е под названием «Африка. Очерк по истории Африканского континента и его обитателей».
В 1939 году в Лондоне было принято решение о создании Совета по делам Африки, основателями которого был Поль Робсон, только что возвратившийся к тому времени из поездки в Западную Африку, и Макс Йерген, «цветной» секретарь Христианской ассоциации молодых людей, посетивший Южную Африку. Совет по делам Африки был учрежден в Нью-Йорке. В нем работали многие видные деятели негритянского движения, которые помогли совету собрать прекрасную библиотеку по Африке и ценную коллекцию предметов африканского искусства. Сфера деятельности этого совета была довольно широкой. Издавался каждый месяц бюллетень, информировавший читателей о жизни современной Африки. Собирались средства в фонд помощи голодающему населению Южной Африки и бастующим шахтерам Западной Африки. Совет приглашал видных деятелей Африки для встреч с руководителями негритянского движения в США. Большую работу вел совет в области лекционной пропаганды.
Общественно-просветительная деятельность Совета по африканским делам не вызывала каких-либо серьезных осложнений во взаимоотношениях между членами совета и американскими властями. Так было до тех пор, пока не началась холодная война, развязанная правящими кругами США на два фронта. Внешний фронт этой войны был повернут против СССР и стран народной демократии, внутренний — против всех прогрессивных элементов страны.
«Потом, — вспоминал Дюбуа, — началась кошмарная «охота на ведьм», и совет был включен в составленный министром юстиции перечень «подрывных» организаций. В мрачный период маккартистской реакции страна была превращена в гигантский полицейский застенок Шпионаж, доносы, провокации, жестокие судебные преследования стали неотъемлемыми атрибутами «американского образа жизни». Немало было в те годы неустойчивых людей, которые под страхом репрессий отказывались от своих убеждений и проявляли готовность включиться в антикоммунистическую истерию, раздувавшуюся американской реакцией.
Нашелся такой человек и среди руководителей Совета по африканским делам. Макс Йерген, не информировав членов правления Совета, выпустил номер бюллетеня, в котором, стремясь показать свою «лояльность», обрушился с резкой критикой на коммунистов. Этот неблаговидный акт вызвал протест Робсона, который с полным основанием заявил, что совет не является коммунистической организацией, хотя среди его сторонников были и коммунисты. Что же касается политических взглядов членов совета и сотрудников, то это их сугубо личное дело.
Дюбуа писал, что после выступления Робсона в правлении произошел раскол и многие члены правления подали в отставку В это время Поль Робсон предложил Дюбуа примкнуть к совету, и он принял это предложение, продемонстрировав незаурядное личное мужество. И действительно, в период усиления реакции открыто вступить в организацию, числившуюся среди «подрывных», решился бы далеко не каждый. И это был тем более смелый шаг, что для американского реакционера негр, да к тому же активный участник прогрессивного движения — это объект особой злобы и ненависти.
«Тяжело в Америке черному, а еще труднее, если черный одновременно и красный». Так сказал Генри Уинстон во время встречи в Москве с советскими историками. Эти слова известного руководителя Компартии США Генри Уинстона, одного из самых выдающихся деятелей современного негритянского движения, потерявшего зрение в застенках американской реакции, очень хорошо выражают условия, в которых приходится работать прогрессивным деятелям-неграм в США.
И когда Дюбуа вступил в совет, числившийся в «черных списках» министерства юстиции, это был шаг, свидетельствовавший об его незаурядном мужестве. В 1948 году Дюбуа был уволен из Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, и ему предложили занять почетный пост вице-президента Совета по делам Африки.
Пост действительно был почетный, но, к сожалению, совет, испытывавший серьезные материальные трудности, не смог предложить престарелому ученому никакого жалованья. А Дюбуа, как всегда, был в очень тяжелом финансовом положении. Он говорил о себе: «Сбережениями я не увлекался — у меня не было опыта в этом деле. Моя мать и семья, в которой я провел детство, никогда не имели ни счета в банке, ни страхового полиса — у них редко был лишний доллар».
Дюбуа всегда получал небольшие оклады. На протяжении двадцати трех лет работы в Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения он получал две с половиной тысячи долларов в год в течение первых пяти лет, а потом — пять тысяч долларов в год. Гонорары от лекций и литературной работы у Дюбуа были очень небольшие. Он был блестящим стилистом, даже многие научные работы Дюбуа читаются как настоящие художественные произведения, не говоря уже об его романах, поэмах и стихах. И тем не менее книги Дюбуа никогда не были среди бестселлеров, более того, иногда он сталкивался и с трудностями в поисках издателя. И это было закономерно. У Дюбуа была не та тематика и не то содержание работ, которые могли бы заинтересовать коммерческого издателя. Ни одно буржуазное издательство не горело желанием популяризировать книги, в которых изобличался «американский образ жизни», расовая дискриминация негров, работы, со страниц которых звучали страстные призывы к борьбе за полное равноправие негров.
