Согласно Кювелье, Карл V отправил не менее пяти посланников подряд, чтобы попросить Дю Геклена вернуться. Не исключено, что он обещал ему должность коннетабля Франции, чтобы побудить Бертрана снова пересечь Пиренеи. Это показывает, какое значение придавал король его услугам. Жан де Берге, Франсуа де Перильос, Жан де Райе, Ивон де Керанбарс, Арнуль д'Одрегем по очереди приезжали, чтобы попытаться убедить бретонца. По словам Кювелье, ответ, который он дал последнему из них, хорошо выражает его душевное состояние:
Это правда, — сказал Бертран, — клянусь!
Ты — пятый полномочный посланник
Что король послал ко мне, и я раскаиваюсь.
За то, что не послушался Его с самого начала,
Ибо я своим поведением недостоин
Той чести, которую мне оказывает добрый король.
Но моя рубашка, конечно, ближе к телу
Чем его рубашка, это очевидно!
В Испании мне придется еще многое сделать,
Для короля Энрике, которого я преданно люблю,
И чтобы сохранить земли, которую он мне дал.
Другими словами, из двух моих господ Энрике (моя рубашка) ближе к моим личным интересам (землям, которые он мне подарил), чем Карл (его рубашка). Однако Дю Геклен понимал, что не может затягивать свое пребывание в Кастилии, не вызывая подозрений и недовольства короля Франции. В начале лета 1370 года Энрике уже не нуждался в нем. Арагонский король сделал предложение о мире, и Кастилия полностью была покорена. У Бертрана больше не было веских причин оставаться. Более того, такое внимание короля Франции к его персоне льстило его самолюбию: он был незаменим, в его распоряжении была целая армия, все хотели его возвращения, герцоги и принцы с нетерпением ждали этого, и наконец старый коннетабль Франции Робер де Фьенн, известный как Моро де Фьенн, которому было уже за шестьдесят, заговорил об отставке и предложил Бертрану стать его преемником.
26 июня 1370 года бретонец все еще находился в Толедо. Менее чем через месяц, пройдя через Сорию, он прибыл во Францию. Испанское приключение закончилось, не без сожалений, несомненно. Он покинул полуостров через долину Аран, остановившись в Фуа, где граф Гастон Феб принял его с большим почетом. Дю Геклен был известной фигурой, к которой теперь проявляли уважение знатные сеньоры. Однако у графа Фуа были претензии к бретонской семье: Оливье Дю Геклен, брат героя, такой же драчун, как и его старший брат, находился на службе у графа Арманьяка, который вел против Гастона войну, и наносил ущерб его владениям. По мнению Гастона Феба Бертран мог бы вмешаться. "Мой брат, хороший наемник, — ответил он, — и сражается за того, кто ему платит". Впрочем он пообещал, несмотря ни на что, попытаться убедить брата сменить сторону. Заключив союз с графом Фуа, Дю Геклен снова отправился в путь. Около 20 июля он прибыл в Муассак, где встретил герцога Анжуйского, который сообщил ему о его новой задаче: старая добрая война против англичан возобновилась и вступила в новую фазу.
Глава XIV.Коннетабль Франции (1370)
Дю Геклен вернулся в воюющую страну. Договор в Бретиньи 1360 года, подтвержденный в Кале, просуществовал недолго. Эдуард III и Карл V бездействовали несколько лет, это правда, но они никогда официально не обменивались отречениями, предусмотренными в договором: Эдуард III должен был отказаться от короны Франции, а в обмен на это Карл V должен был отказаться от сюзеренитета над Аквитанией. Спустя восемь лет после заключения договора ничего не было сделано, что оставляло возможности для любых маневров.
Возобновление войны против Англии
Черный принц обосновался в Аквитании, которая в 1362 году была преобразована для него в квазинезависимое герцогство. В Бордо он организовал бюрократическую администрацию в английском стиле, более эффективную, чем у короля Франции. Он лично принимал оммаж аквитанских сеньоров, которые едва терпели авторитарное присутствие сюзерена, который теперь был к ним очень близок и бдителен. Авторитарный и проникнутый герцогскими прерогативами, Эдуард вряд ли был расположен понять партикуляристские тенденции своих вассалов. У него был еще один недостаток — расточительность. Не скупясь на чужие деньги, он щедро тратил их на содержание роскошного двора в Бордо; в 1367 году испанская экспедиция обошлась в целое состояние. Поэтому вся тяжесть расходов падала на гасконцев.
В январе 1368 года штаты Аквитании, то есть представители главных городов и вассалов, по просьбе принца приняли решение о введении нового налога — фуажа в размере десяти солей на очаг в течение пяти лет. Многие сеньоры не присутствовали на собрании и отказались подчиниться новому налогу, за который они не голосовали. Среди них были Жан д'Арманьяк и его племянник Арно Аманье д'Альбре, которые решили обратиться, как это предусмотрено феодальным правом, к своему верховному сюзерену. Но кто был их сюзереном — Эдуард III или Карл V? На самом деле, это был первый, но по традиции — второй, поскольку он официально не отказался от своего сюзеренитета над Аквитанией.
