чного к сути проблемы регистратора событий. Ненависть к южным расистам, злоба и презрение ко всем их пособникам и молчаливым подстрекателям, боль и глубочайшее сочувствие к поруганному человеческому достоинству своих черных братьев, бьющая ключом страстность и глубокая убежденность человека, сражающегося за самое близкое, дорогое и понятное в жизни, — все это было в работе Дюбуа.
Он хорошо знал грамматику, имел большой словарный запас, но, когда ему приходилось писать о негритянской проблеме, Дюбуа меньше всего заботился о литературной форме, грамматической окружности фраз, лексике и стилистике. Пунктуальным до педантичности преподавателям английского языка, разумеется белым, было глубоко безразлично отношение Дюбуа к негритянской проблеме, их интересовала только форма, а не содержание его работы. Во всяком случае, работа, в которую Дюбуа вложил всю свою душу, всю страсть своего сердца, не вызвала никаких эмоций у преподавателей, а ее достоинства с учетом стилистических и грамматических ошибок были определены оценкой «неудовлетворительно».
Автор сочинения был близок к шоковому состоянию. Впервые в жизни его знания получили такую беспощадную и, как он понимал, объективно правильную оценку. Это был урок на всю жизнь И Дюбуа сделал выводы, которым следовал всю жизнь: если хочешь, чтобы твои мысли были убедительны и доходчивы, мало страсти и убежденности в своей правоте, материал надо излагать и хорошим литературным языком.
Потерпев фиаско со своей первой письменной работой, Дюбуа с яростью одержимого занялся изучением английского языка. Он понимал, что если ты хочешь, чтобы народ понял тебя, те надо по крайней мере безукоризненно владеть языком, на котором говорит этот народ. Дюбуа выбрал для себя самый лучший и самый трудный в Гарварде курс английской стилистики, значившийся в списке курсов, представленных студентам для выбора, под номером двенадцать.
Многие месяцы упорного труда дали свои результаты. Дюбуа сохранил работу, которую он написал 3 октября 1890 года для лучшего в Гарварде специалиста по английскому языку, Баррэтта Уэнделла. «Толкаемый к тому жизненными условиями, — писал Дюбуа, — я выработал привычку составлять планы на будущее. Нередко я ошибался, подвергал свои планы изменениям, но, как бы то ни было, я рано и глубоко осознал, что жизнь — серьезная вещь… Возможно, это глупо, но я искренне верю: мне есть что сказать миру, и для того, чтобы сказать это как следует, я выбрал курс номер двенадцать».
Это были знаменательные слова Дюбуа действительно было что сказать миру. Вся долгая жизнь этого выдающегося ученого и борца за мир и дружбу между народами доказала, что слова 22-летнего студента не были излишней самоуверенностью, нередко присущей юности.
Показательно и то, что урок, полученный в Гарварде, сослужил Дюбуа добрую службу. Он сделал выбор, которому следовал всю жизнь’ мысль должна быть совершенной и по содержанию и по форме, только тогда она дойдет до сознания окружающих и будет правильно понята.
Дюбуа неукоснительно следовал этому правилу. И все его научные труды, публицистические статьи, многочисленные речи и выступления — настоящий образец глубины мысли и совершенства ее изложения. Что касается художественных произведений Дюбуа, особенно его многочисленных романов, то об их литературных достоинствах свидетельствует тот факт, что Дюбуа по праву считается одним из основателей современной негритянской литературы в США.
За годы учебы в Гарварде Дюбуа не бедствовал, но жил очень скромно. Он был лишен возможности снять комнату в здании колледжа, где проживали состоятельные студенты, и должен был поселиться на частной квартире, выбрав скромную комнату в доме одной цветной семьи. Дюбуа приходилось постоянно подрабатывать, чтобы свести концы с концами, в частности, он отправлялся в лекторские турне по стране, что давало возможность не только укрепить материальное положение, но и познакомиться с новыми местами.
Однажды, подсчитав все свои небольшие доходы и многочисленные расходы, Дюбуа пришел к твердому убеждению, что он находится на грани полного финансового банкротства. Возможность пополнить свой бюджет он имел в то время только одну: попытаться получить одну из премий Бойлетона, присуждавшуюся в Гарварде за ораторское искусство. И Дюбуа добился своего, заняв на конкурсе второе место. Это было тем более знаменательное событие, что, первое место тоже занял один из немногочисленных студентов-негров, обучавшихся в университете, Клемент Морган.
Во время учебы в Гарварде Дюбуа заинтересовался африканской проблемой. Он с гордостью отмечал величие Африки и с чувством отвращения констатировал, что земля его предков должна поклоняться «англосаксонскому богу». Этот первый интерес к Африке с годами не пропал, а еще больше окреп и развился, найдя свое отражение в научных трудах Дюбуа, в его художественных произведениях, в его активной общественно-политической деятельности, направленной на освобождение Африки от оков колониализма, на построение новой жизни в независимых странах Африканского континента.