Дюбуа был начисто лишен коммерческих способностей. В двадцать семь лет он застраховал свою жизнь на тысячу долларов. Прошло немного времени, и Дюбуа убедился, что белая Пенсильванская компания самым бессовестным образом обманывала его, беря завышенные взносы только потому, что он негр.
Вскоре после женитьбы Дюбуа еще раз попытался застраховаться. На этот раз, наученный горьким опытом, он застраховался на десять тысяч долларов в негритянской компании «Стандарт лайф». Никто его здесь не обманывал и не обсчитывал. Но и на этот раз ничего хорошего из страховки не получилось — компания обанкротилась, и он потерял все до последнего цента.
Один раз в жизни Дюбуа решил приобрести недвижимое имущество, но незадачливого коммерсанта опять постигла неудача. Дом он купил в Гарлеме, в негритянском гетто Нью-Йорка. Одну квартиру занял Дюбуа с семьей, четыре других он рассчитывал сдавать внаем и иметь постоянный доход. Но оказалось, что дом был заложен и перезаложен, новому домовладельцу стали предъявлять просроченные счета, белые банки открыто дискриминировали черных домовладельцев, что еще более осложняло положение. И, наконец, в 1929 году наступил кризис, который окончательно подорвал коммерческое предприятие Дюбуа. «Я… отдал дом владельцам закладных, — писал Дюбуа, — ив шестидесятилетием возрасте должен был примириться с потерей своих сбережений».
И вполне естественно, что когда Дюбуа предложили пост вице-президента Совета по делам Африки, но без какого-либо жалованья, то это предложение создало для него ряд серьезных проблем. И тем не менее Дюбуа взял на себя выполнение этих обязанностей.
Совет сталкивался со все большими трудностями в своей работе. Над этой «подрывной» организацией как дамоклов меч постоянно висела угроза расправы, терроризированные американцы стали все чаще обходить стороной прогрессивные организации, уменьшилось и число членов совета. Становилось все труднее собирать средства для обеспечения нормальных условий работы совета. Дело — дошло до того, что Дюбуа должен был в 1950 году заявить совету о том, что он не может больше обременять его оплатой помещения, которое он занимал, и содержанием секретаря, ведавшего делами совета.
Совет по делам Африки был одной из немногих прогрессивных организаций в США, которые в условиях антикоммунистической истерии, начавшейся сразу же после окончания войны, боролись за мир и дружбу между народами. И во многом эта линия совета определялась бескомпромиссным курсом его вице-президента, который твердо проводил курс на всемерную поддержку движения сторонников мира.
В 1949 году по приглашению Джона Рогге, в прошлом помощника министра юстиции США, а в то время активного деятеля прогрессивной партии, Дюбуа принял активное участие в конференции деятелей культуры в защиту мира, состоявшейся в марте месяце в нью-йоркском отеле «Уолдорф-Астория». Дюбуа с полным основанием отмечал, что эта конференция явилась важной вехой в истории прогрессивного движения в Соединенных Штатах. Конференция была созвана По инициативе пятисот пятидесяти видных деятелей американской культуры и науки, по приглашению которых приехали многочисленные гости из других стран, в частности из Советского Союза.
Конференция собралась в очень тревожный момент, когда силы международной реакции начали крестовый поход против СССР и стран народной демократии, когда резко усилилась угроза прогрессивному движению внутри многих капиталистических стран, и в первую очередь в США. Это был период, когда вновь исключительно актуально звучал призыв великого гуманиста нашего времени Горького: «С кем вы, мастера культуры?»
С первого же дня работы конференции стало ясно, что американские мастера культуры с теми, кто шел в первых рядах борцов за сохранение и упрочение мира, за дружбу и взаимопонимание между народами. Этого было достаточно для того, чтобы реакция встретила конференцию в штыки. Толпы хулиганов пикетировали помещения, где работала конференция, буржуазные газеты изощрялись в нападках и клевете на участников конференции.
Отношение буржуазной прессы США к конференции было беспрецедентным по своей резкости и враждебности. В одном из американских журналов был опубликован интересный подсчет, свидетельствовавший о том, что за период с 23 по 30 марта 1949 года в прессе Нью-Йорка было опубликовано две тысячи шестьдесят два печатных материала о работе конференции, из них сто тридцать два выступления были нейтральны по тону, двадцать восемь — в защиту конференции, а все остальные резко выступили против этого представительного собрания деятелей науки и культуры.
Дюбуа с полным основанием мог заявить, что нападки буржуазной печати США на конференцию свидетельствуют только об одном: в США началась хорошо организованная и направляемая умелой рукой кампания против мира, за войну с Советским Союзом.