начение, наполняло Дюбуа гордостью, уверенностью в своих силах.
Образование, конечно, было необходимо неграм. Но Дюбуа явно переоценивал в то время его значение. Во всяком случае перед неграми Юга стояли сложнейшие задачи борьбы против расового угнетения, против дискриминации, за решение неотложных экономических и политических проблем.
Дюбуа отправлялся на Юг через 20 лет после завершения гражданской войны и всего через восемь лет после окончания реконструкции. Это было тяжелое время для негритянского населения южных штатов. В 1877 году республиканцы предали своих негритянских союзников. Во время кампании по выборам президента страны в 1876 году ни кандидат республиканцев Хейс, ни кандидат демократов Тилден не получили четко выраженного большинства. Началась ожесточенная свалка между лидерами двух партий, борьба за пост президента приняла опасный размах. Демократы начали вооружаться и настойчиво грозили военным походом на Вашингтон, чтобы утвердить у власти своего кандидата. По приказу президента Гранта на подступах к столице и в самом Вашингтоне были сконцентрированы войска.
Не исключена была возможность новой гражданской войны. После окончания избирательной кампании три месяца страну трясла страшная лихорадка, лидеры партий после безуспешных попыток добиться нужного им решения вынуждены были пойти на компромисс. Состоялось несколько глубоко законспирированных встреч между руководителями двух партий, на которых была выработана следующая программа выхода из кризиса. Более чем сомнительная победа на выборах была признана за кандидатом республиканцев Хейсом, который дал за это обещание вывести федеральные войска из Южной Каролины и Луизианы, что и было сделано. Это были два последних штата, в которых черные и белые республиканцы, истекая кровью, отбивали ожесточенные атаки плантаторской реакции, захватившей к этому времени власть во всех штатах Юга.
Так белые республиканцы в Вашингтоне предали интересы своих черных союзников, с помощью которых они разгромили мятежных плантаторов в годы гражданской войны и решительно пресекли их попытки вернуться к власти на Юге в период реконструкции. Это был убедительный урок того, что в борьбе за свои интересы негритянский народ не может положиться ни на одну из буржуазных партий, которые могут быть только временными союзниками негров при условии, если этот союз дает им ощутимую политическую выгоду.
Гражданская война и реконструкция дали еще один важный исторический урок, суть которого сводилась к тому, что только в союзе с широкими массами трудящегося белого населения негры могут добиться решения стоящих перед ними задач. В годы гражданской войны именно союз негров и широких кругов рабочих и фермеров создал условия для полного военного разгрома мятежных рабовладельцев и уничтожения рабства. В период реконструкции буржуазно-демократические правительства в южных штатах успешно функционировали только до тех пор, пока существовал союз между неграми и теми кругами белого населения Юга, которые выступали против плантаторов. Как только силам реакции удалось расколоть этот союз, отколов от него значительную часть белых бедняков, коалиция республиканцев рухнула, погребя под своими останками правительства реконструкции. Именно распад этого союза создал возможность для предательства Хейса — Тилдена.
В истории всевозможных закулисных махинаций, связанных с борьбой за власть, компромисс Хейса — Тилдена занимает почетное место. По своей циничности, ярко выраженной антинародной направленности, открытому предательству интересов негров он не имеет себе равных в американской истории. Вот почему наиболее пикантные подробности этого тайного сговора были похоронены в партийных архивах обеих партий. Много лет спустя на дружеском обеде у президента Кливленда собрались активные участники этого предательского акта. Когда полити-чеекие боссы, предавшиеся далеким воспоминаниям, стали разглашать нежелательные подробности компромисса 1877 года, Кливленд заметил: «Что бы подумал народ Соединенных Штатов, если бы крыша с этого дома была поднята и он мог бы услышать этих людей?» В ответ на это один из участников сговора 1877 года невозмутимо ответил: «Если кто-нибудь повторит то, что я сказал, я обвиню его во лжи».
«Джентльменское» соглашение республиканцев и демократов было выполнено. Демократы согласились признать Хейса президентам, а в апреле 1877 года федеральные войска по приказу президента Хейса покинули Южную Каролину и Луизиану. Власть плантаторов-демократов утвердилась во всех южных штатах.
Так был установлен на Юге режим политического, экономического, общественного неравенства негров с судами Линча, жесточайшей сегрегацией негров, бесправием белой бедноты и другими атрибутами полного господства реакции, многие из которых не претерпели существенного изменения и в наши дни, спустя почти столетие после тех событий.
О жесточайшем терроре на Юге против негров было хорошо известно в северных штатах, Дюбуа знал, что он ехал в рассадник расизма, в район жесточайшей эксплуатации и культурной деградации. Но ничто не могло испортить его приподнятого настроения, начиналась новая жизнь, будущее было неизвестным, немного тревожным, но уже была четкая и ясная цель в жизни, что прибавляло энергии, вселяло уверенность в свои силы.