Касаясь негритянской проблемы, Дюбуа обращал значительное внимание и на экономический аспект этого вопроса. В частности, отмечая то, что Север предпринимал определенные усилия в деле обучения негров, он подчеркивал, что его великодушие на этом и заканчивалось. Ничего не предпринималось для того, чтобы дать возможность работать тем самым неграм, которым помогли получить какое-то образование.
Дюбуа заявил в 1891 году, что белая олигархия Юга эксплуатирует негритянских рабочих и что для защиты своих экономических интересов им необходимо получить политические права. Дюбуа отмечал, что Юг страдает от сверхбыстрой индустриализации, осложненной политическими и экономическими недугами. Как же избавиться от этих недугов? Он видел выход в том, чтобы создать на Юге действенную систему образования. Дюбуа отмечал, что Юг не возражает против того, чтобы создавать начальные общеобразовательные школы и школы по подготовке негритянских юношей к промышленной деятельности. Что же касается университетов, то их создание белая олигархия Юга рассматривает как совершенно излишнюю затею. Образованные негры, по мнению Дюбуа, должны были направлять и руководить образованными и политически активными массами трудящихся негров.
В этих высказываниях Дюбуа четко отражалась его позиция по негритянскому вопросу в то время: образование — панацея от всех зол. Надо дать возможность неграм стать образованными людьми, и это решит все экономические и политические аспекты негритянской проблемы. Этот гипертрофированный примат проблемы образования был составной частью его главной теории — «талантливые десять процентов» поведут за собой весь негритянский народ и выведут его на светлую дорогу всеобщего равенства и братства.
Взгляды Дюбуа на негритянскую проблему в определенной мере отражало его выступление в Бостоне в 1891 году. Двадцатитрехлетний аспирант Гарварда с горечью говорил о том, что, по его мнению, есть плохого в негритянской расе. Он возлагал в значительной мере на негров ответственность за условия, в которых они находились. Он заявлял, что негры не сделали вклада в цивилизацию и они находятся на примитивном уровне развития. Дюбуа подчеркивал, что библиотеки и литературные общества игнорируются неграми. Он обвинял негритянскую церковь за бездеятельность в деле организации негритянского образования. Негры, говорил Дюбуа, унижают себя, воспринимая «англосаксонский образец морали».
Это было выступление человека, горячо переживавшего за свой народ. Его критика в адрес негров была направлена на то, чтобы активизировать движение широких масс негритянского народа, показать то, что мешает неграм успешно бороться за разрешение негритянской проблемы.
Дюбуа никогда не был аскетом, человеком, отгораживающимся от реальной жизни, но он, как правило, старался избегать того, что могло помешать его занятиям, он стремился взять Ст пребывания в университете все, что можно было взять.
Но в Гарварде была одна студенческая организация, членом которой он горячо хотел быть, — «Веселый клуб», объединявший тех, кого у нас принято называть участниками художественной самодеятельности. У Дюбуа был хороший голос, он любил и понимал музыку, и тем не менее доступ в «Веселый клуб» для него оказался закрыт. Причина была одна: респектабельные студенты — члены клуба, разъезжавшие со своими концертами по всей стране, не пожелали иметь в своей компании цветного.
Дюбуа воспринял отказ очень спокойно. Причиной этого являлось то, что за три года проживания на Юге он прошел через чистилище расовой дискриминации и сегрегации, и решение «Веселого клуба» не явилось для него неожиданностью. Примеров подобных оскорблений было немало. На одном из приемов, например, белая дама с настойчивостью, достойной лучшего применения, назойливо пыталась подчеркнуть, что она принимает Дюбуа за официанта.
Круг друзей Дюбуа состоял из цветных студентов Гарварда и других учебных заведений и негров, живших в Бостоне. Их объединяла общая культура, общая расовая принадлежность, одинаковая судьба, неотъемлемой частью которой была расовая дискриминация. Эти люди жили в одном духовном мире, и вполне естественно, что этот мир сплачивал и объединял их. Так сложилась самостоятельная негритянская община, подобных которой было в США десятки тысяч.
Повторялось то, что уже было так хорошо знакомо по учебе в Фиске, где существовал непроницаемый расовый барьер. Дюбуа и в Университете Фиска и в Гарварде отличался от значительного большинства негров тем, что добровольно принимал расовую сегрегацию. Это не была капитуляция раба перед рабовладельцем, признание цветным превосходства белого. Наоборот. это была своеобразная, возможно не лучшая, но форма протеста и даже борьбы против расового барьера. Многие негры, стремясь вырваться из расового барьера, искали покровительства белых, старались как можно скорее приобщиться к «белой» культуре. Дюбуа шел иным путем он пытался всеми возможными средствами доказать, что негр не ниже белого, что цветной может превосходить белого и в интеллектуальном, и в духовном, и в моральном отношении.