В мае 1368 года Арманьяк и Альбре были в Париже на свадьбе последнего и обсуждали этот вопрос с королем. Карл V оказался в затруднительном положении. Он знал, что принятие обращения гасконцев означало бы объявление войны Эдуарду III. Однако Карл V был осторожен, за что получил прозвище "Мудрый". 30 июня он созвал заседание всего своего Совета в отеле Сен-Поль: тридцать шесть человек, бароны, юристы и епископы. Мнение было единодушным: обращение должно быть принято, и если король Англии отреагирует воинственно, он будет нести ответственность за нарушение договора. Процедура иллюстрирует методы Карла V. Король был более нерешительным, чем можно было подумать; как все мыслящие люди, он взвешивал, сравнивал и, в конце концов, укрылся за решением своего Совета, на который можно было возложить ответственность за возможную неудачу. Этот процедура повторялась при каждом важным решением его правления. Карл V снова обратился к канонистам и юристам из Монпелье и Тулузы. Все дали одинаковый ответ. 28 декабря 1368 года Совет в расширенном составе подтвердил право короля.
Поэтому в Бордо были посланы два королевских чиновника, чтобы вызвать Черного принца в Париж, к королевскому суду, для ответа на обвинения его вассалов. Двое несчастных, доктор права и рыцарь, предстали перед Эдуардом, который лежал в постели и был болен дизентерией подхваченной в Испании, продолжавшей подтачивать его здоровье. Взбешенный, принц встал и пригрозил пойти войной на Париж во главе своей армии. Два посланника короля были арестованы и казнены при невыясненных обстоятельствах. С этого момента разрыв стал неизбежен. Это было сделано надлежащим образом: поскольку Черный принц не явился в установленный срок, неисполнение было отмечено, а поскольку уже начались стычки, как в Гиени, так и в Понье, 30 ноября Генеральные штаты, собравшиеся в Париже, объявили вассала преступником и провозгласили конфискацию герцогства Аквитанского. Оставалось только завоевать его.
Карл V ничего не оставлял на волю случая. Никогда еще средневековая война не была так тщательно подготовлена. Жизненные силы войны — это деньги. Год военных действий обходился королевской казне от шестисот до восьмисот тысяч ливров. Поэтому налогоплательщики должны были платить снова. На этот раз, чтобы обеспечить стабильность поступлений, Генеральные штаты проголосовали за введение постоянного налога в ойлоязычных странах на неограниченный срок. В странах "языка ок" сохранился принцип ежегодного обновления. Городские укрепления были восстановлены, стены отремонтированы и осмотрены королевскими инспекторами. Во многих случаях городские стены потеряли свое значение из-за расширения пригородов, что облегчало врагам использовать практику подкопов: у городских властей был выбор между уничтожением пригородов и включением их в новый обвод стен. Париж первым подал пример: под руководством губернатора Гуго Обрио новое кольцо укреплений на правом берегу удвоило площадь столицы, а в 1370 году началось строительство большой бастиды Сент-Антуан — Бастилии.
Владельцам укрепленных замков также предлагалось привести свои крепости в обороноспособное состояние: заделать щели и трещины, очистить стены от прилегающих зданий, запасти продовольствие и боеприпасы, обзавестись артиллерией. Постановлением от 19 июля 1367 года, которое Жан Фавье сравнил с настоящей "национализацией" замков, король установил контроль над этими строениями.
Армия также нуждалась в хорошей реорганизации. Извлекая уроки из предыдущих поражений, король пытался развить практику стрельбы из лука и арбалета по всей стране. Указом от 3 апреля 1369 года было запрещено заниматься всеми азартными и физическими играми, кроме соревнований по стрельбе. Организуя соревнования с вручением призов, власти надеялись облегчить набор стрелков в армию. Но такая мера могла принести плоды только в долгосрочной перспективе. На данный момент под командованием магистра арбалетчиков Юэ де Шатильона находились в основном генуэзцы. В целом, доля наемников имела тенденцию к увеличению: генуэзцы во главе с Гримальди, Спинолой и Дориа, каталонцы, кастильцы, пьемонтцы, тосканцы, немцы, шотландцы и валлийцы. Среди последних — Оуэн Лаугох (Краснорукий), внучатый племянник последнего валлийского короля Гвинеда Лливелина. Ненавидя англичан, он служил поочередно Филиппу VI, Иоанну Доброму, Карлу V и совершил несколько подвигов, например, захватил остров Гернси в 1372 году.
Карл V отказался от традиционной феодальной армии, которая была слишком нестабильной и недисциплинированной. Если главные вассалы все еще присутствовали в армии, то в качестве служащих; арьербан созывался лишь в исключительных случаях, как в Нормандии в 1369 году, для противостояния непосредственной опасности. Мелкое дворянство обеспечивало постоянное ядро армии в две с половиной тысячи человек, или почти десять тысяч человек с учетом их боевых слуг, которые регулярно проверялись на "смотрах", где королевские офицеры проверяли снаряжение и численность перед распределением жалования. В случае необходимости численность вооруженных людей из мелкого дворянства могла увеличиваться до пяти-шести тысяч. Кроме того, росло число недворян, кутильеров, пикинеров, сержантов и боевых слуг, некоторые из которых выбивались в ряды оруженосцев. В этой армии, которая находилась в процессе профессионализации, все больше принимались во внимание индивидуальные заслуги.