике стал хозяином севера страны, Педро — юга, где его положение постоянно ухудшалось. Не хватало лишь одного важного игрока — Дю Геклена.
Чемпион по выкупу
Бертран томится в Кондате. В то время как большинство других пленников уже давно были освобождены, его все еще удерживали, причем никто не упоминал о возможном выкупе. С ним хорошо обращались, он был полусвободен и проводил свое время так, как мог. Кювелье показывает его играющим в шахматы со своим камергером. Процесс его освобождения не совсем ясен, поскольку, как обычно, у каждого хрониста есть своя версия фактов, помимо определенного согласия по основным линиям. Первый элемент вызывает удивление: продолжительность содержания под стражей. Как правило, это применялось только в том случае, если пленник был не в состоянии заплатить выкуп, как это было с Карлом де Блуа и Иоанном Добрым. Однако Дю Геклен, очевидно, не был задержан для получения выкупа, что весьма необычно, особенно для такого рыцарственного принца, как Эдуард. Это придает некоторую достоверность слухам о том, что английские власти не хотели освобождать бретонца, пока не будет решен испанский вопрос. Освободить такого грозного человека означало бы позволить Энрике вновь завоевать Кастилию. Более того, бастард требовал этого освобождения, а Черный Принц долгое время оставался глух к этим призывам.
По словам Кювелье, в окружении принца Уэльского даже поговаривали, что Черный принц боится Дю Геклена. Близкие Эдуарда видимо с некоторой робостью сообщили своему господину об этом печальном слухе. Во время беседы между принцем и его друзьями Чандосом, Клиссоном, Калвли, сиром д'Альбре, после разговора о женщинах и о смерти рыцарей, речь зашла бы о выкупах, о выкупе Людовика Святого, и именно тогда сир д'Альбре рассказал Эдуарду о неприятных слухах:
На это сир д'Альбре сказал: — Я скажу прямо:
Говорят, что вы держали и держите
В тюрьме рыцаря, которого я должен назвать,
И кого вы боитесь выпустить из вашей тюрьмы.
Пораженный до глубины души, Эдуард,
[…] вопреки себе сказал: — Приведите
Бертрана, чтобы я мог с ним поговорить.
Несмотря на всех тех, кто распускает слухи,
Бертран не заплатит ни золотом, ни серебром,