Шестнадцать-семнадцать лет — возраст, когда, как правило, мало кто имеет четкое, ясное представление о своих планах, о будущем. Дюбуа был не столь уж распространенным исключением из этого правила. В пятнадцать лет он уже собирал и аннотировал свои бумаги. Тогда же он начал работать местным корреспондентом «Нью-Йорк глоб», негритянской газеты северо-востока страны. Уильям был, пожалуй, самым молодым корреспондентом этой газеты, но равного ему по образованности и большому интересу к этой работе не было во всей округе. Уже в первых корреспонденциях Дюбуа проявилось его критическое отношение ко многим сторонам окружавшего его мира. В его сообщениях проскальзывают критические нотки в адрес африканской методистской епископальной церкви.
Юный корреспондент высказывал сожаление по поводу того, что среди «нашего народа» нет бизнесменов. В другой корреспонденции он советовал «тем, кто хочет пополнить свои библиотеки, прежде чем делать это, проконсультироваться с корреспондентом «Нью-Йорк глоб». Он горячо поддерживал как «наилучшее начинание» стремление создать для негров литературное общество. Дюбуа порицал «очередной спор» в негритянской церкви в местечке Ли как «шокирующую сцену», призывал негров бороться с продажей спиртных напитков. Негритянского корреспондента тревожило то, что многие негры не посещают городское собрание, он упрекал своих читателей-негров в том, что они проявляют слишком незначительный интерес к политике, к борьбе за свои требования.
Практически ничто не ускользало от внимания дотошного корреспондента, проявлявшего живейший интерес к самым различным областям жизни негритянского народа.
Можно с полным основанием говорить о том, что к моменту окончания средней школы Дюбуа был уже человеком с достаточно широким жизненным кругозором, имел довольно твердые взгляды на многие важные жизненные вопросы.
Собрав свои немногочисленные пожитки, Уильям поехал в Нашвилл поступать в Университет Фиска. Само путешествие на Юг уже было крупным событием для семнадцатилетнего юноши. Дюбуа прожил почти безвыездно всю свою жизнь в Грейт-Баррингтоне, и эта длительная поездка вызывала у него живейший интерес. До поездки на Юг Дюбуа только однажды совершил небольшое путешествие, которое запомнилось ему на всю жизнь. Это было в 1883 году, когда жена деда пригласила Уильяма приехать к ним в Нью-Бедфорд. Проехав довольно значительное расстояние по железной дороге, побывав в Бриджпорте, в столице Коннектикута Хартфорде, в Провиденсе, Уильям Дюбуа уже тогда почувствовал страсть к путешествиям, сохранившуюся у него на всю жизнь.
И когда он отправлялся на Юг, то предвкушал огромное удовольствие от посещения новых городов, от знакомств с новыми людьми, от созерцания красот природы. По железной дороге Дюбуа доехал до Нью-Йорка, проплыл на пароме вверх по Гудзону, пересел на Большую Центральную железную дорогу и доехал до южных штатов. Таков был путь, приведший молодого Дюбуа в новый для него мир.
«Я пришел в восторг, — писал Дюбуа, — очутившись среди множества таких же, как я, цветных, но с такими разнообразными и необычными оттенками кожи, цветных, каких прежде я редко видел. Я почувствовал, что связан с этими людьми нерушимыми, вечными узами, и был взволнован… Я самозабвенно окунулся в этот новый мир. Я перестал быть просто американцем, у меня появились новые узы и привязанности: здесь я сильнее, чем раньше, почувствовал себя сыном негритянского народа».
Перед семнадцатилетним юношей открылись новые возможности, и главное — начиналась настоящая учеба, начало пути в большую науку. Дюбуа был молод, энергичен, горел желанием как можно скорее познать то новое окружение, частью которого он становился. Биограф Дюбуа Френсис Бродерик нарисовал такой портрет Уильяма Дюбуа, поступившего в Университет Фиска: «Семнадцати лет от роду, стройного телосложения, с красивой бронзовой кожей, темными волосами, отточенными чертами лица. Он быстро двигался и говорил — молодой человек в порыве».
Дюбуа блестяще выдержал приемные испытания. Более того, благодаря глубоким знаниям его сразу приняли на второй курс, что было неслыханным фактом, особенно потому, что он был на пять-десять лет моложе своих однокурсников. Уже на первом экзамене Дюбуа продемонстрировал прекрасное знание английского языка, заняв второе место после одной студентки, дочери белого, преподавателя немецкого языка.
В Университете Фиска изучалось сравнительно немного предметов, но выбор их был очень удачным, и, главное, большинство педагогов были подлинными знатоками и энтузиастами своего дела. Дюбуа на всю жизнь сохранил в памяти имена преподавателей своего первого университета. Адама Спенса — прекрасного знатока греческого языка. Томаса Чейза, работавшего в крошечной лаборатории и тем не менее сумевшего привить своим студентам любовь к химии и физике, понять, что такое наука и жизнь. Немецкий язык, который преподавал Бенет, пригодился Дюбуа, когда он учился в Бе