В написанном Дюбуа манифесте съезда говорилось о том, что в минувшем году по Всей стране обильно взошли семена расовой ненависти. Перечислив все важнейшие направления, по которым осуществлялась политика расовой дискриминации, сегрегации и жесточайшей эксплуатации негров, Дюбуа сформулировал цели и задачи движения «Ниагара». «Мы, — заявлял Дюбуа, — не удовлетворимся ничем, кроме полного равноправия Мы требуем для себя всех прав, которые принадлежат американцам, родившимся свободными, — прав политических, гражданских и социальных И пока мы этих прав не получим, мы не перестанем протестовать, и Америка будет слышать наш голос Мы ведем бой не только за себя, но и за всех настоящих американцев».
Эти слова Дюбуа оказались пророческими. Еще много лет после съезда в Харпере-Ферри Америка и все прогрессивное человечество слышали смелый голос Дюбуа, непримиримого борца за полное равноправие негров, за мир и дружбу между всеми народами.
Манифест, принятый на съезде в Харпере-Ферри, был не только программным документом борьбы за освобождение негров США, Дюбуа как автор манифеста показал глубокое и правильное понимание принципа патриотизма. «Это, — говорил он, — борьба за идеалы, борьба за то, чтобы наша общая родина не изменила окончательно своим принципам и не превратилась на деле в страну грабителей и рабов, в притчу во языцех среди других наций из-за своих громких притязаний и жалких свершений».
Это было выступление в стиле традиций лучших людей Америки, именно в таком плане говорил о США Авраам Линкольн, который подчеркивал, что он потому и критикует свою страну, что любит ее и хочет, чтоб она избавилась от присущих ей недостатков.
Движение «Ниагара» было настоящим вызовом Б. Вашингтону и тем влиятельным кругам, которые выдвинули его на авансцену политической жизни США и без поддержки которых он не смог бы вообще существовать. Казалось, что не было силы, которая могла быть противопоставлена мощной и прекрасно отрегулированной, «машине Таскиги». Но это было только внешнее впечатление. Буржуазно-националистическая программа Вашингтона не соответствовала коренным интересам негритянского народа, жестоко страдавшего от расовой дискриминации и сегрегации, от судов Линча и зверских погромов. Перед лицом наступающей империалистической реакции Вашингтон призывал негров к смирению и покорности. Такой курс не мог пользоваться поддержкой широких слоев негритянского населения, и чем в больших масштабах развертывались репрессии против негров, тем слабее становились позиции Вашингтона, расшатывавшиеся под мощными ударами массового негритянского движения. «Машина Таскиги» стала буксовать и работать с явными перебоями и срывами. А на крутых поворотах, после очередных массовых выступлений расистов, погромов, судов Линча, когда Вашингтон вновь повторял свои призывы к покорности, возникала угроза, что эта машина будет сброшена под откос возмущенными неграми.
Стихийный протест негров против политики Вашингтона получил после создания движения «Ниагара» целенаправленное руководство и стал превращаться в силу, способную свести на нет всю систему, созданную в Таскиги. И не было ничего удивительного в том, что, по свидетельству одного историка, Вашингтон «с помощью влиятельных людей пытался уничтожить и Дюбуа и его платформу». В лице Дюбуа и руководимого им движения Вашингтон не без основания видел силу, способную повести за собой негритянский народ, что создавало для «мудреца из Таскиги» реальную перспективу оказаться полководцем без армии.
Вашингтон действительно готов был пойти на крайние средства в борьбе с Дюбуа, так как не было никакой надежды ни запугать лидеров «Ниагары», ни добиться компромисса с ними. В главном лидеры двух движений были непримиримы: Вашингтон ратовал за униженность и подчинение негров, Дюбуа и его соратники видели главное средство решения негритянского вопроса в активной борьбе. По словам негритянского историка, «знамя восстания было развернуто, родилось современное негритянское освободительное движение». И у колыбели этого движения стоял доктор Уильям Дюбуа, который на протяжении последующих почти шестидесяти лет оставался крупнейшим лидером негров.
В истории негритянского движения в период возвышения Букера Вашингтона существовала характерная закономерность: любой негр, выступивший против Вашингтона, подвергался травле, всевозможным преследованиям, и если он не уступал, то в конце концов его заставляли уйти в сторону. Когда Дюбуа возглавил движение «Ниагара», он испытал на себе всю силу страшного давления «машины Таскиги». Он неожиданно начал сталкиваться с колоссальными трудностями в своей научной, редакционной и преподавательской работе. Дело дошло до того, что когда Дюбуа предложили занять в столице пост помощника школьного инспектора для руководства цветными школами, то один из негров — служащих управления школами доложил самому президенту Теодору Рузвельту о нежелательности назначения на этот пост Дюбуа. Назначение, конечно, не состоялось, а Рузвельт с тех пор пришел к твердому убеждению, что Дюбуа — «опасная личность».
Преследования Дюбуа продолжались, и в конце концов Вашингтон нанес самый хорошо рассчитанный удар. Дюбуа вынудили уйти из Атлантского университета. Он проработал здесь тринадцать лет, под его руководством университет опубликовал многочисленные социологические исследования, которые принесли ему мировую известность. Дюбуа был выдающимся ученым и блестящим педагогом, в таких людях университет очень нуждался, и уволить крупнейшего ученого, добросовестнейшим образом выполнявшего свои обязанности, означало пойти на открытый скандал.
Наступление на последние позиции, удерживаемые Дюбуа в Атлантском университете, велось по всем правилам военного искусства. Началась длительная и упорная, беспрерывная осада ректора университета. Ему стали постоянно срезать ассигнования и одновременно прозрачно намекали, что стоит только университету расстаться с Дюбуа, как будут сразу же увеличены ассигнования по линии департамента просвещения и от частных лиц, а в США ассигнования из различных фондов, учрежденных крупными миллионерами и миллиардерами, всегда играли важную роль в финансировании университетов и других учебных заведений.
Дюбуа был поставлен перед выбором — или бороться за по праву принадлежащее ему место в Атлантском университете и обречь его на финансовую блокаду, или уйти. Дюбуа избрал последнее, тем более что ему предложили стать одним из руководителей Ассоциации содействия прогрессу цветного населения, которая была создана к этому времени и в учреждении которой он сыграл активную роль.
Со смешанным чувством покидал Дюбуа Атланту. Как отмечал один из биографов Дюбуа, он ненавидел этот город, строивший всю свою жизнь на принципах расовой дискриминации. Для того чтобы не дать расистам возможности унизить его, Дюбуа на протяжении всех тринадцати лет жизни в Атланте не пользовался сегрегированным городским транспортом. Он не ходил в театры и концертные залы, где негры должны были сидеть на худших, специально для них отведенных местах. Вполне естественно, что Дюбуа не испытывал никакого Огорчения, уезжая из этого рассадника расизма.
Вместе с тем он с большой грустью покидал Атлантский университет, работе в котором отдал лучшие годы своей жизни. Здесь оставались его близкие друзья, многочисленные ученики, подготовленные им за тринадцать с лишним лет работы в университете. И главное, он вынужден был прекратить свои социологические исследования.
В трилогии Дюбуа «Черное пламя» выведен образ доктора Бургхардта, профессора Атлантского университета, который из-за несогласия со взглядами Букера Вашингтона вынужден был покинуть университет. В Бургхардте легко найти черты самого Дюбуа. В сцене, где описывается уход Бургхардта из университета, он говорит; «Я отказываюсь от заветной мечты… Я хотел подняться над суетой жизни и с высоты своего положения направлять мир к Правде — в той области, где он более всего в ней нуждается, где без нее он погибнет. Я твердо верил, что если в течение длительного времени регулярно и со все большей точностью наблюдать за действиями и поступками людей, то социология может стать наукой такой же точной, как физические науки».
На склоне лет, возвращаясь к оценке событий, связанных с его работой в Атлантском университете, Дюбуа писал: «Так моя работа в Атланте и мои мечты о решении негритянской проблемы с помощью научных исследований потерпели крах. Я начал остро ощущать, какие трудности создавали для Атлантского университета мои взгляды и поступки».
Дюбуа был вынужден покинуть Атлантский университет, работе в котором было отдано столько сил и творческого вдохновения. Причиной, побудившей его принять это решение, были не только огромные трудности, возникшие в работе после ссоры с Вашингтоном, но и нежелание быть кому-то в тягость. Для Дюбуа всегда было характерно обостренное чувство собственного достоинства, он не мог оставаться там, где по тем или иным причинам не хотели его присутствия или не могли разрешить ему остаться.
Помимо этого, как указывалось выше, в 1909 году был создан Негритянский национальный комитет, переименованный в 1910 году в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения — НАСПЦН, на работу в которую Дюбуа был приглашен. Он принял сделанное ему предложение потому, что главной своей задачей, целью жизни считал борьбу за освобождение негров от угнетения. Этой важнейшей задаче он подчинял всю свою многогранную деятельность, а создание НАСПЦН, как казалось, открывало новые перспективы для негритянского движения. И до перехода на работу в НАСПЦН Дюбуа самым активным образом участвовал в выполнении тех задач, которые ставила перед собой эта организация, а кратко говоря, она сводилась к борьбе за равноправие негров.
Отъезд из Атланты подводил черту под важным периодом жизни Дюбуа. Шестнадцать лет он отдал научно-исследовательской и педагогической работе, одновременно ни на один день не прекращая борьбы за разрешение негритянской проблемы. Дюбуа было уже за сорок. Как писал биограф Дюбуа: «Годы не брали его. Шевелюра Дюбуа основательно поредела, но быстрые, нетерпеливые движения и подтянутая, энергичная фигура были как у молодого человека. Если он был старше своих лет, когда приехал в Атланту, то в 1910 году, покидая ее, Дюбуа выглядел моложе своих лет».